Неточные совпадения
— О, в этом мы уверены, что ты можешь не спать и другим не давать, — сказала Долли мужу с тою чуть заметною иронией, с которою она теперь почти всегда относилась
к своему мужу. — А по-моему, уж теперь пора…. Я
пойду, я не
ужинаю.
Левин вернулся домой только тогда, когда
послали звать его
к ужину. На лестнице стояли Кити с Агафьей Михайловной, совещаясь о винах
к ужину.
Уездный чиновник пройди мимо — я уже и задумывался: куда он
идет, на вечер ли
к какому-нибудь своему брату или прямо
к себе домой, чтобы, посидевши с полчаса на крыльце, пока не совсем еще сгустились сумерки, сесть за ранний
ужин с матушкой, с женой, с сестрой жены и всей семьей, и о чем будет веден разговор у них в то время, когда дворовая девка в монистах или мальчик в толстой куртке принесет уже после супа сальную свечу в долговечном домашнем подсвечнике.
Лидия не пришла пить чай, не явилась и
ужинать. В течение двух дней Самгин сидел дома, напряженно ожидая, что вот, в следующую минуту, Лидия придет
к нему или позовет его
к себе. Решимости самому
пойти к ней у него не было, и был предлог не ходить: Лидия объявила, что она нездорова, обед и чай подавали для нее наверх.
Марина
пошла звать
к ужину барышень.
Про Веру сказали тоже, когда
послали ее звать
к чаю, что она не придет. А
ужинать просила оставить ей, говоря, что пришлет, если захочет есть. Никто не видал, как она вышла, кроме Райского.
Мы
поужинали; вдруг является
К. Н. Посьет и говорит, что адмирал изменил решение: прощай, Манила, Лю-чу! мы
идем в Едо.
Мимо меня бесшумно пролетела сова, испуганный заяц шарахнулся в кусты, и сова тотчас свернула в его сторону. Я посидел немного на вершине и
пошел назад. Через несколько минут я подходил
к юрте. Из отверстия ее в крыше клубами вырывался дым с искрами, из чего я заключил, что мои спутники устроились и варили
ужин.
Уже две недели, как мы
шли по тайге. По тому, как стрелки и казаки стремились
к жилым местам, я видел, что они нуждаются в более продолжительном отдыхе, чем обыкновенная ночевка. Поэтому я решил сделать дневку в Лаохозенском стойбище. Узнав об этом, стрелки в юртах стали соответственно располагаться. Бивачные работы отпадали: не нужно было рубить хвою, таскать дрова и т.д. Они разулись и сразу приступили
к варке
ужина.
Наскоро
поужинав, мы
пошли с Дерсу на охоту. Путь наш лежал по тропинке
к биваку, а оттуда наискось
к солонцам около леса. Множество следов изюбров и диких коз было заметно по всему лугу. Черноватая земля солонцов была почти совершенно лишена растительности. Малые низкорослые деревья, окружавшие их, имели чахлый и болезненный вид. Здесь местами земля была сильно истоптана. Видно было, что изюбры постоянно приходили сюда и в одиночку и целыми стадами.
Паначев работал молча: он по-прежнему
шел впереди, а мы плелись за ним сзади. Теперь уже было все равно. Исправить ошибку нельзя, и оставалось только одно:
идти по течению воды до тех пор, пока она не приведет нас
к реке Улахе. На большом привале я еще раз проверил запасы продовольствия. Выяснилось, что сухарей хватит только на сегодняшний
ужин, поэтому я посоветовал сократить дневную выдачу.
Дождись меня, возьму.
Пойду к ребятам,
Не
ужинал еще, — как раз вернусь.
Остаться у них я не мог; ко мне вечером хотели приехать Фази и Шаллер, бывшие тогда в Берне; я обещал, если пробуду еще полдня, зайти
к Фогтам и, пригласивши меньшего брата, юриста,
к себе
ужинать,
пошел домой. Звать старика так поздно и после такого дня я не счел возможным. Но около двенадцати часов гарсон, почтительно отворяя двери перед кем-то, возвестил нам: «Der Herr Professor Vogt», — я встал из-за стола и
пошел к нему навстречу.
