Неточные совпадения
Но помощь Лидии Ивановны всё-таки была в
высшей степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу в
сознании ее любви и уважения к нему и в особенности в том, что, как ей утешительно было думать, она почти обратила его в христианство, то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его в горячего и твердого сторонника того нового объяснения христианского учения, которое распространилось в последнее время в Петербурге.
Отчаяние его еще усиливалось
сознанием, что он был совершенно одинок со своим горем. Не только в Петербурге у него не было ни одного человека, кому бы он мог высказать всё, что испытывал, кто бы пожалел его не как
высшего чиновника, не как члена общества, но просто как страдающего человека; но и нигде у него не было такого человека.
Японец имеет общее с китайцем то, что он тоже эгоист, но с другой точки зрения: как у того нет
сознания о государственном начале, о центральной,
высшей власти, так у этого, напротив, оно стоит выше всего; но это только от страха.
— Это хорошо, хорошо!» повторял он себе, испытывая двойное наслаждение — прохлады после мучительной жары и
сознания достигнутой
высшей ступени ясности в давно уже занимающем его вопросе.
Все
высшее в человеческой жизни, чем только и определена ее ценность, для материалиста должно быть иллюзией
сознания, которую нужно изобличать.
Религиозное же
сознание должно бороться с этими разлагающими и обессиливающими теориями социальной среды во имя творческой активности человека, во имя его
высшей свободы, во имя
высшего смысла жизни.
Но германское
сознание у Фихте, у старых идеалистов и романтиков, у Р. Вагнера и в наше время у Древса и Чемберлена с такой исключительностью и напряженностью переживает избранность германской расы и ее призванность быть носительницей
высшей и всемирной духовной культуры, что это заключает в себе черты мессианизма, хотя и искаженного.
Якобинцы и вообще революционеры принадлежали к меньшинству, отделившемуся от народной жизни развитием: они составляли нечто вроде светского духовенства, готового пасти стада людские. Они представляли
высшую мысль своего времени, его
высшее, но не общее
сознание, не мысль всех.
Киреевский, им выражена так: «Внутреннее
сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных сил разума, и одно достойное постигать
высшую истину — такое
сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере».
Сомнение в оправданности частной собственности, особенно земельной, сомнение в праве судить и наказывать, обличение зла и неправды всякого государства и власти, покаяние в своем привилегированном положении,
сознание вины перед трудовым народом, отвращение к войне и насилию, мечта о братстве людей — все эти состояния были очень свойственны средней массе русской интеллигенции, они проникли и в
высший слой русского общества, захватили даже часть русского чиновничества.
Существование зла в мире не только не есть аргумент в пользу атеизма, не только не должно восстанавливать против Бога, но и приводит к
сознанию высшего смысла жизни, великой задачи мировой истории.
Сознание же наступает тогда, когда освобождается человек от лживой идеи, что он лишь пленник у посторонней ему злой стихии, что он обиженный внешней силой, когда возвращается человеку его
высшее достоинство, повелевающее самого себя считать виновником своей судьбы и ответственным за зло.
Обострение этого вопроса, требование его решения в свете
высшего религиозного
сознания обозначает, что церковь как процесс в мире находится на перевале.
Быть может, вершины бытия трансцендентны для нашего низшего, болезненного, вторичного
сознания и имманентны для
сознания высшего, здорового, первичного.
И весь крещеный христианский мир, даже потеряв
высшее религиозное
сознание того, кто был Иисус, в мистической своей стихии чувствует, что в Нем скрыта великая тайна, что с Ним связана величайшая проблема мировой истории.
Оттого-то именно в них нет и чувства справедливости и
сознания высшего нравственного добра, а вместо этого есть только чувство законности, в ее установленном и тесном смысле.
Свободное претворение самых
высших умозрений в живые образы и, вместе с тем, полное
сознание высшего, общего смысла во всяком, самом частном и случайном факте жизни — это есть идеал, представляющий полное слияние науки и поэзии и доселе еще никем не достигнутый.
Пусть зажжено
сознание волею
высшей силы, пусть оно оглянулось на мир и сказало: «Я есмь!», и пусть ему вдруг предписано этою
высшею силой уничтожиться, потому что там так для чего-то, — и даже без объяснения для чего, — это надо, пусть, я всё это допускаю, но опять-таки вечный вопрос: для чего при этом понадобилось смирение мое?
То Арапов ругает на чем свет стоит все существующее, но ругает не так, как ругал иногда Зарницын, по-фатски, и не так, как ругал сам Розанов, с
сознанием какой-то неотразимой необходимости оставаться весь век в пассивной роли, — Арапов ругался яростно, с пеною у рта, с сжатыми кулаками и с искрами неумолимой мести в глазах, наливавшихся кровью; то он ходит по целым дням, понурив голову, и только по временам у него вырываются бессвязные, но грозные слова, за которыми слышатся таинственные планы мировых переворотов; то он начнет расспрашивать Розанова о провинции, о духе народа, о настроении
высшего общества, и расспрашивает придирчиво, до мельчайших подробностей, внимательно вслушиваясь в каждое слово и стараясь всему придать смысл и значение.
