Неточные совпадения
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте
понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой
и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Ласка, уже давно жалобно визжавшая
и жаловавшаяся на несправедливость,
понеслась вперед прямо к надежному, знакомому Левину кочкарнику, в который не заходил Крак.
Но Фру-Фру, как падающая кошка, сделала на прыжке усилие ногами
и спиной
и, миновав лошадь,
понеслась дальше.
Янко сел в лодку, ветер дул от берега, они подняли маленький парус
и быстро
понеслись.
Не без радости был вдали узрет полосатый шлагбаум, дававший знать, что мостовой, как
и всякой другой муке, будет скоро конец;
и еще несколько раз ударившись довольно крепко головою в кузов, Чичиков
понесся наконец по мягкой земле.
Тот
и другая с лаем понесли кольцами хвосты свои в переднюю, где гостья освобождалась от своего клока
и очутилась в платье модного узора
и цвета
и в длинных хвостах на шее: жасмины
понеслись по всей комнате.
Цветы
и ленты на шляпе, вся веселится бурлацкая ватага, прощаясь с любовницами
и женами, высокими, стройными, в монистах
и лентах; хороводы, песни, кипит вся площадь, а носильщики между тем при криках, бранях
и понуканьях, нацепляя крючком по девяти пудов себе на спину, с шумом сыплют горох
и пшеницу в глубокие суда, валят кули с овсом
и крупой,
и далече виднеют по всей площади кучи наваленных в пирамиду, как ядра, мешков,
и громадно выглядывает весь хлебный арсенал, пока не перегрузится весь в глубокие суда-суряки [Суда-суряки — суда, получившие свое название от реки Суры.]
и не
понесется гусем вместе с весенними льдами бесконечный флот.
Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы,
и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню — кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход —
и вон она
понеслась,
понеслась,
понеслась!..
Когда дорога
понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса
и он увидел вверху, внизу, над собой
и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом
и осокором, перераставшим вершину тополя,
и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса,
понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых
и старых ив
и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений,
и перелетела мостами в разных местах одну
и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя,
и когда на вопрос: «Чьи луга
и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору
и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи
и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении,
и когда, постепенно темнея, входила
и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни,
и замелькали кирченые избы мужиков
и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце
и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
И, не взглянувши на прекрасный уголок, так поражавший всякого гостя-посетителя, не поклонившись праху своих родителей, по обычаю всех честолюбцев
понесся он в Петербург, куда, как известно, стремится ото всех сторон России наша пылкая молодежь — служить, блистать, выслуживаться или же просто схватывать вершки бесцветного, холодного как лед, общественного обманчивого образованья.
Засим, подошедши к столу, где была закуска, гость
и хозяин выпили как следует по рюмке водки, закусили, как закусывает вся пространная Россия по городам
и деревням, то есть всякими соленостями
и иными возбуждающими благодатями,
и потекли все в столовую; впереди их, как плавный гусь,
понеслась хозяйка.
Думал ли я видеть тебя, Ремень?»
И витязи, собравшиеся со всего разгульного мира восточной России, целовались взаимно;
и тут
понеслись вопросы: «А что Касьян?
Атукнул на него опытный охотник —
и он
понесся, пустив прямой чертой по воздуху свои ноги, весь покосившись набок всем телом, взрывая снег
и десять раз выпереживая самого зайца в жару своего бега.
Он становился гуще
и гуще, разрастался, перешел в тяжелые рокоты грома
и потом вдруг, обратившись в небесную музыку,
понесся высоко под сводами своими поющими звуками, напоминавшими тонкие девичьи голоса,
и потом опять обратился он в густой рев
и гром
и затих.
Понеслась к вышинам суровая козацкая душа, хмурясь
и негодуя,
и вместе с тем дивуясь, что так рано вылетела из такого крепкого тела.
Всю ночь потом черпаками
и шапками выбирали они воду, латая пробитые места; из козацких штанов нарезали парусов,
понеслись и убежали от быстрейшего турецкого корабля.
А он между тем, объятый пылом
и жаром битвы, жадный заслужить навязанный на руку подарок,
понесся, как молодой борзой пес, красивейший, быстрейший
и молодший всех в стае.
Далеко
понеслось громкое хлопанье по всем окрестным полям
и нивам, сливаясь в беспрерывный гул; дымом затянуло все поле, а запорожцы всё палили, не переводя духу: задние только заряжали да передавали передним, наводя изумление на неприятеля, не могшего понять, как стреляли козаки, не заряжая ружей.
