Неточные совпадения
Молодая жена его, как рассказывал Венден, — он был женат полгода, — была
в церкви с матушкой и, вдруг почувствовав нездоровье, происходящее от известного положения, не могла больше стоять и
поехала домой на первом попавшемся ей лихаче-извозчике.
Тут только, оглянувшись вокруг себя, он заметил, что они
ехали прекрасною рощей; миловидная березовая ограда тянулась у них справа и слева. Между дерев мелькала белая каменная
церковь.
В конце улицы показался господин, шедший к ним навстречу,
в картузе, с суковатой палкой
в руке. Облизанный аглицкий пес на высоких ножках бежал перед ним.
— Познакомил бы вас с женой, но она
поехала в Новгород, там — какая-то
церковь замечательная. Она у меня искусством увлекается, теперь искусство
в моде… молодежь развлекаться хочет, устала от демонстраций, конституции, революции.
—
В общем она — выдуманная фигура, — вдруг сказал Попов, поглаживая, лаская трубку длинными пальцами. — Как большинство интеллигентов. Не умеем думать по исторически данной прямой и все налево скользим. А если направо повернем, так уж до сочинения книг о религиозном значении социализма и даже вплоть до соединения с
церковью… Я считаю, что прав Плеханов: социал-демократы могут — до определенного пункта —
ехать в одном вагоне с либералами. Ленин прокламирует пугачевщину.
Любила, чтоб к ней губернатор изредка заехал с визитом, чтобы приезжее из Петербурга важное или замечательное лицо непременно побывало у ней и вице-губернаторша подошла, а не она к ней, после обедни
в церкви поздороваться, чтоб, когда
едет по городу, ни один встречный не проехал и не прошел, не поклонясь ей, чтобы купцы засуетились и бросили прочих покупателей, когда она явится
в лавку, чтоб никогда никто не сказал о ней дурного слова, чтобы дома все ее слушались, до того чтоб кучера никогда не курили трубки ночью, особенно на сеновале, и чтоб Тараска не напивался пьян, даже когда они могли бы делать это так, чтоб она не узнала.
Дороги до
церкви не было ни на колесах ни на санях, и потому Нехлюдов, распоряжавшийся как дома у тетушек, велел оседлать себе верхового, так называемого «братцева» жеребца и, вместо того чтобы лечь спать, оделся
в блестящий мундир с обтянутыми рейтузами, надел сверху шинель и
поехал на разъевшемся, отяжелевшем и не перестававшем ржать старом жеребце,
в темноте, по лужам и снегу, к
церкви.
Нехлюдов с тетушками и прислугой, не переставая поглядывать на Катюшу, которая стояла у двери и приносила кадила, отстоял эту заутреню, похристосовался с священником и тетушками и хотел уже итти спать, как услыхал
в коридоре сборы Матрены Павловны, старой горничной Марьи Ивановны, вместе с Катюшей
в церковь, чтобы святить куличи и пасхи. «
Поеду и я», подумал он.
— А вот на дороге все расскажу,
поедем. Приехали, прошли по длинным коридорам к
церкви, отыскали сторожа, послали к Мерцалову; Мерцалов жил
в том же доме с бесконечными коридорами.
— Не знаю, — отвечал Бурмин, — не знаю, как зовут деревню, где я венчался; не помню, с которой станции
поехал.
В то время я так мало полагал важности
в преступной моей проказе, что, отъехав от
церкви, заснул, и проснулся на другой день поутру, на третьей уже станции. Слуга, бывший тогда со мною, умер
в походе, так что я не имею и надежды отыскать ту, над которой подшутил я так жестоко и которая теперь так жестоко отомщена.
Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто. Наконец она согласилась:
в назначенный день она должна была не ужинать и удалиться
в свою комнату под предлогом головной боли. Девушка ее была
в заговоре; обе они должны были выйти
в сад через заднее крыльцо, за садом найти готовые сани, садиться
в них и
ехать за пять верст от Ненарадова
в село Жадрино, прямо
в церковь, где уж Владимир должен был их ожидать.
