Неточные совпадения
— Разве вы не знаете, что вы для меня вся жизнь; но спокойствия я не знаю и не могу вам дать. Всего себя, любовь… да. Я не могу
думать о вас и
о себе отдельно. Вы и я для меня одно. И я не вижу впереди
возможности спокойствия ни для себя, ни для вас. Я вижу
возможность отчаяния, несчастия… или я вижу
возможность счастья, какого счастья!.. Разве оно не возможно? — прибавил он одними губами; но она слышала.
Вспомнишь, бывало,
о Карле Иваныче и его горькой участи — единственном человеке, которого я знал несчастливым, — и так жалко станет, так полюбишь его, что слезы потекут из глаз, и
думаешь: «Дай бог ему счастия, дай мне
возможность помочь ему, облегчить его горе; я всем готов для него пожертвовать».
Подумав, он нашел, что мысль
о возможности связи Марины с политической полицией не вызвала в нем ничего, кроме удивления.
Думать об этом под смех и музыку было неприятно, досадно, но погасить эти думы он не мог. К тому же он выпил больше, чем привык, чувствовал, что опьянение настраивает его лирически, а лирика и Марина — несоединимы.
Теперь я боюсь и рассказывать. Все это было давно; но все это и теперь для меня как мираж. Как могла бы такая женщина назначить свидание такому гнусному тогдашнему мальчишке, каким был я? — вот что было с первого взгляда! Когда я, оставив Лизу, помчался и у меня застучало сердце, я прямо
подумал, что я сошел с ума: идея
о назначенном свидании показалась мне вдруг такою яркою нелепостью, что не было
возможности верить. И что же, я совсем не сомневался; даже так: чем ярче казалась нелепость, тем пуще я верил.
Лиза, дети, работа,
о, как мы мечтали обо всем этом с нею, здесь мечтали, вот тут, в этих комнатах, и что же? я в то же время
думал об Ахмаковой, не любя этой особы вовсе, и
о возможности светского, богатого брака!
Но вот теперь эта удивительная случайность напомнила ему всё и требовала от него признания своей бессердечности, жестокости, подлости, давших ему
возможность спокойно жить эти десять лет с таким грехом на совести. Но он еще далек был от такого признания и теперь
думал только
о том, как бы сейчас не узналось всё, и она или ее защитник не рассказали всего и не осрамили бы его перед всеми.
— Нет, не странный, а только не похожий на обманщика. Я прямо сказал, как
думаю. Но это лишь мое предположение. Может быть, я и ошибаюсь. Дайте мне
возможность узнать это. Назовите мне человека, к которому вы чувствуете расположение. Тогда, — но опять, только если вы позволите, — я поговорю
о нем с вашим батюшкою.
Конечно, в других таких случаях Кирсанов и не
подумал бы прибегать к подобному риску. Гораздо проще: увезти девушку из дому, и пусть она венчается, с кем хочет. Но тут дело запутывалось понятиями девушки и свойствами человека, которого она любила. При своих понятиях
о неразрывности жены с мужем она стала бы держаться за дрянного человека, когда бы уж и увидела, что жизнь с ним — мучение. Соединить ее с ним — хуже, чем убить. Потому и оставалось одно средство — убить или дать
возможность образумиться.
Тяжело, любезный друг,
подумать о многих из наших в финансовом отношении, а помочь теперь нет
возможности; что бог даст вперед…
Благодарю тебя, любезный друг Иван, за добрые твои желания — будь уверен, что всегда буду уметь из всякого положения извлекать
возможность сколько-нибудь быть полезным. Ты воображаешь меня хозяином — напрасно. На это нет призвания, разве со временем разовьется способность; и к этому нужны способы, которых не предвидится. Как бы только прожить с маленьким огородом, а
о пашне нечего и
думать.
Если же узнаю, что Евгения мне не дадут, то непременно буду пробовать опять к вам добраться, — покамест нет
возможности думать об этом соединении, и, пожалуйста, не говорите мне
о приятном для меня свидании с вами и с вашими соседями.
И, может быть, вся тайна твоей прелести состоит не в
возможности все сделать — а в
возможности думать, что ты все сделаешь, — состоит именно в том, что ты пускаешь по ветру силы, которые ни на что другое употребить бы не умела, — в том, что каждый из нас не шутя считает себя расточителем, не шутя полагает, что он вправе сказать: «
О, что бы я сделал, если б я не потерял времени даром!»