Степану Трофимовичу, как и всякому остроумному человеку, необходим был слушатель, и, кроме того, необходимо было
сознание о том, что он исполняет
высший долг пропаганды идей.
Одни, те, которым внушено, что они облечены особенным, сверхъестественным значением и величием, так опьяняются этим своим воображаемым величием, что перестают уже видеть свою ответственность в совершаемых ими делах; другие люди, те, которым, напротив, внушается то, что они ничтожные существа, долженствующие во всем покоряться
высшим, вследствие этого постоянного состояния унижения впадают в странное состояние опьянения подобострастия и под влиянием этого опьянения тоже не видят значения своих поступков и теряют
сознание ответственности в них.
Но приходит время, когда, с одной стороны, смутное
сознание в душе своей
высшего закона любви к богу и ближнему, с другой — страдания, вытекающие из противоречий жизни, заставляют человека отречься от жизнепонимания общественного и усвоить новое, предлагаемое ему, разрешающее все противоречия и устраняющее страдания его жизни, — жизнепонимание христианское. И время это пришло теперь.
Вся жизнь наших
высших классов есть сплошное противоречие, тем более мучительное, чем чутче нравственное
сознание человека.
Но бывают времена, когда открывшаяся сначала некоторым людям
высшая против прежней степень
сознания истины, равномерно переходя от одних к другим, захватывает такое большое количество людей, что прежнее общественное мнение, основанное на низшей степени
сознания, начинает колебаться и новое уже готово установиться, но еще не установилось.
Изведав опытом, под влиянием христианского воздействия, тщету плодов насилия, люди иногда в одном, иногда через несколько поколений утрачивают те пороки, которые возбуждаются страстью к приобретению власти и богатства, и, становясь менее жестокими, не удерживают своего положения и вытесняются из власти другими, менее христианскими, более злыми людьми и возвращаются в низшие по положению, но
высшие по нравственности слои общества, увеличивая собой средний уровень христианского
сознания всех людей.
Христос признает существование обеих сторон параллелограмма, обеих вечных, неуничтожимых сил, из которых слагается жизнь человека: силу животной природы и силу
сознания сыновности богу. Не говоря о силе животной, которая, сама себя утверждая, остается всегда равна сама себе и находится вне власти человека, Христос говорит только о силе божеской, призывая человека к наибольшему
сознанию ее, к наибольшему освобождению ее от того, что задерживает ее, и к доведению ее до
высшей степени напряжения.
Бывают такие времена, подобные весне, когда старое общественное мнение еще не разрушилось и новое еще не установилось, когда люди уже начинают обсуживать поступки свои и других людей на основании нового
сознания, а между тем в жизни по инерции, по преданию продолжают подчиняться началам, которые только в прежние времена составляли
высшую степень разумного
сознания, но которые теперь уже находятся в явном противоречии с ним.
И действительно, в этом нет ничего неестественного, и способность людей маломыслящих подчиняться указаниям людей, стоящих на
высшей степени
сознания, есть всегдашнее свойство людей, то свойство, вследствие которого люди, подчиняясь одним и тем же разумным началам, могут жить обществами: одни — меньшинство — сознательно подчиняясь одним и тем же разумным началам, вследствие согласия их с требованиями своего разума; другие — большинство — подчиняясь тем же началам бессознательно только потому, что эти требования стали общественным мнением.
Серединные же люди, отчасти подчиняясь
высшим, отчасти считая себя
высшими, подпадают одновременно опьянению и власти и подобострастия и от этого теряют
сознание своей ответственности.
Образованные люди
высших классов стараются заглушить всё более и более выясняющееся
сознание необходимости изменения настоящего строя жизни, но жизнь, продолжая развиваться и усложняться в прежнем направлении, усиливая противоречия и страдания людей, приводит их к тому последнему пределу, дальше которого идти нельзя. Такой последний предел противоречия, дальше которого идти нельзя, есть общая воинская повинность.
Таким образом, служа полнейшими представителями
высшей степени человеческого
сознания в известную эпоху и с этой высоты обозревая жизнь людей и природы и рисуя ее перед нами, они возвышались над служебного ролью литературы и становились в ряд исторических деятелей, способствовавших человечеству в яснейшем
сознании его живых сил и естественных наклонностей.
Сознание быть орудием тех
высших сил должно заменить человеку все другие радости: в самой смерти найдет он свою жизнь, свое гнездо…
В одно время личность бывает исполнена
сознанием своей нравственной цели, является так, как есть, прекрасною в глубочайшем смысле слова; но в другое время человек занят бывает чем-нибудь имеющим только посредственную связь с целью жизни его, и при этом истинное содержание характера не проявляется в выражении лица; иногда человек бывает занят делом, возлагаемым на него только житейскою или жизненною необходимостью, и при этом всякое
высшее выражение погребено под равнодушием или скукою, неохотою.
