Потом целый день тетя в саду варила вишневое варенье. Алена, с красными от
жара щеками, бегала то в сад, то в дом, то на погреб. Когда тетя варила варенье, с очень серьезным лицом, точно священнодействовала, и короткие рукава позволяли видеть ее маленькие, крепкие, деспотические руки, и когда не переставая бегала прислуга, хлопоча около этого варенья, которое будет есть не она, то всякий раз чувствовалось мучительство…
Неточные совпадения
Одетая в легкое белое платье, она сама казалась белее и легче: загар не приставал к ней, а
жара, от которой она не могла уберечься, слегка румянила ее
щеки да уши и, вливая тихую лень во все ее тело, отражалась дремотною томностью в ее хорошеньких глазках.
Там караулила Ольга Андрея, когда он уезжал из дома по делам, и, завидя его, спускалась вниз, пробегала великолепный цветник, длинную тополевую аллею и бросалась на грудь к мужу, всегда с пылающими от радости
щеками, с блещущим взглядом, всегда с одинаким
жаром нетерпеливого счастья, несмотря на то, что уже пошел не первый и не второй год ее замужества.
Он не шевелил пальцем, не дышал. А голова ее лежит у него на плече, дыхание обдает ему
щеку жаром… Он тоже вздрагивал, но не смел коснуться губами ее
щеки.
У ней с того дня как-то странно на сердце… должно быть, ей очень обидно… даже в
жар кидает, на
щеках рдеют два розовых пятнышка…
А Обломов? Отчего он был нем и неподвижен с нею вчера, нужды нет, что дыхание ее обдавало
жаром его
щеку, что ее горячие слезы капали ему на руку, что он почти нес ее в объятиях домой, слышал нескромный шепот ее сердца?.. А другой? Другие смотрят так дерзко…
Страх, стыд и жалость к ней охватили его
жаром и холодом; опустив голову, он тихонько пошёл к двери, но вдруг две тёплых руки оторвали его от земли, он прижался
щекою к горячему телу, и в ухо ему полился умоляющий, виноватый шёпот...
Берсенев понимал, что воображение Елены поражено Инсаровым, и радовался, что его приятель не провалился, как утверждал Шубин; он с
жаром, до малейших подробностей, рассказывал ей все, что знал о нем (мы часто, когда сами хотим понравиться другому человеку, превозносим в разговоре с ним наших приятелей, почти никогда притом не подозревая, что мы тем самым себя хвалим), и лишь изредка, когда бледные
щеки Елены слегка краснели, а глаза светлели и расширялись, та нехорошая, уже им испытанная, грусть щемила его сердце.
От этого тихо, как будто лениво текущего металла шел такой страшный
жар, что непривычные гости все время отодвигались и закрывали
щеки руками.
Щеки Натальи слегка зарумянились, и глаза ее заблестели. До знакомства с Рудиным она никогда бы не произнесла такой длинной речи и с таким
жаром.
Летние
жарыПокрыли тенью золотой
Лицо и грудь ее; и зной
Дышал от уст ее и
щек.
Анна Акимовна была голодна, так как с самого утра ничего не ела. Ей налили какой-то очень горькой настойки, она выпила и закусила солониной с горчицей и нашла, что это необыкновенно вкусно. Потом нижняя Маша подала индейку, моченые яблоки и крыжовник. И это тоже понравилось. Но только одно было неприятно: от изразцовой печки веяло
жаром, было душно, и у всех разгорелись
щеки. После ужина убрали со стола скатерть и поставили тарелки с мятными пряниками, орехами и изюмом.
Чело, прекрасное, нежное, как снег, как серебро, казалось, мыслило; брови — ночь среди солнечного дня, тонкие, ровные, горделиво приподнялись над закрытыми глазами, а ресницы, упавшие стрелами на
щеки, пылавшие
жаром тайных желаний; уста — рубины, готовые усмехнуться…
Долго сидела Марья Гавриловна, облокотясь на подоконник и склоня голову на руку… Сухим лихорадочным блеском глаза горели,
щеки пылали, губы сохли от внутреннего
жара… Таня вошла.
Нагая, полная рука!
У Тани грудь открыта,
Как
жар горит одна
щека,
Косой другая скрыта.
Я робко взглянул на жену и увидал больше, чем мог ожидать при всей моей мнительности. Глаза жены были налиты слезами, на
щеках горел румянец не то стыда, не то гнева, руки судорожно щипали бахрому у каретного окна… Меня бросило в
жар и передернуло…
Ее
щеки жаром пышат,
Разгораются,
Ретивое бьется сильно,
Колыхается...
Ее
щеки жаром пышут,
Разгораются,
Ретивое бьется сильно,
Колыхается...
Борька сидел на скамейке и ударял срезанным ивовым хлыстиком по голенищу сапога. В душе волновалось жадное нетерпение. Вчера, на прощание целуя Исанку в
щеку, он крепко обнял ее и, как будто нечаянно, попал ладонью на ее грудь. И весь день сегодня, задыхаясь, он вспоминал это ощущение. Тайные ожидания и замыслы шевелились в душе. Снова и снова всплывавшее воспоминание сладострастным
жаром обдавало душу.
На голых досках, под серым халатом, на краю нар, лежал тот самый старик раскольник, который семь лет тому назад приходил к Меженецкому расспрашивать о Светлогубе. Лицо старика, бледное, все ссохлось и сморщилось, волоса все были такие же густые, редкая бородка была совсем седая и торчала кверху. Глаза голубые, добрые и внимательные. Он лежал навзничь и, очевидно, был в
жару: на мослаках
щек был болезненный румянец.