Неточные совпадения
Чем больше он узнавал брата, тем более замечал, что и Сергей Иванович и многие
другие деятели для общего блага не сердцем были приведены к этой любви к общему благу, но умом рассудили, что заниматься этим хорошо, и только потому занимались этим.
— Ах да, позвольте вас познакомить, — сказал он. — Мои товарищи: Филипп Иваныч Никитин, Михаил Станиславич Гриневич, — и обратившись к Левину: — земский
деятель, новый, земский человек, гимнаст, поднимающий одною рукой пять пудов, скотовод и охотник и мой
друг, Константин Дмитрич Левин, брат Сергея Иваныча Кознышева.
И те и
другие считали его гордецом; и те и
другие его уважали за его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей гостиницы; за то, что он вообще хорошо обедал, а однажды даже пообедал с Веллингтоном [Веллингтон Артур Уэлсли (1769–1852) — английский полководец и государственный
деятель; в 1815 году при содействии прусской армии одержал победу над Наполеоном при Ватерлоо.] у Людовика-Филиппа; [Людовик-Филипп, Луи-Филипп — французский король (1830–1848); февральская революция 1848 года заставила Людовика-Филиппа отречься от престола и бежать в Англию, где он и умер.] за то, что он всюду возил с собою настоящий серебряный несессер и походную ванну; за то, что от него пахло какими-то необыкновенными, удивительно «благородными» духами; за то, что он мастерски играл в вист и всегда проигрывал; наконец, его уважали также за его безукоризненную честность.
Где-то, в тепле уютных квартир, — министры, военные, чиновные люди; в
других квартирах истерически кричат, разногласят, наскакивают
друг на
друга, как воробьи, писатели, общественные
деятели, гуманисты, которым этот день беспощадно показал их бессилие.
Едешь как будто среди неизмеримых возделанных садов и парков всесветного богача. Страстное, горячее дыхание солнца вечно охраняет эти места от холода и непогоды, а
другой деятель, могучая влага, умеряет силу солнца, питает почву, родит нежные плоды и… убивает человека испарениями.
— Лоскутов? Гм. По-моему, это — человек, который родился не в свое время. Да… Ему негде развернуться, вот он и зарылся в книги с головой. А между тем в
другом месте и при
других условиях он мог бы быть крупным
деятелем… В нем есть эта цельность натуры, известный фанатизм — словом, за такими людьми идут в огонь и в воду.
Он знал наверно, что будет в своем роде
деятелем, но Алешу, который был к нему очень привязан, мучило то, что его
друг Ракитин бесчестен и решительно не сознает того сам, напротив, зная про себя, что он не украдет денег со стола, окончательно считал себя человеком высшей честности.
Нельзя же двум великим историческим личностям, двум поседелым
деятелям всей западной истории, представителям двух миров, двух традиций, двух начал — государства и личной свободы, нельзя же им не остановить, не сокрушить третью личность, немую, без знамени, без имени, являющуюся так не вовремя с веревкой рабства на шее и грубо толкающуюся в двери Европы и в двери истории с наглым притязанием на Византию, с одной ногой на Германии, с
другой — на Тихом океане.
И зачем тупая случайность унесла Грановского, этого благородного
деятеля, этого глубоко настрадавшегося человека, в самом начале какого-то
другого времени для России, еще неясного, но все-таки
другого; зачем не дала она ему подышать новым воздухом, которым повеяло у нас и который не так крепко пахнет застенком и казармами!
Валентин еще в университете примкнул к этому кружку страстных и убежденных людей и искренно привязался к нему. Он много читал, изредка даже пробовал писать, но, надо сказать правду, выдающимися талантами не обладал. Это был отличный второстепенный
деятель и преданнейший
друг. Так понимали его и члены кружка, глубоко ценившие его честные убеждения.
Осуществиться журнал мог только благодаря доктору Мотту, человеку сильного характера, замечательному христианскому
деятелю, возглавлявшему Христианский союз молодых людей и Христианскую студенческую федерацию, большому
другу русских и православия.
