Неточные совпадения
Уже потом, когда он наелся молока, ему стало совестно за то, что он высказал досаду чужому
человеку, и он стал смеяться над своим
голодным озлоблением.
— Много между нами есть старших и советом умнейших, но коли меня почтили, то мой совет: не терять, товарищи, времени и гнаться за татарином. Ибо вы сами знаете, что за
человек татарин. Он не станет с награбленным добром ожидать нашего прихода, а мигом размытарит его, так что и следов не найдешь. Так мой совет: идти. Мы здесь уже погуляли. Ляхи знают, что такое козаки; за веру, сколько было по силам, отмстили; корысти же с
голодного города не много. Итак, мой совет — идти.
30° по Реомюру = 37,5° по Цельсию.] спертый воздух, куча
людей, рассказ об убийстве лица, у которого был накануне, и все это — на
голодное брюхо!
Было что-то
голодное, сладострастное и, наконец, даже смешное в той ярости, с которой эти
люди спорили.
— А еще вреднее плотских удовольствий — забавы распутного ума, — громко говорил Диомидов, наклонясь вперед, точно готовясь броситься в густоту
людей. — И вот студенты и разные недоучки, медные головы, честолюбцы и озорники, которым не жалко вас, напояют
голодные души ваши, которым и горькое — сладко, скудоумными выдумками о каком-то социализме, внушают, что была бы плоть сыта, а ее сытостью и душа насытится… Нет! Врут! — с большой силой и торжественно подняв руку, вскричал Диомидов.
По ее рассказам, нищий этот был великий грешник и злодей, в
голодный год он продавал
людям муку с песком, с известкой, судился за это, истратил все деньги свои на подкупы судей и хотя мог бы жить в скромной бедности, но вот нищенствует.
«И как они все уверены, и те, которые работают, так же как и те, которые заставляют их работать, что это так и должно быть, что в то время, как дома их брюхатые бабы работают непосильную работу, и дети их в скуфеечках перед скорой
голодной смертью старчески улыбаются, суча ножками, им должно строить этот глупый ненужный дворец какому-то глупому и ненужному
человеку, одному из тех самых, которые разоряют и грабят их», думал Нехлюдов, глядя на этот дом.
От каторжных перешли к пересыльным, от пересыльных к общественникам и к добровольно следующим. Везде было то же самое: везде те же холодные,
голодные, праздные, зараженные болезнями, опозоренные, запертые
люди показывались, как дикие звери.
Ты возразил, что
человек жив не единым хлебом, но знаешь ли, что во имя этого самого хлеба земного и восстанет на тебя дух земли, и сразится с тобою, и победит тебя, и все пойдут за ним, восклицая: «Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеси!» Знаешь ли ты, что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только
голодные.
— Impressario! [Здесь: предприимчивый (ит.).] какой живой еще Н. Н.! Слава богу, здоровый
человек, ему понять нельзя нашего брата, Иова многострадального; мороз в двадцать градусов, он скачет в санках, как ничего… с Покровки… а я благодарю создателя каждое утро, что проснулся живой, что еще дышу. О… о… ох! недаром пословица говорит: сытый
голодного не понимает!
— То-то и есть, что если где замешалась чертовщина, то ожидай столько проку, сколько от
голодного москаля, — значительно сказал
человек с шишкою на лбу.
Появление скитского старца в
голодной столовой произвело известную сенсацию. Молодые
люди приняли Михея Зотыча за голодающего, пока его не узнала Устенька.
Он пишет в статье «Реалисты»: «Конечная цель всего нашего мышления и всей деятельности каждого честного
человека все-таки состоит в том, чтобы разрешить навсегда неизбежный вопрос о
голодных и раздетых
людях; вне этого вопроса нет решительно ничего, о чем бы стоило заботиться, размышлять и хлопотать».
Здесь, как бы то ни было, все-таки теплее, тоны у природы мягче, и
голодный, озябший
человек находит для себя более подходящие естественные условия, чем по среднему или нижнему течению Тыми.
Становясь поселенцем, он является в колонии повторением нашего дворового
человека, умеющего чистить сапоги и жарить котлеты, но неспособного к земледельческому труду, а потому и
голодного, брошенного на произвол судьбы.
У ссыльных наблюдаются пороки и извращения, свойственные по преимуществу
людям подневольным, порабощенным,
голодным и находящимся в постоянном страхе.
— Матушка! Королевна! Всемогущая! — вопил Лебедев, ползая на коленках перед Настасьей Филипповной и простирая руки к камину. — Сто тысяч! Сто тысяч! Сам видел, при мне упаковывали! Матушка! Милостивая! Повели мне в камин: весь влезу, всю голову свою седую в огонь вложу!.. Больная жена без ног, тринадцать
человек детей — всё сироты, отца схоронил на прошлой неделе,
голодный сидит, Настасья Филипповна!! — и, провопив, он пополз было в камин.
В результате выходило так, что сотрудники Мыльникова довольствовались в чаянии каких-то благ крохами, руководствуясь общим соображением, что свои
люди сочтутся. Исключение составлял один Семеныч, которому Мыльников, как чужому
человеку, платил поденщину сполна. Свои подождут, а чужой
человек и молча просит, как
голодное брюхо.