— Дармоеды-ы, — завывал он
и матерно ругался, за это, по жалобе обывателей, его вызвали в полицию, но, просидев там трое суток, на четвертые рано утром, он снова пронзительно завыл. — Дармоеды-ы, — бесовы дети-и… —
И снова
понеслись в воздухе запретные слова.
Как там отец его, дед, дети, внучата
и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них
и промышляющее око
и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут
и обуют
и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так
и тут Обломов, сидя
и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое
и проворное в его пользу
и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри,
понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп
и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто
и свежо, а паутина снята со стены,
и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано
и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым
и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками
и с голыми локтями.
В промежутках он ходил на охоту, удил рыбу, с удовольствием посещал холостых соседей, принимал иногда у себя
и любил изредка покутить, то есть заложить несколько троек, большею частию горячих лошадей,
понестись с ватагой приятелей верст за сорок, к дальнему соседу,
и там пропировать суток трое, а потом с ними вернуться к себе или поехать в город, возмутить тишину сонного города такой громадной пирушкой, что дрогнет все в городе, потом пропасть месяца на три у себя, так что о нем ни слуху ни духу.
Целые миры отверзались перед ним,
понеслись видения, открылись волшебные страны. У Райского широко открылись глаза
и уши: он видел только фигуру человека в одном жилете, свеча освещала мокрый лоб, глаз было не видно. Борис пристально смотрел на него, как, бывало, на Васюкова.
Она, не глядя на него, своей рукой устранила его руки
и, едва касаясь ногами травы,
понеслась по лугу, не оглянулась назад
и скрылась за деревьями сада, в аллее, ведущей к обрыву.
Около городка Симодо течет довольно быстрая горная речка: на ней было несколько джонок (мелких японских судов). Джонки вдруг быстро
понеслись не по течению, а назад, вверх по речке. Тоже необыкновенное явление: тотчас послали с фрегата шлюпку с офицером узнать, что там делается. Но едва шлюпка подошла к берегу, как ее водою подняло вверх
и выбросило. Офицер
и матросы успели выскочить
и оттащили шлюпку дальше от воды. С этого момента начало разыгрываться страшное
и грандиозное зрелище.
Вспомните наши ясно-прохладные осенние дни, когда, где-нибудь в роще или длинной аллее сада, гуляешь по устланным увядшими листьями дорожкам; когда в тени так свежо, а чуть выйдешь на солнышко, вдруг осветит
и огреет оно, как летом, даже станет жарко; но лишь распахнешься, от севера
понесется такой пронзительный
и приятный ветерок, что надо закрыться.
Но это было нелегко, при качке, без Фаддеева, который где-нибудь стоял на брасах или присутствовал вверху, на ноках рей: он один знал, где что у меня лежит. Я отворял то тот, то другой ящик, а ящики лезли вон
и толкали меня прочь. Хочешь сесть на стул — качнет,
и сядешь мимо. Я лег
и заснул. Ветер смягчился
и задул попутный; судно
понеслось быстро.
Вбежали люди, начали разбирать эту кучу обломков, но в то же мгновение вся эта куча вместе с людьми
понеслась назад, прямо в мой угол: я только успел вовремя подобрать ноги. Рюмки, тарелки, чашки, бутылки в буфетах так
и скакали со звоном со своих мест.
Орудия закрепили тройными талями
и, сверх того, еще занесли кабельтовым,
и на этот счет были довольно покойны. Качка была ужасная. Вещи, которые крепко привязаны были к стенам
и к полу, отрывались
и неслись в противоположную сторону, оттуда назад. Так задумали оторваться три массивные кресла в капитанской каюте. Они рванулись,
понеслись, домчались до средины; тут крен был так крут, что они скакнули уже по воздуху, сбили столик перед диваном
и, изломав его, изломавшись сами, с треском упали все на диван.
Волны вытолкнут его назад, а ветер заревет, закружится около, застонет, засвистит, обрызжет
и обольет корабль облаком воды, вырвет парус
и, торжествующий,
понесется по необозримому, мрачному пространству, гоня воду, как прах.
Вдруг раздалось резкое гиканье, тройка перед нами словно взвилась,
понеслась и, доскакав до мостика, разом остановилась как вкопанная немного сбоку дороги. Сердце во мне так
и упало.
