Неточные совпадения
Когда он вошел
в маленькую гостиную, где всегда пил чай, и уселся
в своем кресле с книгою, а Агафья Михайловна принесла ему чаю и со своим обычным: «А я сяду, батюшка», села на стул у окна, он почувствовал что, как ни странно это было, он не расстался с своими
мечтами и что он без них
жить не может.
— Говорил он о том, что хозяйственная деятельность людей, по смыслу своему, религиозна и жертвенна, что во Христе сияла душа Авеля, который
жил от плодов земли, а от Каина пошли окаянные люди, корыстолюбцы, соблазненные дьяволом инженеры, химики. Эта ерунда чем-то восхищала Тугана-Барановского, он изгибался на длинных ногах своих и скрипел: мы — аграрная страна, да, да! Затем курносенький стихотворец читал что-то смешное: «
В ладье
мечты утешимся, сны горе утолят», — что-то
в этом роде.
— Правду говорю, Григорий, — огрызнулся толстяк, толкая зятя ногой
в мягком замшевом ботинке. — Здесь иная женщина потребляет
в год товаров на сумму не меньшую, чем у нас население целого уезда за тот же срок. Это надо понять! А у нас дама, порченная литературой, старается
жить, одеваясь
в ризы
мечты, то воображает себя Анной Карениной, то сумасшедшей из Достоевского или мадам Роллан, а то — Софьей Перовской. Скушная у нас дама!
«Что ж это такое? — печально думал Обломов, — ни продолжительного шепота, ни таинственного уговора слить обе жизни
в одну! Все как-то иначе, по-другому. Какая странная эта Ольга! Она не останавливается на одном месте, не задумывается сладко над поэтической минутой, как будто у ней вовсе нет
мечты, нет потребности утонуть
в раздумье! Сейчас и поезжай
в палату, на квартиру — точно Андрей! Что это все они как будто сговорились торопиться
жить!»
Она бы потосковала еще о своей неудавшейся любви, оплакала бы прошедшее, похоронила бы
в душе память о нем, потом… потом, может быть, нашла бы «приличную партию», каких много, и была бы хорошей, умной, заботливой женой и матерью, а прошлое сочла бы девической
мечтой и не
прожила, а протерпела бы жизнь. Ведь все так делают!
—
Мечта!
мечта! — говорил он, отрезвляясь, с улыбкой, от праздного раздражения мысли. Но очерк этой
мечты против воли
жил в его памяти.
— Да, кузина: вы обмануты, и ваши тетки
прожили жизнь
в страшном обмане и принесли себя
в жертву призраку,
мечте, пыльному воспоминанию… Он велел! — говорил он, глядя почти с яростью на портрет, — сам
жил обманом, лукавством или силою, мотал, творил ужасы, а другим велел не любить, не наслаждаться!
В мечтах я нередко, говорит, доходил до страстных помыслов о служении человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух дней не
в состоянии
прожить ни с кем
в одной комнате, о чем знаю из опыта.
Но
в этом одиночестве грудь наша не была замкнута счастием, а, напротив, была больше, чем когда-либо, раскрыта всем интересам; мы много
жили тогда и во все стороны, думали и читали, отдавались всему и снова сосредоточивались на нашей любви; мы сверяли наши думы и
мечты и с удивлением видели, как бесконечно шло наше сочувствие, как во всех тончайших, пропадающих изгибах и разветвлениях чувств и мыслей, вкусов и антипатий все было родное, созвучное.
После этого я уже не видал тетеньки Раисы Порфирьевны, но она
жила еще долго. Выкормив Сашеньку
в меру взрослой девицы, выдала ее замуж за «хорошего» человека, но не отпустила от себя, а приняла зятя
в дом. Таким образом,
мечты ее осуществились вполне.
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и
мечты свои!
Пускай
в душевной глубине
И всходят и зайдут оне. //..........
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты
живешь?
Мысль изреченная есть ложь. //..........