— Боже, какая природа, какие
люди и какие порядки! — проговорил, увертываясь,
голодный француз.
Люди наши рассказывали, что натерпелись такого страху, какого сроду не видывали, что не спали всю ночь и пробились с
голодными лошадьми, которые не стояли на месте и несколько раз едва не опрокинули завозню.
Утомленные, передрогшие от мокрети и
голодные,
люди, не успевшие даже хорошенько разговеться, возвращались уже домой, как вдруг крик молодого Болтуненка: «Нашел!» — заставил всех воротиться.
Вечером, когда садилось солнце, и на стеклах домов устало блестели его красные лучи, — фабрика выкидывала
людей из своих каменных недр, словно отработанный шлак, и они снова шли по улицам, закопченные, с черными лицами, распространяя в воздухе липкий запах машинного масла, блестя
голодными зубами. Теперь в их голосах звучало оживление, и даже радость, — на сегодня кончилась каторга труда, дома ждал ужин и отдых.
Прощаясь с сестрой, Николай крепко пожал ей руку, и мать еще раз отметила простоту и спокойствие их отношений. Ни поцелуев, ни ласковых слов у этих
людей, а относятся они друг к другу так душевно, заботливо. Там, где она жила,
люди много целуются, часто говорят ласковые слова и всегда кусают друг друга, как
голодные собаки.
Человек этот был паче пса
голодного и Фейером употреблялся больше затем, что, мол, ты только задери, а я там обделаю дело на свой манер.
Придя к Н.И. Пастухову
голодным и холодным, без работы и без возможности прокормить семью хотя бы в течение одного дня, И.А. Вашков ушел от него сравнительно обеспеченным
человеком, с приличным, совершенно новым гардеробом, с оплаченной и оборудованной квартирой, с перспективой вполне безбедного существования и с возможностью приодеть всю свою многочисленную семью.
— Я теперь собственно потому опоздал, что был у генерал-губернатора, которому тоже объяснил о моей готовности внести на спасение от
голодной смерти
людей триста тысяч, а также и о том условии, которое бы я желал себе выговорить: триста тысяч я вношу на покупку хлеба с тем лишь, что самолично буду распоряжаться этими деньгами и при этом обязуюсь через две же недели в Москве и других местах, где найду нужным, открыть хлебные амбары, в которых буду продавать хлеб по ценам, не превышающим цен прежних неголодных годов.
Последнее их ужасало: при выдаче с весу треть
людей была бы
голодная; в артели же всем доставало.
Все они казались мне бедными,
голодными, и было странно видеть, что эти
люди платят по три рубля с полтиной за псалтирь — книгу, которую они покупали чаще других.
Сам же старый Пизонский, весь с лысой головы своей озаренный солнцем, стоял на лестнице у утвержденного на столбах рассадника и, имея в одной руке чашу с семенами, другою погружал зерна, кладя их щепотью крестообразно, и, глядя на небо, с опущением каждого зерна, взывал по одному слову: „Боже! устрой, и умножь, и возрасти на всякую долю
человека голодного и сирого, хотящего, просящего и производящего, благословляющего и неблагодарного“, и едва он сие кончил, как вдруг все ходившие по пашне черные глянцевитые птицы вскричали, закудахтали куры и запел, громко захлопав крылами, горластый петух, а с рогожи сдвинулся тот, принятый сим чудаком, мальчик, сын дурочки Насти; он детски отрадно засмеялся, руками всплескал и, смеясь, пополз по мягкой земле.
Измученный,
голодный, оскорбленный, доведенный до исступления, лозищанин раскидал всех вцепившихся в него американцев, и только дюжий, как и он сам, немец еще держал его сзади за локти, упираясь ногами… А он рвался вперед, с глазами, налившимися кровью, и чувствуя, что он действительно начинает сходить с ума, что ему действительно хочется кинуться на этих
людей, бить и, пожалуй, кусаться…
Не будь этих
людей, готовых по воле начальства истязать и убивать всякого, кого велят, не могло бы никогда прийти в голову помещику отнять у мужиков лес, ими выращенный, и чиновникам считать законным получение своих жалований, собираемых с
голодного народа за то, что они угнетают его, не говоря уже о том, чтобы казнить, или запирать, или изгонять
людей за то, что они опровергают ложь и проповедуют истину.
Все эти
люди, ехавшие на убийство или истязание
голодных и беззащитных, тех самых
людей, которые кормят их, имели вид
людей, которые твердо знают, что они делают то, что нужно делать, и даже несколько гордятся, «куражатся», делая это дело.
Встреченный мною 9-го сентября поезд, едущий с солдатами, ружьями, боевыми патронами и розгами к
голодным крестьянам для того, чтобы утвердить за богачом помещиком отнятый им у крестьян небольшой лес, ненужный ему и страшно нужный крестьянам, с поразительной очевидностью доказывал, до какой степени выработалась в
людях способность совершать самые противные их убеждениям и совести дела, не видя этого.
