Неточные совпадения
Мне казалось, что
судьба моя решена: «Вот жена твоя, — сказал мне Господь, — и у тебя не должно быть другой», — и в этом я утвердился, спокойный за будущее и уверенный в своем
выборе.
Сеньор, мне тяжело, мне очень больно
Нежданным вас отказом огорчить,
Но дочери я не могу неволить.
Ее уж
выбор сделан. Дон Жуан
Из уст ее уж получил согласье.
Я ваши чувства знаю и ценю;
Поверьте, я люблю вас, дон Октавьо,
Я сам, как вы, глубоко огорчен.
Ведь этот брак моею был мечтою,
Я вас давно хотел усыновить.
Но вы, не правда ль, будете нам другом
И братом донне Анне. Видит бог,
Я вам хотел отдать ее. Что ж делать?
Судьба не так решила. Дайте руку!
Владимир. Один раб человека, другой раб
судьбы. Первый может ожидать хорошего господина или имеет
выбор — второй никогда. Им играет слепой случай, и страсти его и бесчувственность других, всё соединено к его гибели.
— Давно уж я не ела ничего горячего…Ты не можешь вообразить себе, папа, как у меня пересохло в горле от сухого хлеба и копченой колбасы! Если бы
судьба предложила сегодня мне в подарок что-нибудь на
выбор: десять лет лишних жизни или чашку бульона, — я, не задумываясь, выбрала бы второе.
Родители столкнулись на вопросе о
судьбе сына только при
выборе заведения, где младший Грегуар должен был получить образование. Отец, разумеется, желал видеть в сыне современного реалиста, руководясь теориями, к которым мать питала отвращение. Но мать восстала решительно и победила.
Никто еще не вводил Теркина так образно в этот мир неведомой, потаенной жизни. Он не мог все-таки не изумляться, как сумел Аршаулов сохранить — больной, нищий, без прав, без свободы
выбора занятий и без возможности выносить усиленную работу — такое отношение к своей
судьбе и к тому народу, из-за которого он погибал.
Полвека и даже больше проходит в моей памяти, когда я сближаю те личности и фигуры, которые все уже кончили жизнь: иные — на каторге, другие — на чужбине.
Судьба их была разная: одни умирали в Сибири колодниками (как, например, М.Л.Михайлов); а другие не были даже беглецами, изгнанниками (как Г.Н.Вырубов), но все-таки доживали вне отечества, превратившись в «граждан» чужой страны, хотя и по собственному
выбору и желанию, без всякой кары со стороны русского правительства.
Я, Ольга и примкнувшая к нам Маруся Алсуфьева забиваемся в угол и ждем. Ждем, как приговоренные к смерти, решения нашей
судьбы. Теперь уже не до разговоров. За плотно запертыми дверями решается
судьба целой сотни людей. Собравшаяся «публика» тоже ждет вместе с нами участи одиннадцати счастливцев и счастливиц, и она как будто заинтересована
выбором достойных.
— Оставь этот вопрос, — мрачно ответил он. — Я не могу отвечать на него. Может быть, впоследствии ты сам поймешь и оценишь мотивы, руководившие мною; теперь я не могу избавить тебя от тяжелой необходимости сделать
выбор — ты должен принадлежать кому-нибудь одному из нас, с другим надо расстаться. Покорись этому не рассуждая, как воле
судьбы…
Они видят, что Карл явно пожертвовал отечеством их своенравному героизму; но предпочитают остаться верными законному правительству и предоставляют жестокостям войны решить
судьбу их и
выбор нового владыки.