Давно не было от тебя, любезный
друг Николай, весточки прямой — и жена твоя что-то молчит. Я понимаю, что на вас всех, как на меня, действуют современные дела. Они неимоверно тяготят — как-то не видишь
деятеля при громадных усилиях народа. Эти силы, без двигателя, только затруднение во всех отношениях.
В одну из таких прогулок они разговорились о том, что вот оба они стареются и им приходит время уступить свое место
другим, молодым
деятелям.
— Про ваше учебное заведение, — обратился он затем к правоведу, — я имею доскональные сведения от моего соученика,
друга и благодетеля, господина Сперанского [Сперанский Михаил Михайлович (1772—1839) — государственный
деятель при Александре I и Николае I.]…
Быть может, в
другом месте мы не сделали бы этого, но здесь, в виду этого поганого городишки, в среде этих людей, считающих лакомством вяленую воблу, мы, забыв всякий стыд, чувствовали себя далеко не шуточными
деятелями русской земли.
Да, есть известная категория
деятелей (литературных и иных), которые никакого
другого результата и достигнуть не могут.
А вы, наш
друг и Аристид [Аристид (ок. 540—467 до н. э.) — древнегреческий политический
деятель и полководец, получивший прозвание «Справедливый».], превосходные обеды которого мы поглощаем, утопая в наслаждении, вы, как всем известно, по случаю одного наследства десять лет (а это немножко труднее, чем один раз шагнуть против совести), десять лет вели такого рода тактику, что мы теперь совершенно обеспечены касательно ваших обедов на все будущее время.
В догматике ее рассказывается, что бог Саваоф, видя, что христианство пало на земле от пришествия некоего антихриста из монашеского чина, разумея, без сомнения, под этим антихристом патриарха Никона […патриарх Никон — в миру Никита Минов (1605—1681), выдающийся русский религиозный
деятель.], сошел сам на землю в лице крестьянина Костромской губернии, Юрьевецкого уезда, Данилы [Данила Филиппов (ум. в 1700 г.) — основатель хлыстовской секты.], или, как
другие говорят, Капитона Филипповича; а между тем в Нижегородской губернии, сколько мне помнится, у двух столетних крестьянских супругов Сусловых родился ребенок-мальчик, которого ни поп и никто из крестьян крестить и воспринять от купели не пожелали…
В минуту приезда у Любиньки находился и «
друг» ее, земский
деятель Гаврило Степаныч Люлькин.
Думали только о том, как послать письмо? Почта шла через два дня, а эстафета была бы, по мнению обоих чиновников, делом слишком эффектным, и притом почтмейстерша,
друг Термосесова, которого, по указанию Ахиллы, все подозревали в доносе на Туберозова, могла бы писать этому
деятелю известия с тою же эстафетой.
Но понятно, что «куш» уже совсем
другого рода дело и что для разъяснения, в какой мере этот новый экономический
деятель препятствует или способствует народному преуспеянию, потребно не мало времени.
Фрей предсказал войну, хотя знал об истинном положении дел на Балканском полуострове не больше
других, то есть ровно ничего. Русско-турецкая война открыла нам и Сербию и Болгарию, о которых мы знали столько же, сколько о китайских делах. Русское общество ухватилось за славян с особенным азартом, потому что нужен же был какой-нибудь интерес. Сразу выплыли какие-то никому не известные
деятели, ораторы, радетели и просто жалобные люди, взасос читавшие последние известия о новых турецких зверствах.
Сейчас надо его произвести в генерал-аншефы, в обер-гофмаршалы по части музыки да
другие народы кстати оборвать: ничего, мол, подобного у них нету, и тут же указывают вам на какого-нибудь"мощного"доморощенного гения, произведения которого не что иное, как жалкое подражание второстепенным чужестранным
деятелям — именно второстепенным: этим легче подражать.
Администраторы самые заматерелые, и те догадались, что лужение есть лужение, и ничего больше; стало быть, если земские
деятели в одном месте не долудили, а в
другом перелудили, то это беда небольшая.