— Как же! дам я ему у тетки родной
в мундире ходить! — подхватила тетенька, — ужо по саду бегать будете,
в земле вываляетесь — на что мундирчик похож будет! Вот я тебе кацавейку старую дам, и ходи
в ней на здоровье! а
в праздник к обедне, коли захочешь, во всем парате
в церковь поедешь!
Вместе с ними она была осуждена на безвыходное заключение,
в продолжение целой зимы, наверху
в боковушке и, как они же, сходила вниз исключительно
в часы
еды да
в праздник, чтоб идти
в церковь.
Становая своею полною фигурой напомнила ему г-жу Захаревскую, а солидными манерами — жену Крестовникова. Когда вышли из
церкви, то господин
в синем сюртуке подал ей манто и сам уселся на маленькую лошаденку, так что ноги его почти доставали до земли. На этой лошаденке он отворил для господ ворота. Становая, звеня колокольцами, понеслась марш-марш вперед. Павел
поехал рядом с господином
в синем сюртуке.
— Похоронили-с! Господ очень много съехалось; даже вон из Перцова молодая барыня приезжала; только что
в церкви постояла, а
в усадьбу
в дом не
поехала.
Сев
в экипаж, Александра Григорьевна пригласила с собой
ехать и Захаревских: они пришли
в церковь пешком.
— Он и есть, барин! Как есть, дураки! Разве барин так тебе и
поехал! Перво-наперво пригонят загонщики, потом
в колокола ударят по
церквам, а уж потом и барин, с фалетуром, на пятерке. А то: барин! Только вот Тетюева не стало, некому принять барина по-настоящему. Нынче уж что! только будто название, что главный управляющий!
«Нет, — думала она, — без бога, видно, ни на шаг». Она предложила Александру
поехать с ней к обедне
в ближайшее село, но он проспал два раза, а будить она его не решалась. Наконец она позвала его вечером ко всенощной. «Пожалуй», — сказал Александр, и они
поехали. Мать вошла
в церковь и стала у самого клироса, Александр остался у дверей.
Приходит день, когда Александров и трое его училищных товарищей получают печатные бристольские карточки с приглашением пожаловать на бракосочетание Юлии Николаевны Синельниковой с господином Покорни, которое последует такого-то числа и во столько-то часов
в церкви Константиновского межевого института. Свадьба как раз приходилась на отпускной день, на среду. Юнкера с удовольствием
поехали.
Венчание происходило
в городском соборе, потому что Катерина Петровна считала низким для себя венчаться
в своей сельской
церкви, а потом все духовенство, все чиновники,
в том числе и я,
поехали к молодым
в усадьбу, которая, вы знаете, верстах
в пяти от города.
— Вы напрасно не
едете!..
Церковь эта очень известная
в Москве; ее строил еще Меншиков [Меншиков Александр Данилович (1673—1729) — один из сподвижников Петра I.], и она до сих пор называется башнею Меншикова… Потом она сгорела от грома, стояла запустелою, пока не подцепили ее эти, знаете, масоны, которые сделали из нее какой-то костел.
— Вы не желаете ли
ехать со мной к обедне… недалеко тут… на Чистые Пруды…
в церковь архангела Гавриила?.. Там поют почтамтские певчие…
На другой день Крапчик, как только заблаговестили к вечерне,
ехал уже
в карете шестериком с форейтором и с саженным почти гайдуком на запятках
в загородный Крестовоздвиженский монастырь, где имел свое пребывание местный архиерей Евгений, аки бы слушать ефимоны; но, увидав, что самого архиерея не было
в церкви, он, не достояв службы, послал своего гайдука
в покой ко владыке спросить у того, может ли он его принять, и получил ответ, что владыко очень рад его видеть.
Сусанна
в это время одевалась
в своей маленькой комнатке, досадуя на себя, что согласилась на поездку с Егором Егорычем
в церковь, и думая, что это она — причина всех неприятностей, а с другой стороны, ей и хотелось
ехать, или, точнее сказать, видеть Егора Егорыча.
— Известно, сударь, старец набожный: говеть
едет в губернский город, — служба там, сказывал он, идет по
церквам лучше супротив здешнего.