Но не все думать о старине, не все думать о завтрашнем дне. Если беспрестанно буду глядеть на небо, не смотря на то, что под ногами, то скоро споткнусь и упаду в грязь… размышлял я. Как ни тужи, а Новагорода по-прежнему не населишь. Что бог даст вперед. Теперь пора
ужинать.
Пойду к Карпу Дементьичу.
Маврина семья сразу ожила, точно и день был светлее, и все помолодели. Мавра сбегала
к Горбатым и выпросила целую ковригу хлеба, а у Деяна заняла луку да соли.
К вечеру Окулко действительно кончил лужок, опять молча
поужинал и улегся в балагане. Наташка радовалась: сгрести готовую кошенину не велика печаль, а старая Мавра опять горько плакала. Как-то Окулко
пойдет объявляться в контору? Ушлют его опять в острог в Верхотурье, только и видела работничка.
Чаю в харчевне нельзя было достать, но и тут помог нам хозяин: под горою, недалеко от нас, жил знакомый ему купец; он
пошел к нему с Евсеичем, и через час мы уже пили чай с калачами, который был и приятен, и весьма полезен всем нам; но
ужинать никто из нас не хотел, и мы очень рано улеглись кое-как по лавкам на сухом сене.
Все
пошли за ней, и — чем
ужин более приближался
к концу, тем Павел более начинал чувствовать волнение и даже какой-то страх, так что он почти не рад был, когда встали из-за стола и начали прощаться.
Пока
шли все эти разговоры,
ужин стал приближаться
к концу; вдруг Макар Григорьев встал со своего стула.
Официант в это время повестил гостей и хозяина, что
ужин готов. Вихров настоял, чтобы Макар Григорьев сел непременно и
ужинать с ними. Этим старик очень уж сконфузился, однако сел. Ваньку так это обидело, что он не
пошел даже и
к столу.
— Что тебе
к ужину велеть приготовить? — произнес он, стоя посередине комнаты с каким-то растерявшимся взором. — Погоди, постой, я
пошлю сейчас в Клецково и оттуда отличнейших фруктов из оранжереи велю тебе привезти.
День он
шел, а на ночь десятский отводил его на очередную квартиру. Хлеб ему везде давали, а иногда и сажали за стол
ужинать. В одной деревне Орловской губернии, где он ночевал, ему сказали, что купец, снявший у помещика сад, ищет молодцов караульных. Василью надоело нищенствовать, а домой итти не хотелось, и он
пошел к купцу-садовнику и нанялся караульщиком за пять рублей в месяц.
Чувство ожидаемого счастья так овладело моим героем, что он не в состоянии был спокойно досидеть вечер у генеральши и раскланялся. Быстро шагая,
пошел он по деревянному тротуару и принялся даже с несвойственною ему веселостью насвистывать какой-то марш, а потом с попавшимся навстречу Румянцовым раскланялся так радушно, что привел того в восторг и в недоумение. Прошел он прямо
к Годневым, которых застал за
ужином, и как ни старался принять спокойный и равнодушный вид, на лице его было написано удовольствие.
Меня часто
посылали звать его
к ужину, и я не однажды видел в тесной, маленькой комнатке за лавкою придурковатую румяную жену лавочника сидевшей на коленях Викторушки или другого парня.
Пошабашив,
пошли ужинать к нему в артель, а после
ужина явились Петр со своим работником Ардальоном и Мишин с молодым парнем Фомою. В сарае, где артель спала, зажгли лампу, и я начал читать; слушали молча, не шевелясь, но скоро Ардальон сказал сердито...
— Ну, вы дойдете, запишите
ужин на меня… Гиляй,
пойдем со мной
к Парамонычу. Зовет в пеструшки перекинуться, в стукалочку, вчерашние именины справлять…
На вечернем учении повторилось то же. Рота поняла, в чем дело. Велиткин пришел с ученья туча тучей, лег на нары лицом в соломенную подушку и на
ужин не ходил. Солдаты шептались, но никто ему не сказал слова. Дело начальства наказывать, а смеяться над бедой грех — такие были старые солдатские традиции. Был у нас барабанщик, невзрачный и злополучный с виду, еврей
Шлема Финкельштейн. Его перевели
к нам из пятой роты, где над ним издевались командир и фельдфебель, а здесь его приняли как товарища.