Лишь
жить в самом себе умей:
Есть целый мир
в душе твоей
Таинственно-волшебных дум…
То, что мать не хочет
жить в своей семье, всё выше поднимает ее
в моих
мечтах; мне кажется, что она
живет на постоялом дворе при большой дороге, у разбойников, которые грабят проезжих богачей и делят награбленное с нищими.
— На ваше откровенное предложение, — заговорил он слегка дрожащим голосом, — постараюсь ответить тоже совершенно откровенно: я ни на ком и никогда не женюсь; причина этому та: хоть вы и не даете никакого значения моим литературным занятиям, но все-таки они составляют единственную мою
мечту и цель жизни, а при такого рода занятиях надо быть на все готовым: ездить
в разные местности,
жить в разнообразных обществах, уехать, может быть, за границу, эмигрировать, быть, наконец, сослану
в Сибирь, а по всем этим местам возиться с женой не совсем удобно.
Но обеим
мечтам не суждено было осуществиться:
в детстве — из-за той бедности,
в которой
жила его семья, а адъютантом его вряд ли могли бы назначить, так как он не обладал «представительной фигурой».
Когда он очутился вновь
в Петербурге, ему было уже за пятьдесят лет, и он с честью носил чин штатского генерала. Важного поста он
в виду не имел и только жаждал
прожить легко и беспечально. И когда он осмотрелся и вынул из чемодана целую кипу рекомендательных писем, то душою его овладела твердая уверенность, что скромные его
мечты могут быть осуществлены вполне беспрепятственно.
— Неужели же, — продолжала Настенька, — она была бы счастливее, если б свое сердце, свою нежность, свои горячие чувства, свои, наконец,
мечты, все бы задушила
в себе и всю бы жизнь свою принесла
в жертву мужу, человеку, который никогда ее не любил, никогда не хотел и не мог ее понять? Будь она пошлая, обыкновенная женщина, ей бы еще была возможность ужиться
в ее положении: здесь есть дамы, которые говорят открыто, что они терпеть не могут своих мужей и
живут с ними потому, что у них нет состояния.
Вглядываясь
в жизнь, вопрошая сердце, голову, он с ужасом видел, что ни там, ни сям не осталось ни одной
мечты, ни одной розовой надежды: все уже было назади; туман рассеялся; перед ним разостлалась, как степь, голая действительность. Боже! какое необозримое пространство! какой скучный, безотрадный вид! Прошлое погибло, будущее уничтожено, счастья нет: все химера — а
живи!
А как счастлив бывал он
в этой комнате некогда! он был не один: около него присутствовал тогда прекрасный призрак и осенял его днем за заботливым трудом, ночью бодрствовал над его изголовьем. Там
жили с ним тогда
мечты, будущее было одето туманом, но не тяжелым, предвещающим ненастье, а утренним, скрывающим светлую зарю. За тем туманом таилось что-то, вероятно — счастье… А теперь? не только его комната, для него опустел целый мир, и
в нем самом холод, тоска…
— То есть
в том смысле, что чем хуже, тем лучше, я понимаю, понимаю, Варвара Петровна. Это вроде как
в религии: чем хуже человеку
жить или чем забитее или беднее весь народ, тем упрямее мечтает он о вознаграждении
в раю, а если при этом хлопочет еще сто тысяч священников, разжигая
мечту и на ней спекулируя, то… я понимаю вас, Варвара Петровна, будьте покойны.
Но чаще думалось о величине земли, о городах, известных мне по книгам, о чужих странах, где
живут иначе.
В книгах иноземных писателей жизнь рисовалась чище, милее, менее трудной, чем та, которая медленно и однообразно кипела вокруг меня. Это успокаивало мою тревогу, возбуждая упрямые
мечты о возможности другой жизни.