Егор Егорыч, прочитав это известие, проникся таким чувством благодарности, что, не откладывая ни минуты и захватив с собою Сверстова,
поехал с ним
в Казанский собор отслужить благодарственный молебен за государя, за московского генерал-губернатора, за Сергея Степаныча, и сам при этом рыдал на всю
церковь, до того нервы старика были уже разбиты.
С этой собственно целью он и
в церковь не
поехал, надеясь, что и Евпраксея,
в качестве экономки, останется дома.
— И чем тебе худо у матери стало! Одет ты и сыт — слава Богу! И теплехонько тебе, и хорошохонько… чего бы, кажется, искать! Скучно тебе, так не прогневайся, друг мой, — на то и деревня! Веселиев да балов у нас нет — и все сидим по углам да скучаем! Вот я и рада была бы поплясать да песни попеть — ан посмотришь на улицу, и
в церковь-то Божию
в этакую мукреть
ехать охоты нет!
— Нет! я еще не
поеду. Я еще
в церковь пойду, попрошу панихиду по убиенном рабе Божием, Владимире, отслужить.
— А у Вукола вон какой домина схлопан — небось, не от бедности! Я
ехал мимо-то, так загляденье, а не дом. Чем мы хуже других, мамынька, ежели нам Господь за родительские молитвы счастье посылает… Тоже и насчет Маркушки мы все справим по-настоящему, неугасимую
в скиты закажем, сорокоусты по единоверческим
церквам, милостыню нищей братии, ну, и ты кануны будешь говорить. Грешный человек, а душа-то
в нем христианская. Вот и будем замаливать его грехи…
— Ничего, ничего, брат… — продолжал о. Христофор. — Бога призывай… Ломоносов так же вот с рыбарями
ехал, однако из него вышел человек на всю Европу. Умственность, воспринимаемая с верой, дает плоды, богу угодные. Как сказано
в молитве? Создателю во славу, родителям же нашим на утешение,
церкви и отечеству на пользу… Так-то.
Боркин (быстро входит с букетом; он во фраке, с шаферским цветком). Уф! Где же он? (Иванову.) Вас
в церкви давно ждут, а вы тут философию разводите. Вот комик! Ей-богу, комик! Ведь вам надо не с невестой
ехать, а отдельно со мною, за невестой же я приеду из
церкви. Неужели вы даже этого не понимаете? Положительно комик!
Шабельский (подумав). Я прежде всего
поехал бы
в Москву и цыган послушал. Потом… потом махнул бы
в Париж. Нанял бы себе там квартиру, ходил бы
в русскую
церковь…
Однако все это весьма естественно кончилось тем, что супруги к исходу своего медового месяца стали изрядно скучать, и Дон-Кихот Рогожин велел Зинке запрячь своих одров
в тарантас и
поехал с женою
в церковь к обедне. Тут он налетел на известный случай с Грайвороной, когда бедный трубач, потеряв рассудок, подошел к иконостасу и, отлепив от местной иконы свечу, начал при всех закуривать пред царскими вратами свою трубку.
Кочкарев. Браво! хорошо! Благородный человек! Я, признаюсь, всегда ожидал от тебя много
в будущем! Вы, сударыня,
в самом деле поспешите теперь поскорее одеться: я, сказать правду, послал уже за каретою и напросил гостей. Они все теперь
поехали прямо
в церковь. Ведь у вас венчальное платье готово, я знаю.
В самый день именин княгиня, одетая
в нарядное белое платье, отправилась
в коляске
в католическую
церковь для выслушания обедни и проповеди. Барон, во фраке и белом галстуке, тоже
поехал вместе с ней. Князь видел это из окна своего кабинета и только грустно усмехнулся. По случаю приглашения, которое он накануне сделал Елене, чтобы она пришла к ним на вечер, у него опять с ней вышел маленький спор.
Едет он по селу улицей — все шапки снимают; приедет
в церковь к обедне — станет с супругой впереди у крылоса, подтягивает дьячку и любуется на пожертвованное им паникадило; после обедни подойдет ко кресту первым после Грацианова и получит от батюшки заздравную просвиру.