Я начинал
думать, что действительно такова моя неизбежная участь, тем более что отчаянная фигура Валека как бы подтверждала мысль
о возможности такого печального исхода. К счастью, на выручку подоспела Маруся.
И ему вдруг нетерпеливо, страстно, до слез захотелось сейчас же одеться и уйти из комнаты. Его потянуло не в собрание, как всегда, а просто на улицу, на воздух. Он как будто не знал раньше цены свободе и теперь сам удивлялся тому, как много счастья может заключаться в простой
возможности идти, куда хочешь, повернуть в любой переулок, выйти на площадь, зайти в церковь и делать это не боясь, не
думая о последствиях. Эта
возможность вдруг представилась ему каким-то огромным праздником души.
Я всегда удивлялся, сколько красноречия нередко заключает в себе один палец истинного администратора. Городничие и исправники изведали на практике всю глубину этой тайны; что же касается до меня, то до тех пор, покуда я не сделался литератором, я ни
о чем не
думал с таким наслаждением, как
о возможности сделаться, посредством какого-нибудь чародейства, указательным пальцем губернатора или хоть его правителя канцелярии.
В продолжение целой зимы она прожила в чаду беспрерывной сутолоки, не имея
возможности придти в себя, дать себе отчет в своем положении.
О будущем она, конечно, не
думала: ее будущее составляли те ежемесячные пятнадцать рублей, которые не давали ей погибнуть с голода. Но что такое с нею делается? Предвидела ли она, даже в самые скорбные минуты своего тусклого существования, что ей придется влачить жизнь, которую нельзя было сравнить ни с чем иным, кроме хронического остолбенения?
Володя имел такой странный взгляд на девочек, что его могло занимать: сыты ли они, выспались ли, прилично ли одеты, не делают ли ошибок по-французски, за которые бы ему было стыдно перед посторонними, — но он не допускал мысли, чтобы они могли
думать или чувствовать что-нибудь человеческое, и еще меньше допускал
возможность рассуждать с ними
о чем-нибудь.
Стало быть, не все еще затянуло болото; стало быть, есть еще
возможность о чем-то
думать, на что-то тратить силы, помимо распределения пунктов для содержания земских лошадей…
Состояние ее было настолько мучительно, что она невольно
подумала о том, что если бы была
возможность как-нибудь вдруг, сейчас же умереть, не сходя с места, лишь бы окончилось это ощущение медленного и отвратительного умирания, то она согласилась бы с равнодушною усталостью. Но не было
возможности самой прекратить это насильственно, потому что не было ни воли, ни желания.
Я буду мужа любить, Тиша, голубчик мой, ни на кого тебя не променяю!» Но усилие уже выше ее
возможности; через минуту она чувствует, что ей не отделаться от возникшей любви: «Разве я хочу
о нем
думать, — говорит она, — да что делать, коли из головы нейдет?» В этих простых словах очень ясно выражается, как сила естественных стремлений неприметно для самой Катерины одерживает в ней победу над всеми внешними требованиями, предрассудками и искусственными комбинациями, в которых запутана жизнь ее.
Но знакомство с женщинами сразу повело к большим расходам, и всё чаще Илья
думал о том, что его торговля — пустая трата времени, не даст она ему
возможности устроить чистую жизнь.
Теперь, когда случайные недоразумения случайно рассеялись, когда жажда жизни (наша жажда жизни!) получила
возможность вновь вступить в свои права, мы опять-таки не хотим
подумать ни
о каком внутреннем перерабатывающем процессе, не спрашиваем себя: куда? как? что из этого выйдет? — а только чувствуем себя радостными и вследствие этого весело гогочем.
Так мы и расстались на том, что свобода от обязанности
думать есть та любезнейшая приправа, без которой вся жизнь человеческая есть не что иное, как юдоль скорбей. Быть может, в настоящем случае, то есть как ограждающее средство против
возможности систематического и ловкого надувания (не ее ли собственно я и разумел, когда говорил Прокопу
о необходимости „соображать“?), эта боязнь мысли даже полезна, но как хотите, а теория, видящая красоту жизни в свободе от мысли, все-таки ужасна!