Все эти
люди находятся в получасе езды от того места, где они, для того чтобы доставить богатому малому ненужные ему 3000, отнятые им у целого общества
голодных крестьян, могут быть вынуждены начать делать дела самые ужасные, какие только можно себе представить, могут начать убивать или истязать так же, как в Орле, невинных
людей, своих братьев, и они спокойно приближаются к тому месту и времени, где и когда это может начаться.
Хоронили Никона как-то особенно многолюдно и тихо: за гробом шли и слободские бедные
люди, и
голодное городское мещанство, и Сухобаев в чёрном сюртуке, шла уточкой Марья, низко на лоб опустив платок, угрюмая и сухая, переваливался с ноги на ногу задыхавшийся синий Смагин и ещё много именитых горожан.
Где-где я не был, и в магазинах, и в конторах, и в гостиницы заходил, все искал место «по письменной части». Рассказывать приключения этой
голодной недели — и скучно и неинтересно: кто из
людей в поисках места не испытывал этого и не испытывает теперь. В лучшем случае — вежливый отказ, а то на дерзость приходилось натыкаться...
Тут мы имеем дело с вырождением вследствие непосильной борьбы за существование; это вырождение от косности, от невежества, от полнейшего отсутствия самосознания, когда озябший,
голодный, больной
человек, чтобы спасти остатки жизни, чтобы сберечь своих детей, инстинктивно, бессознательно хватается за все, чем только можно утолить голод, согреться, разрушает все, не думая о завтрашнем дне…
В самом деле — сытый
человек может рассуждать хладнокровно и умно, следует ли ему есть такое-то кушанье; но
голодный рвется к пище, где ни завидит ее и какова бы она ни была.
Люди были какие-то серые, с
голодными лицами; они смотрели друг на друга усталыми глазами и говорили медленно.
— Называйте меня, как желательно вам, — вы
человек образованный, но я от своего не отступлюсь!.. Разумеет ли сытый
голодного?.. Пусть
голодный — вор, но и сытый — вор…
В Петербурге есть особая порода
людей, которые специально занимаются тем, что вышучивают каждое явление жизни; они не могут пройти даже мимо
голодного или самоубийцы без того, чтобы не сказать пошлости.
Ежов нравился Фоме больше, чем Смолин, но со Смолиным Фома жил дружнее. Он удивлялся способностям и живости маленького
человека, видел, что Ежов умнее его, завидовал ему и обижался на него за это и в то же время жалел его снисходительной жалостью сытого к
голодному. Может быть, именно эта жалость больше всего другого мешала ему отдать предпочтение живому мальчику перед скучным, рыжим Смолиным. Ежов, любя посмеяться над сытыми товарищами, часто говорил им...
— Пользуются одичалостью разных
голодных оборванцев и желают показать нам, что свобода невозможна по причине множества подобных диких
людей. Однако, — позвольте, — дикие
люди не вчера явились, они были всегда, и на них находилась управа, их умели держать под страхом законов. Почему же сегодня им дозволяют всякое безобразие и зверство?
Климков видел, что эти
люди, привыкшие командовать, теперь молча подчиняются воле
голодных, бедных, неумытых, он понимал, что господам обидно стало жить, но они скрывают свою обиду и, улыбаясь рабочим одобрительно, лгут им, боятся их.
Счастлив хоть одним был он, что его Лиске живется хорошо, только никак не мог в толк взять, кто такой добрый
человек нашелся, что устроил собачью богадельню, и почему на эти деньги (а стоит, чай, немало содержать псов-то) не сделали хоть ночлежного угла для
голодных и холодных
людей, еще более бесприютных и несчастных, чем собаки (потому собака в шубе, — ей и на снегу тепло). Немало он подивился этому.
— Рудин! — воскликнул он, — зачем ты мне это говоришь? Чем я заслужил это от тебя? Что я за судья такой, и что бы я был за
человек, если б, при виде твоих впалых щек и морщин, слово: фраза — могло прийти в голову? Ты хочешь знать, что я думаю о тебе? Изволь! Я думаю: вот
человек… с его способностями, чего бы не мог он достигнуть, какими земными выгодами не обладал бы теперь, если б захотел!.. а я его встречаю
голодным, без пристанища…
Ему нужна пустыня, лунная ночь; кругом в палатках и под открытым небом спят его
голодные и больные, замученные тяжелыми переходами казаки, проводники, носильщики, доктор, священник, и не спит только один он и, как Стенли, сидит на складном стуле и чувствует себя царем пустыни и хозяином этих
людей.
Он читал книги даже на улице, — идет по панели, закрыв лицо книгой, и толкает
людей. Валяясь у себя на чердаке в
голодном тифе, он кричал...
Это был большой полуразрушенный дом на Рыбнорядской улице, как будто завоеванный у владельцев его
голодными студентами, проститутками и какими-то призраками
людей, изживших себя.
Среди
голодной молодежи бестолково болтался рыжий, плешивый, скуластый
человек с большим животом, на тонких ногах, с огромным ртом и зубами лошади, — за эти зубы прозвали его Рыжий Конь. Он третий год судился с какими-то родственниками, симбирскими купцами, и заявлял всем и каждому...