В антракт Тургенев выглянул из ложи, а вся публика встала и обнажила головы. Он молча раскланялся и исчез за занавеской, больше не показывался и уехал перед самым концом последнего акта незаметно. Дмитриев остался, мы
пошли в сад. Пришел Андреев-Бурлак с редактором «Будильника» Н.П. Кичеевым, и мы сели
ужинать вчетвером. Поговорили о спектакле, о Тургеневе, и вдруг Бурлак начал собеседникам рекомендовать меня, как ходившего в народ, как в Саратове провожали меня на войну, и вдруг обратился
к Кичееву...
После
ужина он
пошел к себе в кабинет; напряженно, с биением сердца, ожидая еще новых унижений, он прислушивался
к тому, что происходило в зале. Там опять начался спор; потом Ярцев сел за рояль и спел чувствительный романс. Это был мастер на все руки: он и пел, и играл, и даже умел показывать фокусы.
После
ужина Панауров не остался дома, а
пошел к себе на другую квартиру. Лаптев вышел проводить его. Во всем городе только один Панауров носил цилиндр, и около серых заборов, жалких трехоконных домиков и кустов крапивы его изящная, щегольская фигура, его цилиндр и оранжевые перчатки производили всякий раз и странное, и грустное впечатление.
Делалось это таким образом: когда мы выстроивались всем корпусом перед обедом или перед
ужином, то от старших кадет-гренадеров, которые всегда больше знали домашние тайны корпуса и имели авторитет на младших, «
шло приказание», передаваемое от одного соседа
к другому шепотом и всегда в самой короткой, лаконической форме. Например...
Генерал с удовольствием
пошел в столовую и, возвратясь оттуда, просил гостей пожаловать
к ужину.
Васса. Нет, верно. Недруг. Ну, ладно! Поговорили, побаяли — идите-ка, девушки,
к себе, а я поработаю… по хозяйству. Ты, Анна, останься. Ну,
пошли,
пошли! За
ужином увидимся. (Анне.) Ну что, верно — вписался отец Евгения в «Союз русского народа»?
После
ужина, когда мы все подошли
к Ивану Ипатычу, чтобы раскланяться и
идти спать, он приказал мне остаться и повел нас вместе с Евсеичем
к себе в кабинет.
Наташа. И они тоже, я им скажу. Они добрые… (
Идет.)
К ужину я велела простокваши. Доктор говорит, тебе нужно одну простоквашу есть, иначе не похудеешь. (Останавливается.) Бобик холодный. Я боюсь, ему холодно в его комнате, пожалуй. Надо бы хоть до теплой погоды поместить его в другой комнате. Например, у Ирины комната как раз для ребенка: и сухо, и целый день солнце. Надо ей сказать, она пока может с Ольгой в одной комнате… Все равно днем дома не бывает, только ночует…
Поужинал Костик, надел тулуп и
пошел к Прокудину. Все уж спали; он стукнул в окно масляницы; Прокудин ему отпер. Костик, не поздоровавшись, сел и спросил...
До двух часов, когда сели обедать, все было тихо, но за обедом вдруг оказалось, что мальчиков нет дома.
Послали в людскую, в конюшню, во флигель
к приказчику — там их не было.
Послали в деревню — и там не нашли. И чай потом тоже пили без мальчиков, а когда садились
ужинать, мамаша очень беспокоилась, даже плакала. А ночью опять ходили в деревню, искали, ходили с фонарями на реку. Боже, какая поднялась суматоха!
После
ужина, когда уехали гости, он
пошел к себе в комнату и лег на диван: ему хотелось думать о монахе. Но через минуту вошла Таня.
Анисья. Сказывал Микита. Приедет, потолкуете. (Встает
к печи.)
Поужинай, а он подъедет. Митрич,
иди ужинать, а Мнтрич?