Жозеф сделал из него человека вообще, как Руссо из Эмиля; университет продолжал это общее развитие; дружеский кружок из пяти-шести юношей, полных
мечтами, полных надеждами, настолько большими, насколько им еще была неизвестна жизнь за стенами аудитории, — более и более поддерживал Бельтова
в кругу идей, не свойственных, чуждых среде,
в которой ему приходилось
жить.
Тимоша думал
прожить зиму на заводе, а весной с первым пароходом уехать
в Рыбинск крючничать. Он одинокий бобыль, молодой, красивый и сильный. Дома одна старуха мать и бедная избенка, а заветная
мечта его была — заработать двести рублей, обстроиться и жениться на работнице богатого соседа, с которой они давно сговорились.
Час от часу билось сильнее сердце пламенного юноши, кровь волновалась
в его
жилах, но усталость взяла свое: глаза его сомкнулись,
мечты облеклись
в одежду истины, и сновидение перенесло Юрия
в первопрестольный град царства Русского.
Зовет народ из мрака к просвещенью,
К познанью истины, добра и красоты,
Себя ты отдала народному служенью,
В твоих учениках
живут твои
мечты.
Прохор.
В мечтах побывал на этом пункте, а потом сообразил — на кой черт мне нужна обуза сия?
Поживу лучше вольным казаком…
Васса. Не веришь, а ругаешься. Ничего, ругай. Ругаешься ты потому, что не понимаешь. Ты подумай, что ты можешь дать сыну? Я тебя знаю, ты — упрямая. Ты от своей… мечты-затеи не отступишься. Тебе революцию снова раздувать надо. Мне — надо хозяйство укреплять. Тебя будут гонять по тюрьмам, по ссылкам. А мальчик будет
жить у чужих людей,
в чужой стороне — сиротой. Рашель, помирись — не дам тебе сына, не дам!
Окоемов. Все это вздор! Перестань ребячиться. Наступает время, когда ты должна взглянуть на жизнь серьезно. Я попал
в такие тиски, что всего твоего состояния мало, чтобы выручить меня. Потом, я не могу
жить в бедности, да и ты не можешь; это пустые
мечты.
Под действительною жизнью, конечно, понимаются не только отношения человека к предметам и существам объективного мира, но и внутренняя жизнь человека; иногда человек
живет мечтами, — тогда
мечты имеют для него (до некоторой степени и на некоторое время) значение чего-то объективного; еще чаще человек
живет в мире своего чувства; эти состояния, если достигают интересности, также воспроизводятся искусством.
— А у меня ещё до этой беды
мечта была уйти
в монастырь, тут я говорю отцу: «Отпустите меня!» Он и ругался и бил меня, но я твёрдо сказал: «Не буду торговать, отпустите!» Будучи напуган Лизой, дал он мне свободу, и — вот, за четыре года
в третьей обители
живу, а — везде торговля, нет душе моей места! Землёю и словом божьим торгуют, мёдом и чудесами… Не могу видеть этого!
Многие народы разно пытались воплотить свои
мечты о справедливости
в живое лицо, создать господа для всех равного, и не однажды отдельные люди, подчиняясь напору мысли народной, старались оковать её крепкими словами, дабы
жила она вечно.
Как часто силой мысли
в краткий час
Я
жил века, и жизнию иной,
И о земле позабывал. Не раз
Встревоженный печальною
мечтойЯ плакал. Но создания мои,
Предметы мнимой злобы иль любви,
Не походили на существ земных;
О нет! все было ад иль небо
в них!
Ручкин
жил в самой плохой квартире, на дворе; окна выходили прямо к помойной яме. Недосягаемая
мечта верного раба Мишки иметь свой собственный дом осуществилась, и Михайло Потапыч Ручкин изнемогал теперь от домовладельческих расчетов, занимая самую скверную квартиру
в этом собственном доме. Он ютился всего
в двух комнатках, загроможденных по случаю накупленной мебелью.