— Шучу, что ли, я, матушка! Сказала — и
поеду. Я сегодня пятнадцать тысяч целковых просадила на растреклятой вашей рулетке.
В подмосковной я, пять лет назад, дала обещание
церковь из деревянной
в каменную перестроить, да вместо того здесь просвисталась. Теперь, матушка,
церковь поеду строить.
Когда мы вернулись домой, уже там была его мать и гости, без которых мы не могли обойтись, и я до самого того времени, как мы из
церкви сели
в карету, чтоб
ехать в Никольское, не была наедине с ним.
Подъезжали лошади, я с Катей или с девушкой садилась
в линейку, и мы
ехали за три версты
в церковь.
Вера Филипповна. «Получше пожить». Да жила ли я, спросите! Моей жизни завидовать нечему. Я пятнадцать лет свету не видала; мне только и выходу было, что
в церковь. Нет, виновата,
в первую зиму, как я замуж вышла,
в театр было
поехали.
Расскажем
в коротких словах его содержание, обнажив главный ход от явлений эпизодических: влюбленный
в неизвестную девушку, виденную им недавно
в московской
церкви Спаса на Бору, Юрий Милославский
едет в Нижний;
в продолжение дороги, а особливо
в доме боярина Кручины Шалонского глаза его открываются, и раскаяние
в присяге Владиславу им овладевает;
в Нижнем это чувство возрастает до высочайшей степени, до отчаяния, и Юрий, сказав речь
в собрании сановников нижегородских как посланник Гонсевского и спрошенный Мининым: что бы он сделал на их месте? — не выдержал и дал совет идти к Москве, ибо поляки слабы.
В той стороне, куда
ехал теперь Степан, лежали дальние якутские улусы, а затем — тунгусская пустыня,
в которой нет ни
церквей, ни приходов
в нашем смысле…
Из
церкви поехали в двухэтажный нештукатуренный дом, который я получаю теперь
в приданое.
И года через два Степан Степанович
поехал в четвероместной колымаге покойного родителя своего
в церковь и обвенчался с Акулиной Андреевной.
Было поздно; сильный ветер дул с взморья; черные тучи, окровавленные снизу лучами солнца, роняли огромные капли теплой воды на растрескавшуюся землю. Феодор, взволнованный встречею и боясь грозы, не хотел
ехать далее и свернул
в монастырь Энат, лежащий возле Александрии. Служитель божий, гражданин всего мира христианского,
в те времена везде находил отворенную дверь, и всюду приход его считался счастием, тем паче
в монастыре, куда приходили все бедные и труждающиеся дети
церкви.
В ближайшее воскресенье, утром, Кунин
ехал в Синьково покончить с вопросом о школе и кстати познакомиться с
церковью, прихожанином которой он считался.
— Не твое дело, как, — ответила Фленушка. — Слушай!.. Будет мать Августа
в Шáрпан звать на Казанскую, не езди… Обещайся, а после хворым прикинься… Матушка Манефа
в Шáрпан
поедет, и только она со двора, мы тебя
в церковь.
— А ничего! — с места вскочив, залихватски вскрикнула Фленушка. — Зачем ей знать?.. Не мы
в ответе!.. Не мы к попу
поедем, не мы и
в церковь повезем!.. А сегодня вечерком туда!.. Знаешь?.. Наши приедут…
А когда солдат повел под конец: «Илия человек бе подобострастен нам», так
в окнах стекла задрожали, а по
церкви такой гул пошел, что бабы подумали, не сам ли Илья-пророк на туче
едет.
Простившись 10 февраля с аббатом Рокотани и сделав ему дорогие подарки, принцесса утром на другой день, под именем графини Селинской,
в двух экипажах
поехала из Рима. Ее сопровождали Доманский, Чарномский, Франциска Мешеде и несколько слуг. Раздав щедрую милостыню нищим, собравшимся у
церкви Сан-Карло, она, при шумных благодарных криках толпы,
поехала по Корсо к Флорентийской заставе и выехала из вечного города.