А те, что я предавался животным излишествам, не только не стыдясь их, но почему-то гордясь
возможности этих физических излишеств, не
думая при том нисколько не только
о ее духовной жизни, но даже и об ее физической жизни.
«Как эти женщины слабы! —
думал он. — Я люблю ее не меньше, да что ж такое? Так необходимо, и я повинуюсь». Размышляя таким образом, он мало-помалу погрузился в мечты
о будущем. Впрочем, надо отдать справедливость, что он выехал из своей усадьбы с твердым намерением выписать Анну Павловну при первой
возможности.
Когда пришел священник и исповедывал его, он смягчился, почувствовал как будто облегчение от своих сомнений и вследствие этого от страданий, и на него нашла минута надежды. Он опять стал
думать о слепой кишке и
возможности исправления ее. Он причастился со слезами на глазах.
О возможности возвращения вчерашнего припадка он и не
думал; он был убежден, что болезнь прошла совершенно в ту самую минуту, когда он, заснув вчера в таком бессилии, через полтора часа вскочил с постели и с такою силою бросил своего убийцу об пол.
Я должен сознаться, что образ ее не выходит у меня из головы, и я едва ли не с тем намерением стал писать к тебе письмо, чтобы иметь
возможность думать и говорить
о ней.
Бутыга, строивший прежде всего прочно и основательно и видевший в этом главное, придавал какое-то особенное значение человеческому долголетию, не
думал о смерти и, вероятно, плохо верил в ее
возможность; я же, когда строил свои железные и каменные мосты, которые будут существовать тысячи, лет, никак не мог удержаться от мыслей: «Это не долговечно…
Почти все книги такого рода были изданы не частными людьми, а по распоряжению самого же правительства; но самая
возможность писать
о всяческих предметах, начиная с политических новостей и оканчивая устройством какой-нибудь лодки, расширила круг идей литературных и вызвала на книжную деятельность многих, которые в прежнее время никогда бы
о ней и не
подумали.
Удостоивши же
подумать об этом, мы должны прийти к вопросу
о том: что нам делать, чтобы устранить по
возможности все, что [так страшно] мешает развитию хороших качеств народа?
Доблестные юноши мало имеют человечества в груди и смотрят на все как-то официально, при всей видимой вражде своей ко всякой формалистике: они воображают, что человек идет в сторону и делает подлости именно потому, что уж это такое его назначение, так сказать — должность, чтобы делать подлости; а не хотят
подумать о том, что, может быть, этому человеку и очень бы хотелось пройти прямо и не сделать подлости и он очень бы рад был, если б кто провел его прямой дорогой, — да не оказалось к тому близкой
возможности.
Он состоит в том, что ребенку, спрашивающему у старших, живших прежде его и имевших
возможность познать мудрость прежде живших людей,
о том, что такое этот мир и его жизнь и какое отношение между тем и другим, — отвечают не то, что
думают и знают эти старшие, а то, что
думали люди, жившие тысячи лет тому назад, и во что никто из взрослых людей уже не верит и не может верить.
Ведь согласитесь, если на вас нападают, если против вас изыскивают разные тайные пути, которые должны вредить вам, то с вашей стороны будет очень естественно
подумать о самозащите,
о том, чтобы, по мере
возможности, парализовать эти вредные происки и замыслы. Ну, вот вам, отсюда и вытекает полиция вне полиции или, вернее сказать, контрполиция.
Теперь Дуня стала нетерпеливее поджидать отца. С
возможностью скорой бабушкиной смерти она уже успела примириться и, поплакав тишком, стала больше
думать о приходе тятьки,
о котором, кстати сказать, имела сейчас очень смутное воспоминание.
Супруги стали смеяться и долго глядели друг на друга молча.
Возможность счастья отуманила их, они не могли даже мечтать, сказать, на что им обоим нужны эти 75000, что они купят, куда поедут.
Думали они только
о цифрах 9499 и 75000, рисовали их в своем воображении, а
о самом счастье, которое было так возможно, им как-то не думалось.
И прежде чем Игорь успел опомниться, он стоял уже между двумя венгерскими солдатами, которые быстро и ловко обшаривали его карманы… Но юноша не
думал о себе. Видя, что дело наполовину проиграно, он все же нашел
возможность крикнуть Милице...