Он видел, как все, начиная с детских, неясных грез его, все мысли и
мечты его, все, что он выжил жизнию, все, что вычитал
в книгах, все, об чем уже и забыл давно, все одушевлялось, все складывалось, воплощалось, вставало перед ним
в колоссальных формах и образах, ходило, роилось кругом него; видел, как раскидывались перед ним волшебные, роскошные сады, как слагались и разрушались
в глазах его целые города, как целые кладбища высылали ему своих мертвецов, которые начинали
жить сызнова, как приходили, рождались и отживали
в глазах его целые племена и народы, как воплощалась, наконец, теперь, вокруг болезненного одра его, каждая мысль его, каждая бесплотная греза, воплощалась почти
в миг зарождения; как, наконец, он мыслил не бесплотными идеями, а целыми мирами, целыми созданиями, как он носился, подобно пылинке, во всем этом бесконечном, странном, невыходимом мире и как вся эта жизнь, своею мятежною независимостью, давит, гнетет его и преследует его вечной, бесконечной иронией; он слышал, как он умирает, разрушается
в пыль и прах, без воскресения, на веки веков; он хотел бежать, но не было угла во всей вселенной, чтоб укрыть его.
От родины далеко,
Без помощи, среди чужих людей
Я встречу смерть. Прощайте, золотые
Мечты мои! Хотелось бы
пожитьИ выслужить себе и честь и место
Почетное. Обзавестись хозяйкой
Любимою, любить ее, как душу,
Семью завесть и вынянчить детей.
Да не дал Бог — судьба не то судила,
Судила мне лежать
в земле сырой,
Похоронить и молодость и силу
Вдали от стен родного пепелища!
В глазах темно, то ночь ли наступает,
Иль смерть идет, не знаю.
Боровцов. Все это — суемудрие,
мечта. Мы на этом свете все равно, что
в гостинице; там уж где ты ни
живи, все один конец. Семейный человек
живи в своей семье, потому он — глава. Куда я, семейный человек, поеду? Конечно, кто праздношатающий…
Ответ вспыхивал пред нею
в образе пьяного мужа. Ей было трудно расстаться с
мечтой о спокойной, любовной жизни, она сжилась с этой
мечтой и гнала прочь угрожающее предчувствие. И
в то же время у неё мелькало сознание, что, если запьёт Григорий, она уже не сможет
жить с ним. Она видела его другим, сама стала другая, прежняя жизнь возбуждала
в ней боязнь и отвращение — чувства новые, ранее неведомые ей. Но она была женщина и — стала обвинять себя за размолвку с мужем.
Все сильней и сильней развивается
в нас мысль, что это мнение о нем — пустая
мечта, мы чувствуем, что не долго уже остается нам находиться под ее влиянием; что есть люди лучше его, именно те, которых он обижает; что без него нам было бы лучше
жить, но
в настоящую минуту мы все еще недостаточно свыклись с этою мыслью, не совсем оторвались от
мечты, на которой воспитаны; потому мы все еще желаем добра нашему герою и его собратам.
Когда природа вся трепещет и сияет,
Когда её цвета ярки и горячи,
Душа бездейственно
в пространстве утопает
И
в неге врозь её расходятся лучи.
Но
в скромный, тихий день, осеннею погодой,
Когда и воздух сер, и тесен кругозор,
Не развлекаюсь я смиренною природой,
И немощен её на жизнь мою напор.
Мой трезвый ум открыт для сильных вдохновений,
Сосредоточен я
живу в себе самом,
И сжатая
мечта зовёт толпы видений,
Как зажигательным рождая их стеклом.
В молодых годах люди верят, что назначение человечества
в постоянном совершенствовании и что возможно и даже легко исправить всё человечество, уничтожить все пороки и несчастья.
Мечты эти не смешны, а, напротив,
в них гораздо больше истины, чем
в суждениях старых, завязших
в соблазнах людей, когда люди эти, проведшие всю жизнь не так, как это свойственно человеку, советуют людям ничего не желать, не искать, а
жить, как животное.