Когда Никитин и Манюся вернулись в дом, офицеры и барышни были уже в сборе и танцевали мазурку. Опять Полянский водил по всем комнатам grand-rond, опять после танцев играли в судьбу. Перед
ужином, когда гости
пошли из залы в столовую, Манюся, оставшись одна с Никитиным, прижалась
к нему и сказала...
Он танцевал до тех пор, пока не наступило время полдника, и дворня, обступившая его, как водится в таких случаях, в кружок, наконец плюнула и
пошла прочь, сказавши: «Вот это как долго танцует человек!» Наконец философ тут же лег спать, и добрый ушат холодной воды мог только пробудить его
к ужину.
Вчера, говорит, эти самые трепачи говорили,
ужинавши, что в Орел
идут, а нынче, гляди,
идут за нами
к Амченску».
Перед
ужином, как водится, была подана водка. Лакей поднес ее, между прочим, и
к Рымову. Комик смотрел несколько времени на судок с нерешительностию; наконец, проворно налил себе самую большую рюмку и залпом выпил ее. Сели за стол. Рымов очутился против Никона Семеныча.
Ужин до половины
шел как следует и был довольно молчалив. Хозяин первый заговорил во всеуслышание...
После
ужина, во время которого граф похваливанием кушаний и аппетитом успел как-то рассеять несколько дурное расположение духа хозяйки, офицеры распрощались и
пошли в свою комнату. Граф пожал руку дяде,
к удивлению Анны Федоровны, и ее руку, не цалуя, пожал только, пожал даже и руку Лизы, причем взглянул ей прямо в глаза и слегка улыбнулся своею приятной улыбкой. Этот взгляд снова смутил девушку.
— Сейчас начнут! — проговорил он, наскоро распоряжаясь. — Приходи смотреть: соло сделаю вверх ногами, а после
ужина рискну рыбку. Это будет даже
идти к свадьбе-то. Так сказать, дружеский намек Пселдонимову. Славная эта Клеопатра Семеновна, с ней все, что угодно, можно рискнуть.
Бугров (
идет). А ежели не будут
ужина подавать, то разбудите в половину одиннадцатого! (Уходит
к беседке.)
— Не может быть того, чтоб Трифонов сын воровскими делами стал заниматься, — молвил Михайло Васильич. — Я у Патапа Максимыча намедни на хозяйкиных именинах гостил. Хорошие люди все собрались… Тогда впервые и видел я Алексея Лохматого. С нами обедал и
ужинал. В приближеньи его Патап Максимыч держит и доверье
к нему имеет большое. Потому и не может того быть, чтоб Алексей Лохматый на такие дела
пошел. А впрочем, повижусь на днях с Патапом Максимычем, спрошу у него…
— Что моя жизнь! — желчно смеясь, ответила Фленушка. — Известно какая! Тоска и больше ничего; встанешь, чайку попьешь — за часы
пойдешь, пообедаешь — потом
к правильным канонам,
к вечерне. Ну, вечерком, известно, на супрядки сбегаешь; придешь домой, матушка, как водится, началить зачнет, зачем, дескать, на супрядки ходила; ну, до
ужина дело-то так и проволочишь.
Поужинаешь и на боковую. И
слава те, Христе, что день прошел.
— Лучше будет, ненаглядный ты мой… Кус ты мой сахарный, уста твои сладкие, золотая головушка, не в пример лучше нам по закону жить, — приставала Мавра. — Теперь же вот и отец Онисим наехал,
пойдем к нему, повенчаемся. Зажили б мы с тобой, голубчик, припеваючи: у тебя домик и всякое заведение, да и я не бесприданница, — тоже без
ужина спать не ложусь, — кой-что и у меня в избенке найдется.
Ужинать сели. Как водится, жениха с невестой рядом посадили, по другую сторону невесты уселся Макар Тихоныч. Беседа
шла веселая, вино рекой лилось — хорошо пировали. Вдоволь угостился Макар Тихоныч, поминутно сыпал шутками. В конце стола, взглянув на невесту, сказал, обращаясь
к Гавриле Маркелычу...