Они только говорят о
высших стремлениях, о
сознании нравственного долга, о проникновении общими интересами, а на поверку выходит, что все это — слова и слова.
Сознание своей власти, возможности погубить всякого человека, которого он захочет погубить, важность, даже внешняя, при его входе в суд и встречах с подчиненными, успех свой перед
высшими и подчиненными и, главное, мастерство свое ведения дел, которое он чувствовал, — всё это радовало его и вместе с беседами с товарищами, обедами и вистом наполняло его жизнь.
В
сознании своем и по совести он называл
высшими все «причины», над которыми (к удивлению своему) никак не мог про себя засмеяться, — чего до сих пор еще не бывало, — про себя, разумеется; о, в обществе дело другое!
Кольцов еще позволял себе ложь, хитрость, торговые проделки и т. п., пока ум его, образовавшись более, не дошел до
сознания высших обязанностей.
Во имя
высшего, отвлеченного закона справедливости, а вовсе не по внушению живого чувства любви к собратьям, вовсе не по
сознанию тех прямых, настоятельных надобностей, которые указываются идущею перед нами жизнью.
В нормальном своем положении, то есть в соединении с энергией характера и с правильно развитым
сознанием своего достоинства, такая деликатность составляет одно из
высших достоинств человека.
А на том свете, говорят индийцы, из семи кругов, в которых давались смертным разные виды блаженства, самым
высшим считался тот, где человек терял совершенно свою личность, волю,
сознание, погружался в лоно Брамы и решительно, без следа, уничтожался в нем.
Утвердившись в таких целительных мыслях, Макар Алексеич вместе с тем совершенно теряет всякую опору внутри себя, в собственном рассудке и
высшею, единственною мерою своих достоинств считает уже не собственное
сознание, а мнение начальства и формальные отношения.
Мы делаем усилие проснуться и действительно просыпаемся, когда сон становится ужасен и нет уже больше сил переносить его. То же надо делать и в жизни, когда она становится невыносима. В такие минуты надо усилием
сознания проснуться к новой,
высшей, духовной жизни.
Чем более поддавался Хвалынцев этим мыслям, тем все смутнее и тяжелее становилось ему, и он вдруг как-то почувствовал себя одиноким, чужим, лишним среди этой толпы товарищей, отторгнутым от нее членом, вследствие какого-то тайного, неведомого,
высшего приговора. Ему стало очень горько и больно; досада, и злость, и
сознание своего бессилия еще пуще стали сжимать и щемить его душу.
Итак, следует прежде всего признать, что и мифу присуща вся та объективность или кафоличность, какая свойственна вообще «откровению»: в нем, собственно, и выражается содержание откровения, или, другими словами, откровение трансцендентного,
высшего мира совершается непосредственно в мифе, он есть те письмена, которыми этот мир начертывается в имманентном
сознании, его проекция в образах.
И если может показаться иным, что неуместно во время всеобщего землетрясения такими «отвлеченностями», то нам, наоборот, представляется обострение предельных вопросов религиозного
сознания как бы духовной мобилизацией для войны в
высшей, духовной области, где подготовляются, а в значительной мере и предрешаются внешние события.
Мы можем ответить: женское божество есть всегда или
сознание ему параллельного, наравне с ним стоящего и одновременного бога, или же
сознание высшего, лишь грядущего.
У Юма она имела субъективно-человеческое значение — «быть для человека», у Беркли получила истолкование как действие Божества в человеческом
сознании; у Гегеля она была транспонирована уже на язык божественного бытия: мышление мышления — само абсолютное, единое в бытии и
сознании [К этим общим аргументам следует присоединить и то еще соображение, что если религия есть низшая ступень философского
сознания, то она отменяется упраздняется за ненадобностью после
высшего ее достижения, и только непоследовательность позволяет Гегелю удерживать религию, соответствующую «представлению», в самостоятельном ее значении, рядом с философией, соответствующей «понятию».
Из всех «секуляризованных» обломков некогда целостной культуры — культа искусство в наибольшей степени хранит в себе память о прошлом в
сознании высшей своей природы и религиозных корней.
И тогда неизбежно голосами мира, идущими из глубины, внушаемо будет иное, противоположное
сознание: мир не сотворен, он в себе самом имеет основу, есть свое собственное создание; нет
высшего бытия, чем мировое, и нет ничего, что было бы выше бытия.
Муки полнейшего разочарования в себе и в своем пути, а в то же время нежелание и неспособность принять это разочарование, и вдобавок еще
сознание высшей своей природы и мучительно завистливое влечение к божественному миру — терзают душу невыразимыми на человеческом языке страданиями.