Как только начала заниматься заря, пернатое царство поднялось на воздух
и с шумом
и гамом снова
понеслось к югу. Первыми снялись гуси, за ними пошли лебеди, потом утки,
и уже последними тронулись остальные перелетные птицы. Сначала они низко летели над землей, но по мере того как становилось светлее, поднимались все выше
и выше.
Приказ седлать коней заставил стрелков заняться делом. После короткого совещания решено было дать зайцу свободу. Едва только спустили его на землю, как он тотчас же бросился бежать. Свист
и крики
понеслись ему вдогонку. Шум
и смех сопровождали его до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Проглотив добычу, зимородок сел на ветку
и опять погрузился в дремоту, но, услышав шум приближающейся лодки, с криком
понесся вдоль реки.
Я дал двугривенный ямщику,
и мы
понеслись, как из лука стрела.
Вечером, после привала, сделанного в Братовщине, часу в восьмом, Москва была уже рукой подать. Верстах в трех полосатые верстовые столбы сменились высеченными из дикого камня пирамидами,
и навстречу
понесся тот специфический запах, которым в старое время отличались ближайшие окрестности Москвы.
Какой родитель, не исключая самого заурядного, затруднится внедрить эти элементарные правила в восприимчивое детское сердце?
и какое детское сердце не
понесется навстречу таким необременительным правилам?
И толпа шумно
понеслась по улицам.
И благочестивые старушки, пробужденные криком, подымали окошки
и крестились сонными руками, говоря: «Ну, теперь гуляют парубки!»
Кто
понесется на твоем вороном конике, громко загукает
и замашет саблей пред козаками?
Свежесть утра веяла над пробудившимися Сорочинцами. Клубы дыму со всех труб
понеслись навстречу показавшемуся солнцу. Ярмарка зашумела. Овцы заблеяли, лошади заржали; крик гусей
и торговок
понесся снова по всему табору —
и страшные толки про красную свитку,наведшие такую робость на народ в таинственные часы сумерек, исчезли с появлением утра.
Между тем молодицы
и дивчата, утершись шитыми платками, выступали снова из рядов своих; а парубки, схватившись в боки, гордо озираясь на стороны, готовы были
понестись им навстречу, — как старый есаул вынес две иконы благословить молодых.
Между тем в ятках начало мало-помалу шевелиться: жидовки стали побрякивать фляжками; дым покатило то там, то сям кольцами,
и запах горячих сластен
понесся по всему табору.
Чудно снова показалось кузнецу, когда он
понесся в огромной карете, качаясь на рессорах, когда с обеих сторон мимо его бежали назад четырехэтажные домы
и мостовая, гремя, казалось, сама катилась под ноги лошадям.
Собаки от метели скрылись у садового крыльца, где было тише,
и теперь, сорвавшись разом, бешеным клубком
понеслись в аллею.
В присутствии братьев
и сестры я бросился с крыши сарая, успел подпрыгнуть, не долетев до земли,
и затем уже
понесся по воздуху, сначала рядом прыжков, как по ступенькам невидимой лестницы, а потом ровно
и плавно, почти как птица.
Без всякой церемонии он занял отцовский кабинет,
и оттуда
понеслись на весь дом его стоны, окрики, распоряжения, ругательства.
Своей медвежеватой походкой он подошел к одному из классов, щелкнул ключом,
и в ту же минуту оттуда
понесся по всему зданию отчаянный рев.
— Казаки, — сказал кто-то поблизости. Слово ясным топотом
понеслось дальше, толкнулось во что-то
и утонуло в море звуков. Но оно дало определенное содержание неясным грезам, овладевшим моим разгоревшимся воображением.
А если какой казак задремлет, Платов его сам из коляски ногою ткнет,
и еще злее
понесутся.
Дети, взявшись за руки, весело побежали к лавкам, а от них спустились к фабрике, перешли зеленый деревянный мост
и бегом
понеслись в гору к заводской конторе. Это было громадное каменное здание, с такими же колоннами, как
и господский дом. На площадь оно выступало громадною чугунною лестницей, — широкие ступени тянулись во всю ширину здания.
Маркиза
понеслась зря. Все ее слушали, кто удерживая смех, кто с изумлением,
и только одна Рогнеда Романовна, по долгу дружбы, с восторгом, да Малек-Адель — с спокойною важностью, точно барышня вырезала его из картинки
и приставила дыбки постоять у стенки. А Белоярцев, смиренно пригнувшись к уху Арапова, слегка отпрукивал маркизу, произнося с расстановкой: «тпру, тпру, тпрусь, милочка, тпрусь».