— Пожарский что? — заметил и князь. — Вот Долгорукий, князь Яков Долгорукий [Долгорукий, Яков Федорович (1659—1720) — князь, государственный
деятель, один из ближайших сподвижников Петра I; был известен бескорыстием и смелостью.] — то
другое дело, это был человек настоящий!
В некоторых местах горная порода выветрилась под влиянием атмосферических
деятелей, превратившись в губчатую массу, в
других она осыпается и отстает, как старая штукатурка.
Но более внимательное рассмотрение открывает всегда, что история в своем ходе совершенно независима от произвола частных лиц, что путь ее определяется свойством самых событий, а вовсе не программою, составленною тем или
другим историческим
деятелем.
Все эти факты убеждают нас, что тогдашним административным и правительственным
деятелям действительно чуждо было, по выражению г. Устрялова («Введение», стр. XXVIII), «то, чем европейские народы справедливо гордятся пред обитателями
других частей света, — внутреннее стремление к лучшему, совершеннейшему, самобытное развитие своих сил умственных и промышленных, ясное сознание необходимости образования народного».
Многим известно, что как только здесь, в Петербурге, был поднят «женский вопрос», он тотчас же не избежал обшей участи многих вопросов, обращенных в шутовство, с которым
деятелям того времени удалось сблизить и общественную благотворительность, и обучение грамоте народа, и даже бесстрастное преподавание естественных наук и многое
другое.
Эти болезненно щекотливые люди между прочим говорят, что они не видят никакой надобности в оглашении этой истории; я же вижу в этом несколько надобностей, из коих каждая одна настоятельнее
другой: 1) я хочу изложением истории похождений Артура Бенни очистить его собственную память от недостойных клевет; 2) я желаю посредством этой правдивой и удобной для поверки повести освободить от порицания и осуждения живых лиц, терпящих до сих пор тяжелые напраслины за приязнь к Бенни при его жизни; 3) я пытаюсь показать в этой невымышленной повести настоящую картину недавней эпохи, отнявшей у нашей не богатой просвещенными людьми родины наилучших юношей, которые при
других обстоятельствах могли бы быть полезнейшими
деятелями, и 4) я имею намерение дать этою живою историею всякому, кому попадется в руки эта скромная книжка, такое чтение, в коем старость найдет себе нечто на послушание, а молодость на поучение.
Несчастная мышь, кроме одной первоначальной гадости, успела уже нагородить кругом себя, в виде вопросов и сомнений, столько
других гадостей; к одному вопросу подвела столько неразрешенных вопросов, что поневоле кругом нее набирается какая-то роковая бурда, какая-то вонючая грязь, состоящая из ее сомнений, волнений и, наконец, из плевков, сыплющихся на нее от непосредственных
деятелей, предстоящих торжественно кругом в виде судей и диктаторов и хохочущих над нею во всю здоровую глотку.
Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого — и кто бы ни были
деятели, около какого бы человеческого дела — будет ли то новая идея, шаг в науке, в политике, в войне — ни группировались люди, им никуда не уйти от двух главных мотивов борьбы: от совета «учиться, на старших глядя», с одной стороны, и от жажды стремиться от рутины к «свободной жизни» вперед и вперед — с
другой.
Так непременно возразят нам почтеннейшие историки литературы и
другие деятели русской науки, о которых говорили мы в начале нашей статьи.
Давыдова, патриотическим драмам Кукольника и т. д., — туго поддавалось на убеждения энергических
деятелей гоголевской партии; но, одушевляемые Белинским и лучшими из
друзей его, эти люди неутомимо продолжали свое дело.
И потому-то никто не может упрекать замечательных
деятелей, если они переносят свою деятельность из одной страны в
другую, находя, что они могут быть там полезнее, нежели на своей родине.
Так было и с некоторыми из
других литературных
деятелей.
А с
другой лодки, не отрывая глаз, глядит на него молодая жена и верит, что он „земский
деятель“, как через год поверит тому, что земство никуда не годится.
