Неточные совпадения
— То ли еще будет! Заметьте: она — не
актриса, не
играет людей, а людями
играет.
Они — не жертвы общественного темперамента, как те несчастные создания, которые, за кусок хлеба, за одежду, за обувь и кров, служат животному голоду. Нет: там жрицы сильных, хотя искусственных страстей, тонкие
актрисы,
играют в любовь и жизнь, как игрок в карты.
Вера слушала в изумлении, глядя большими глазами на бабушку, боялась верить, пытливо изучала каждый ее взгляд и движение, сомневаясь, не героический ли это поступок, не великодушный ли замысел — спасти ее, падшую, поднять? Но молитва, коленопреклонение, слезы старухи, обращение к умершей матери… Нет, никакая
актриса не покусилась бы
играть в такую игру, а бабушка — вся правда и честность!
Что же было еще дальше, впереди: кто она, что она? Лукавая кокетка, тонкая
актриса или глубокая и тонкая женская натура, одна из тех, которые, по воле своей,
играют жизнью человека, топчут ее, заставляя влачить жалкое существование, или дают уже такое счастье, лучше, жарче, живее какого не дается человеку.
— Леший! — подтвердил директорский кучер, и затем более замечательного у подъезда ничего не было; но во всяком случае вся губернская публика, так долго скучавшая, была на этот раз в сборе, ожидая видеть превосходную, говорят,
актрису Минаеву в роли Эйлалии, которую она должна была
играть в известной печальной драме Коцебу [Коцебу Август (1761—1819) — немецкий реакционный писатель.] «Ненависть к людям и раскаяние».
И она и Любинька принадлежали к числу тех бойких, но не особенно даровитых
актрис, которые всю жизнь
играют одну и ту же роль.
Наконец, взялась
играть Клеретту в «Дочери Рынка», но здесь, стараясь наэлектризовать публику, до такой степени переиграла, что и неприхотливым провинциальным зрителям показалось, что по сцене мечется даже не
актриса, желающая «угодить», а просто какая-то непристойная лохань.
Суслов. Все женщины —
актрисы, вот в чем дело! Русские женщины по преимуществу драматические
актрисы… все героинь хотят
играть…
Вася
играл певучих простаков и водевили с молоденькой
актрисой Ермиловой.
Одна из неважных
актрис, Любская, на свой бенефис поставила «Гамлета», сама его
играла и сорвала полный сбор с публики, собравшейся посмотреть женщину-Гамлета и проводившей ее свистками и шиканьем.
Полина. Еще бы! Я какую хочешь сцену
сыграю, не хуже всякой
актрисы. Во-первых, нас дома к этому с малолетства приучили, а теперь я все сижу одна, работать-то скучно; я все сама с собою и разговариваю. Так научилась, что чудо. Только немного жаль его будет.
Миловзоров. Со мной, Нил, всякой
актрисе легко
играть. У меня жару много.
Незнамов (задумывается).
Актриса!
актриса! Так и
играй на сцене. Там за хорошее притворство деньги платят. А
играть в жизни над простыми, доверчивыми сердцами, которым игра не нужна, которые правды просят… за это казнить надо… нам обмана не нужно! Нам подавай правду, чистую правду!
Актриса! (Задумывается.) Где Шмага?
— А вы будете
играть в моей пьесе? — спросила Татьяна Васильевна
актрису.
Я уже настоящая
актриса, я
играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной.
Роль Кеттли
играла очень немолодая французская
актриса Дюпарк; мне показалась игра ее очаровательною, — может быть, оттого, что я уже пять недель не был в театре и еще три недели не мог его видеть.
[В известной комической опере «Невеста» г-жа Репина превосходно
играла эту роль и ясно доказала, что она могла бы быть прекрасной драматической
актрисой.]
Бобоедов. Синцов… трогательно! А вокруг него — пролетарии всех стран?.. Так! Это радует душу… А милый человек здешний хозяин… очень! У нас о нем думали хуже. Свояченицу его я знаю — она
играла в Воронеже… превосходная
актриса, должен сказать. (Квач входит с террасы.) Ну что, Квач?