— Не
думайте о ваших товарищах и участниках вашей грешной жизни, — сказал Пантака, — но
подумайте о вашей душе и воспользуйтесь в последний час той
возможностью спасенья, которая представляется вам. Вот вам вода для питья, дайте я перевяжу ваши раны. Может быть, мне и удастся спасти вашу жизнь.
Что я был еще молод — не могло меня удерживать. Я уже более двух лет как печатался, был автором пьес и романа, фельетонистом и наблюдателем столичной жизни. Издание журнала давало более солидное положение, а
о возможности неудачи я недостаточно
думал. Меня не смущало и то, что я-по тогдашнему моему общественно-политическому настроению — не имел еще в себе задатков руководителя органа с направлением, которое тогда гарантировало бы успех.
И опять его потянуло внутрь. Он перешел улицу, нырнул в калитку мимо того же дворника и обошел кругом по тротуару всю площадь двора. Что-то особенно притягательное для него было в этой внутренности дома Калакуцкого. Ни на один миг не всплыла перед ним мертвая голова с запекшейся раной, пистолет на полу, письмо танцовщице. Подрядчик не существовал для него. Не
думал он и
о возможности такой смерти. Мало ли сколько жадных аферистов! Туда им и дорога!.. Свою жизнь нельзя так отдавать… Она дорого стоит.
В уме старухи не укладывалась мысль
о возможности брака ее питомицы не с боярином. «Самому царю-батюшке и то бы в пору такая красавица», —
думала Антиповна, глядя на свою любимицу. И вдруг что? Ее сватают на Ермака, за разбойника… Она, когда он сделался ее любимцем, вызволившим от хвори Ксению Яковлевну, мекала его посватать за одну из сенных девушек, да и то раздумывала, какая решится пойти, а тут на поди… сама ее питомица. Антиповна отказывалась этому верить.
О личном счастии он перестал
думать, княжна за последнее время еще более явно стала избегать его! Для него, в смысле взаимности, она была потеряна навсегда, и он примирился с этою роковою мыслью, но решился быть настороже и по
возможности отвратить надвигавшуюся беду.
С той минуты, как брак с ней оказался невозможным, не обязан ли он был удалиться? Не должен ли он скорее умереть с горя, нежели поддерживать своим присутствием чувство, могущее сделать несчастной любимую девушку?
О борьбе против предрассудков, воли родных,
о возможности терпеливо ожидать лучших дней он и не
думал.
— Это так, конечно, но все-таки… не могу допустить, чтобы она отравилась. Но странно, как это до сих пор мне в голову не приходило
о возможности такой смерти!.. И никто не
думал об этом! Все были удивлены, что ее предсказание сбылось, и мысль
о возможности… такой смерти была далекой… Да и не может быть, чтоб она отравилась! Нет!
Она со страхом
думала о замужестве именно в этом смысле, потере своей воли, подчинении мужу, так как в
возможности найти именно такого мужа, который сумеет подчинить ее себе, и который, вместе с тем, будет соответствовать ее идеалу физической красоты мужчины, она не сомневалась…
— А я так
думаю, что не надо делать людям зла, но и не следует давать им
возможность и волю делать его безнаказанно себе… — после довольно продолжительной паузы задумчиво произнесла молодая девушка, видимо, пропустив мимо ушей патетический возглас «тети Тали»
о терпении и кресте.
Она начала только жить полною жизнью женщины, пресыщение наслаждениями любви было далеко от нее — она не допускала и мысли
о возможности охлаждения со стороны ее ненаглядного Володи; что же касается себя самое, то она
думала, что никогда не изменится к нему.
«Что делать, когда придут дикие народы, будут отнимать от нас плоды трудов наших, наших жен, дочерей?», говорят люди,
думая только
о возможности предупреждения против себя тех самых злодейств и преступлений, которые они, забывая их, не переставая совершают против других народов.
Как ни есть и где ни жить — это для него было все равно, лишь бы только у него не была отнята
возможность высказывать то,
о чем он
думал и что признавал за нужное и полезное для общества.
Но что же мне делать? Пусть извинит читатель эти бессвязные вопросы. Они так естественны в моем положении. К тому же во время переезда я схватил сильный ревматизм, столь мучительный, даже опасный в мои годы, и он не дает мне
возможности мыслить спокойно. Почему-то очень много
думаю о моем юном, столь безвременно погибшем г. К. Каково-то ему в его новой тюрьме?