В одном из писем к
другу своему, тоже реакционеру, Де-Местру [Местр Жозеф Мари де (1753–1821) — французский публицист, политический
деятель, философ, убежденный роялист и консерватор.], он писал: „Все скрыто, все неведомо во вселенной.
Муаллим-Наджи [Муаллим-Наджи (Омер Хулюш, 1850–1893) — турецкий писатель, литературовед и историограф.], турок, литератор, еще в 80-х годах писал Анджело Губернатису [Губернатис Анджела де (1840–1913) — итальянский ученый, издатель, политический
деятель.]: «Мы не научимся понимать
друг друга, пока между вами и нами будет стоять стена религиозного фанатизма».
— Да кто вам сказал, что он хотел англичан обманывать? Он знал, что с ними шутить не годится и всему дальнейшему благополучному течению дела усмотрел иной проспект, а на том проспекте предвидел уже для себя полезного
деятеля, в руках которого были все средства все это дело огранить и в рамку вставить. Тот и дал всему такой оборот, что ни Ротшильд, ни Томсон Бонер и никакой
другой коммерческий гений не выдумает.
Всему этому надо было долежаться до позднейшего времени и до
других русских
деятелей, которым удалось сделать в этих вопросах более того, что мог сделать Самбурский.
Даже такие картины рисовались в его воображении: сидит он, Василий Петрович, уже старый, седой учитель, у себя, в своей скромной квартире, и посещают его бывшие его ученики, и один из них — профессор такого-то университета, известный «у нас и в Европе»,
другой — писатель, знаменитый романист, третий — общественный
деятель, тоже известный.
— Время своим чередом, а успокоения, пожалуй, что и не нужно теперь, — возразил Колтышко. — Будут составляться кружки, тайные братства, потайная пресса будет давать направление — и для того, и для
другого есть уже достаточно подготовленных
деятелей, — стало быть, пропаганда пойдет своей дорогой, если еще даже не сильнее. А дело это, кроме пробного шара, неожиданно дало теперь еще и положительные, хорошие результаты: оно озлобило молодежь, во-первых, во-вторых, — общественное мнение…
И в самом деле, поглядишь, то тот арестован, то
другой, того взяли, тот сослан, — берут ежедневно и здесь, и там, а одно только наше красно солнышко, наш
деятель, свет Ардальон Михайлович, на свободе гуляет…
— Э, помилуйте! А наглость-то на что? Ведь у него что ни имя, то дурак; что ни
деятель не его покроя, то подлец, продажный человек. Голос к тому же у него очень громкий, вот и кричит; а с этим куда как легко сделать себя умником! Вся хитрость в том, чтобы
других всех ругать дураками. Ведь тут кто раньше встал да палку взял — тот и капрал.
Он-то в
деятели попал! — пронзительным своим голосом затараторила Лидинька, которая, как флюгер по ветру, перешмыгивала от одного к
другому.
А может, и не
деятель… может, сеятель, а может, и
другое что — черт его знает!
Кишенский пометил это сообщение «к сведению», сделал из него выметочку себе в записную книжку и, перейдя в
другую редакцию, помещавшуюся уже не в казенном доме, начертал: «
Деятель на все руки».
— Ах, ничего не умею вам сказать: вступался за крестьян, ходил, болтал свои любимые присказки, что надо бы одну половину
деятелей повесить на жилах
другой, и наконец попал в возмутители. Но теперь, говорят, дело уже не совсем для него несчастливо и верно скоро окончится. Но что же вы, что с вами? вы уклоняетесь от ответа.
— За это, матушка игуменья, достается, — сказал он, — а мы так сделаем… Он взял перо и написал на поле: «Правда ли, что некто
деятель васильетемновского направления, г. По-зеров (отчего бы не Позоров), будучи в доме неких гг. Вис-вых, под видом ухаживания за сестрой домохозяина, распорол неосторожно чужой портфель с деньгами, отданными г. В. на сохранение
другом его г. Го-вым?»