Татьяна. Вы не замечаете, что мы с вами родственные души? Нет? Напрасно! Я
актриса, человек холодный, желающий всегда только одного —
играть хорошую роль. Вы тоже хотите
играть хорошую роль и тоже бездушное существо. Скажите, вам хочется быть прокурором, а?
Эту роль она
играла лучше всех ролей, и Шушерин хвалил ее даже пристрастно, потому что увлекался великолепной наружностью, красотою, голосом, царственным величием
актрисы.
Ну, я вас спрашиваю, как
сыграет русская
актриса Деву Орлеанскую? это не в ее роде совсем; или: как русский актер воссоздаст эти величавые и мрачные, гордые и самобытные шекспировские лица, окружающие его Иоанна, Ричарда, Генрихов, — лица совершенно английские?
Граф тогда всю знать к себе в театр пригласил (мест за деньги не продавали), и спектакль поставили самый лучший. Любовь Онисимовна должна была и петь в «подпури», и танцевать «Китайскую огородницу», а тут вдруг еще во время самой последней репетиции упала кулиса и пришибла ногу
актрисе, которой следовало
играть в пьесе «герцогиню де Бурблян».
Вдруг, знаешь, отворяется дверь и входит князь Прочуханцев, давнишний мой друг и приятель, тот самый, что в любительских спектаклях всегда первых любовников
играет и что
актрисе Зрякиной за один поцелуй свою белую лошадь отдал.
Всегда они говорили о них в добродушном тоне, рассказывая нам про свои первые сценические впечатления, про те времена, когда главная
актриса (при мне уже старуха) Пиунова (бабушка впоследствии известной
актрисы)
играла все трагические роли в белом канифасовом платье и в красном шерстяном платке, в виде мантии.
Те, кто видал Рашель, находили, что она была по таланту выше итальянской трагической
актрисы. Но Рашель
играла почти исключительно в классической трагедии, а Ристори по репертуару принадлежала уже к романтической литературе и едва ли не в одной Медее изображала древнюю героиню, но и эта"Медея", как пьеса, была новейшего итальянского производства.
В нем я узнавал актеров и
актрис тогдашнего Нижегородского театра: первый актер Милославский, впоследствии известный антрепренер на юге, и сестры Стрелковы (в романе они называются Бушуевы), из которых старшая Ханея Ивановна попала в Московский Малый театр и
играла в моей комедии"Однодворец"уже в амплуа старух, нося имя своего мужа Таланова.
На всех четырех-пяти лучших театрах Парижа (а всех их и тогда уже было более двух десятков)
играли превосходные актеры и
актрисы в разных родах. Теперь все они — уже покойники. Но кто из моих сверстников еще помнит таких артистов и артисток, как Лафон, старик Буффе, Арналь, Феликс, Жоффруа, Брассер, Леритье, Иасент, Фаргейль, Тьерре и целый десяток молодых
актрис и актеров, тот подтвердит то, что тогда театральное дело стояло выше всего именно в Париже.
Когда я сам сделался рецензентом, я стал громить и то и другое. И действительно, при разовой плате актеры и
актрисы бились только из-за того, чтобы как можно больше
играть, а при бенефисном режиме надо было давать каждую неделю новый спектакль и ставить его поспешно, с каких-нибудь пяти-шести репетиций.
Главную женскую роль,
актрисы из дворовых,
играла Колосова, ее отца-музыканта — Садовский. Васильева взяла себе эпизодическую роль, так же как и Федотова-Познякова.