Надо заниматься серьезными, стоящими внимания и забот людей вопросами, а не
мечтами о таком устройстве мира,
в котором люди подставляли бы другую щеку, когда их бьют по одной, отдавали бы кафтан, когда с них снимают рубаху, и
жили бы, как птицы небесные, — всё это пустая болтовня», — говорят люди, не замечая того, что корень всех каких бы то ни было вопросов именно
в том самом, чтò они называют пустой болтовней.
Дуня и про деревню свою стала позабывать
в присутствии Наташи. И самая
мечта, лелеемая с детства, которою
жила до появления Наташи здесь,
в приюте, Дуня,
мечта вернуться к милой деревеньке, посетить родимую избушку, чудесный лес, поля, ветхую церковь со старой колоколенкой, — самая
мечта эта скрылась, как бы улетела из головы Дуни.
Едучи к ней из корпуса, я хотя и не был намерен отвергать ее материнского авторитета, но все-таки
в сокровеннейших своих
мечтах я лелеял мысль, что мы с нею встретимся и станем
жить на равной ноге, даже, пожалуй, с некоторым перевесом на мою сторону, так как я мужчина.
Встретился он с одним знакомым студентом из очень богатых купчиков. Тот зазвал его к себе обедать. Женат,
живет барином, держит при себе товарища по факультету, кандидата прав, и потешается над ним при гостях, называет его"ярославским дворянином". Позволяет лакею обносить его зеленым горошком; а кандидат ему вдалбливает
в голову тетрадки римского права… Постоянная
мечта — быть через десять лет вице-губернатором, и пускай все знают, что он из купеческих детей!
— Да! Да! Да! Каждый идет туда, куда его тянет, — неожиданно воодушевляясь, говорит Ольга. — Я строю свои
мечты в заоблачных далях; Лида Воронская, Чермилова то есть,
живет в мире сказочных грез; Саня Орлова…
Даже выражение лица его изменилось. Во взгляде старческих глаз появилась уверенность — призрак зародившейся
в сердце надежды.
В душе этого старика
жила одна заветная
мечта, за исполнение которой на мгновение он готов был отдать последние годы или лучше сказать дни своей жизни, а эти годы и дни, говорят самые дорогие.
Чувство любви, видимо, не просыпалось
в Дарье Николаевне и она
жила своею собственною внутреннею жизнью, предаваясь, впрочем, видимо,
мечтам о будущем, так как часто во время припадков гнева и скуки у нее вырывались слова...
Оставим обывателей и обывательниц дальней княжеской вотчины, как знающих, так и догадывающихся о предстоящем радостном для семейства князя Василия событии,
жить в сладких
мечтах и грезах о лучшем будущем и перенесемся снова
в ту, ныне почти легендарную Александровскую слободу, откуда не менее кажущийся легендарным царь-монах, деля свое время между молитвами и казнями, правил русской землей, отделившись от нее непроницаемой стеной ненавистной ей опричнины.
Хотя княгиня Васса Семеновна внутренне была сильно обеспокоена поступком князя, и особенно могущими быть от него последствиями, но видеть
в этом поступке препятствие к браку его с ее дочерью, браку,
мечта о котором не переставала
жить в ее уме и сердце, а теперь так близка к осуществлению, она не решалась.
Мечта выйти за чиновника уже давно
жила в уме Тани. С этим исходом она бы примирилась. Она не может только примириться с отправкой
в дальнюю вотчину. Думы
в этом роде, одна другой противоречащие, неслись
в ее голове. Она сидела неподвижно, с устремленными
в одну точку глазами. Она очнулась от этой задумчивости, когда ее позвали к княжне. Последняя встретила ее радостным восклицанием...
«
Жив ли ее сын, нареченный жених Тани! — мелькало
в его уме. — Быть может, она придет с ним! Вот когда осуществится его многолетняя
мечта соединить этих двух детей и передать им состояние Петра Толстых, на которое один имеет право, как его внук, а другая, как дочь человека, спасшего ему честь…»