Неточные совпадения
Из-за стройной
кормы европейского купеческого корабля выглядывает писанный рыбий глаз китайского
судна.
Мили за три от Шанхая мы увидели целый флот купеческих трехмачтовых
судов, которые теснились у обоих берегов Вусуна. Я насчитал до двадцати рядов, по девяти и десяти
судов в каждом ряду. В иных местах стояли на якоре американские так называемые клиппера, то есть большие, трехмачтовые
суда, с острым носом и
кормой, отличающиеся красотою и быстрым ходом.
Изредка нарушалось однообразие неожиданным развлечением. Вбежит иногда в капитанскую каюту вахтенный и тревожно скажет: «Купец наваливается, ваше высокоблагородие!» Книги, обед — все бросается, бегут наверх; я туда же. В самом деле, купеческое
судно, называемое в море коротко купец, для отличия от военного, сбитое течением или от неуменья править, так и ломит, или на нос, или на
корму, того и гляди стукнется, повредит как-нибудь утлегарь, поломает реи — и не перечтешь, сколько наделает вреда себе и другим.
А нечего делать японцам против кораблей: у них, кроме лодок, ничего нет. У этих лодок, как и у китайских джонок, паруса из циновок, очень мало из холста, да еще открытая
корма: оттого они и ходят только у берегов. Кемпфер говорит, что в его время сиогун запретил строить
суда иначе, чтоб они не ездили в чужие земли. «Нечего, дескать, им там делать».
Штиль, погода прекрасная: ясно и тепло; мы лавируем под берегом. Наши на Гото пеленгуют берега. Вдали видны японские лодки; на берегах никакой растительности. Множество красной икры, точно толченый кирпич, пятнами покрывает в разных местах море. Икра эта сияет по ночам нестерпимым фосфорическим блеском. Вчера свет так был силен, что из-под
судна как будто вырывалось пламя; даже на парусах отражалось зарево; сзади
кормы стелется широкая огненная улица; кругом темно; невстревоженная вода не светится.
Время идет медленно: его измеряешь не часами, а ровными, тяжелыми размахами
судна и глухими ударами волн в бока и
корму.
Я поднял заржавевшую пустую жестянку, вычерпал воду и, так как весла лежали рядом, достиг
судна, взобравшись на палубу по якорному тросу, с
кормы.
Гости князю поклонились,
Вышли вон и в путь пустились.
К морю князь, а лебедь там
Уж гуляет по волнам.
Князь опять: душа-де просит…
Так и тянет и уносит…
И опять она его
Вмиг обрызгала всего.
Тут он очень уменьшился,
Шмелем князь оборотился,
Полетел и зажужжал;
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На
корму — и в щель забился.
Будь чист, как стекло, будь светел, как солнце праведное, а ступил в
суд ногой, полезай в мошну рукой: судейский карман, что утиный зоб — и
корму не разбирает и сытости не знает…
Ему, юному и неопытному моряку, только теоретически знакомому с пловучестью и легкостью
судна, кажется, что еще мгновение… и эта гора обрушится на
корму и покроет своим водяным саваном весь корвет со всеми его обитателями.
Это было небольшое, стройное и изящное
судно 240 футов длины и 35 футов ширины в своей середине, с машиной в 450 сил, с красивыми линиями круглой, подбористой
кормы и острого водореза и с тремя высокими, чуть-чуть наклоненными назад мачтами, из которых две передние — фок — и грот-мачты — были с реями [Реи — большие поперечные дерева, к которым привязываются паруса.] и могли носить громадную парусность, а задняя — бизань-мачта — была, как выражаются моряки, «голая», то есть без рей, и на ней могли ставить только косые паруса.
Теперь он лихой моряк, позабывший и адмирала и думающий только о том, как бы щегольски прорезать
корму «адмирала» и стать на якорь, как следует доброму
судну.
Они, видимо, собирались, как выражаются моряки, «резать
корму» стоявшего на пути
судна.
Только что «Коршун», отсалютовав английскому флагу, успел бросить якорь на великолепном рейде, полном военных и коммерческих
судов и китайских неуклюжих джонок, и стать против живописно расположенного по склону высокой горы Гонконга, сияющего под лучами солнца своими роскошными постройками и купами зелени, как со всех сторон корвет был осажден «шампуньками» — большими и малыми китайскими лодками, необыкновенно ловко управляемыми одним гребцом, вертящим веслом у
кормы.
— Да вот хоть бы насчет дров или
кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть или сенца там, или чтó. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? — обратился он к своему князю, — а ты не смей. В нашем полку под
суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
И все это произошло в густой тьме, при сильном шуме налетевшей внезапно бури и при ужасном, необыкновенном треске, который раздался с реки, где стояли прибывшие плоскодонные
суда с ибисовыми носами и длинными рыбьими хвостами вместо
кормы.