Они вместе покучивали, и когда я, зайдя раз в коттедж, где жил Фехтер, не застал его дома, то его кухарка-француженка, обрадовавшись тому, что я из Парижа и ей есть с кем отвести душу, по-французски стала мне с сокрушением рассказывать, что"Monsieur"совсем бросил"Madame"и"Madame"с дочерью (уже взрослой девицей) уехали во Францию, a"Monsieur"связался с
актрисой,"толстой, рыжей англичанкой", с которой он
играл в пьесе"de се Dikkenc", как она произносила имя Диккенса, и что от этого"Dikkenc"пошло все зло, что он совратил"Monsieur", а сам он кутила и даже пьяница, как она бесцеремонно честила его.
Спектакль был устроен группой писателей с какой-то благотворительной целью. Софью
играла молодая
актриса Гринева (тогда уже жена писателя Всеволода Крестовского), я — Чацкого, известный тогда любитель из чиновников военного министерства — Фамусова; а Григорьев должен был исполнять Репетилова.
Нашел я ее в небольшой, изящно обставленной квартире, где-то далеко, отрекомендовался ей как друг театра и большой ее почитатель, отсоветовал ей брать для первого появления перед петербургской публикой роль Адриенны Лекуврер, которую она, может,
играла (я этого не помню), но, во всяком случае, не в ней так выдвинулась в «Gymnase» в каких-нибудь два-три сезона, и после такой
актрисы, как уже тогда покойная Дескле, которую в Брюсселе открыл все тот же Дюма.
Верочку
играла тогда ее любимая
актриса…
— Вот это та молоденькая
актриса, которая
играла Аксюшу… Она очень мило
играла сегодня, очень мило.
«Если не примут на Образцовую, надо забирать маленького принца и Матрешу и ехать кочевать по провинции… Провинциальная
актриса с семьей — ах, как это тяжело. Если бы еще рыцарь Трумвиль и тоненькая Брундегильда были богаты… Но, увы! Нам едва хватает на жизнь. Значит, необходимо остаться здесь, иными словами,
сыграть так, чтобы вакансия на Образцовую сцену осталась за мной».
Несмотря на страдание моего крошки, несмотря на безумную усталость от бессонных ночей и вечного страха и отчаяния, я должна
играть. Я дала слово Громову. Я не смею подводить Дашковскую. Нельзя оставлять ее без
актрисы. Это отразится на деле, это повредит сборам, на которые существует труппа.
— А какое вы имеете право, — наступал на него Вывих, — требовать от
актрисы того, к чему она не обязана. Я видел контракт Ларисы Алексеевны. Она должна
играть только три раза в неделю, а вы в четвертый требуете — это незаконно. Я завтра же напишу, какие у вас распоряжения, — требуете того, на что не имеете никакого права. Вы бы прочли контракт-то.
Первую роль в этих приемах
играл Иван Павлович Кутайсов, истинное положение которого в доме красавицы-актрисы было известно всему Петербургу.
— Как я устарела? Я, по крайней мере, опытная
актриса, а вам только кокоток
играть. Разве вы на что-нибудь другое годитесь?
Оставалась еще одна дорога, — дорога
актрисы, но Александра Яковлевна была слишком благоразумна, чтобы решиться вступить на шатене театральные подмостки одинокой, беспомощной, беззащитной, и была слишком самолюбива, чтобы обречь себя при подобных условиях на театральное «небытие» или, что тоже, на жизнь третьестепенной артистки, — хотя следует сознаться, что поступление на сцену
играло большую роль в составленном ею плане.
Он опять восхищался
актрисой, что
играла тогда неудачницу, пьющую водку. И тут она неудачница, еще более жалкая; но молодая, трепетная, с несчастной страстной любовью, обреченная прозябать в глуши, работая, как крепостная, на своего фразера, бездарного отставного профессора.
—
Актриса, талант, грация, красота!.. Она
играет первые роди в театре Львенко… Вся Москва сходит с ума, толпа поклонников, но она со всеми ровна: ни малейшего предпочтения, и все довольны. С моим другом Николаем Леопольдовичем она даже холоднее, чем с другими, — вот почему я и догадался о их близости. Я знаю женщин, mon cher. Газеты превозносят ее до небес… Да неужели ты не читал?
Играла ее красивая, высокая
актриса.