Неточные совпадения
А то стоит одному спьяну проболтаться, и
все прахом пошло!
Тогда-то свыше вдохновенный
Раздался звучный глас Петра:
«За дело, с богом!» Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Петр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он
весь, как божия гроза.
Идет. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в
прахе боевом,
Гордясь могущим седоком.
— Как не готовили? Учили верхом ездить для военной службы, дали хороший почерк для гражданской. А в университете: и права, и греческую, и латинскую мудрость, и государственные науки, чего не было? А
все прахом пошло. Ну-с, продолжайте, что же я такое?
Второй жизни у меня не будет, и мой капитал
пойдет прахом,
все равно, кому бы он ни достался: Косте, Виктору, Веревкину или Марье Степановне.
Трудись, корпи художник,
Над лепкою едва заметных звезд —
И
прахом все пойдет.
Так,
прахом,
все хлопоты
пойдут… после смерти и помянуть-то никто не вздумает!
Тяжба тянулась долго, со всякими подходами, жалобами, отзывами и доносами.
Вся слава ябедника
шла прахом. Одолеть капитана стало задачей его жизни, но капитан стоял, как скала, отвечая на патетические ябеды язвительными отзывами,
все расширявшими его литературную известность. Когда капитан читал свои произведения, слушатели хлопали себя по коленкам и громко хохотали, завидуя такому необыкновенному «дару слова», а Банькевич изводился от зависти.
— Она ждет не дождется, когда муж умрет, чтобы выйти замуж за Мышникова, — объяснила Харитина эту политику. — Понимаешь, влюблена в Мышникова, как кошка. У ней есть свои деньги, и ей наплевать на мужнины капиталы.
Все равно
прахом пойдут.
— То-то! Теперь помереть — это будет как бы вовсе и не жил, —
всё прахом пойдет!
Стал я говорить про это матери, так и то
все прахом пошло:"Что ж, говорит, разве старцы люди простые? от них, окромя благодати, ничего и быть-то не может".
И не то чтоб на что-нибудь путное, а так —
все прахом пошло.
Большов (входит и садится на кресло; несколько времени смотрит по углам и зевает). Вот она, жизнь-то; истинно сказано: суета сует и всяческая суета. Черт знает, и сам не разберешь, чего хочется. Вот бы и закусил что-нибудь, да обед испортишь; а и так-то сидеть одурь возьмет. Али чайком бы, что ль, побаловать. (Молчание.) Вот так-то и
всё: жил, жил человек, да вдруг и помер — так
все прахом и
пойдет. Ох, Господи, Господи! (Зевает и смотрит по углам.)
Сердце билось у бедного юноши, щеки пылали, он готов был броситься на шею к Санину, готов был заплакать или
идти тотчас вместе с ним расколотить в пух и
прах всех этих противных офицеров!
Ехал Серебряный, понуря голову, и среди его мрачных дум, среди самой безнадежности светило ему, как дальняя заря, одно утешительное чувство. То было сознание, что он в жизни исполнил долг свой, насколько позволило ему умение, что он
шел прямою дорогой и ни разу не уклонился от нее умышленно. Драгоценное чувство, которое, среди скорби и бед, как неотъемлемое сокровище, живет в сердце честного человека и пред которым
все блага мира,
все, что составляет цель людских стремлений, — есть
прах и ничто!
Вообще она жила, как бы не участвуя лично в жизни, а единственно в силу того, что в этой развалине еще хоронились какие-то забытые концы, которые надлежало собрать, учесть и подвести итоги. Покуда эти концы были еще налицо, жизнь
шла своим чередом, заставляя развалину производить
все внешние отправления, какие необходимы для того, чтоб это полусонное существование не рассыпалось в
прах.
Во время следствия и суда
все состояние их
пошло прахом.
— Нет, Фома, ты не уйдешь, уверяю тебя! — кричал дядя. — Нечего говорить про
прах и про сапоги. Фома! Ты не уйдешь, или я
пойду за тобой на край света, и
все буду
идти за тобой до тех пор, покамест ты не простишь меня… Клянусь, Фома, я так сделаю!
Брагины начали подниматься в гору и прослыли за больших тысячников, но в один год
все это благополучие чуть не
пошло прахом: сам Брагин простудился и умер, оставив Татьяну Власьевну с тремя детьми на руках.
Так в самое непродолжительное время,
всего в месяц какой-нибудь, разорился и опустел дом, полный когда-то как чаша и возбуждавший зависть самых зажиточных, хозяйственных мужиков околотка! Так
пошло прахом и рассеялось хозяйство, сооруженное в продолжение многих десятков лет неусыпными трудами заботливого, честного рыбака Глеба Савинова!
— Нет, это не те. Кювье же хотя и догадывался, что это простые вороны, однако Гумбольдт разбил его доводы в
прах… Но что
всего удивительнее — в Италии и вообще на юге совсем нет сумерек!
Идете по улице — светло; и вдруг — темно!
— Не говори мне про бога!.. он меня не знает; он не захочет у меня вырвать обреченную жертву — ему
всё равно… и не думаешь ли ты смягчить его слезами и просьбами?.. Ха, ха, ха!.. Ольга, Ольга — прощай — я
иду от тебя… но помни последние слова мои: они стоят
всех пророчеств… я говорю тебе: он погибнет, ты к мертвому
праху прилепила сердце твое… его имя вычеркнуто уже этой рукою из списка живущих… да! — продолжал он после минутного молчания, и если хочешь, я в доказательство принесу тебе его голову…
— Ты, однако, не можешь не
пойти к ним, — начал я. — Ты должен узнать, как это случилось; тут, может быть, преступление скрывается. От этих людей
всего ожидать следует… Это
все на чистую воду вывести следует. Вспомни, что стоит в ее тетрадке: пенсия прекращается в случае замужества, а в случае смерти переходит к Ратчу. Во всяком случае, последний долг отдать надо, поклониться
праху!
А если так, если только может быть этот случай, то
все правило
прахом пошло.
— До барина бы, кажись, тем делом я прямо и не
пошел,
прах все возьми: где тут с ним разговаривать!
Пошло все гнездо варваров
прахом.
— Опять повторяю, не беспокойтесь, — проговорил гость, — артистам друг с другом нечего церемониться. Во-первых, супруга ваша не больна; во-вторых, комедия
идет бесподобно; стало быть,
все препятствия разбиты мною в
прах, и, следовательно, вы не скроете и не закопаете вашего таланта, а блеснете им во
всей красе.
«Теперь осталось мне одно:
Иду! — куда? не
всё ль равно,
Та иль другая сторона?
Здесь
прах ее, но не она!
Иду отсюда навсегда
Без дум, без цели и труда,
Один с тоской во тьме ночной,
И вьюга след завеет мой...
— Жалко! — вздохнул он после некоторого молчания. — И, боже, как жалко! Оно, конечно, божья воля, не нами мир сотворен, а всё-таки, братушка, жалко. Ежели одно дерево высохнет или, скажем, одна корова падет, и то жалость берет, а каково, добрый человек, глядеть, коли
весь мир
идет прахом? Сколько добра, господи Иисусе! И солнце, и небо, и леса, и реки, и твари —
всё ведь это сотворено, приспособлено, друг к дружке прилажено. Всякое до дела доведено и свое место знает. И
всему этому пропадать надо!
Какие были у них заводы, а как
пошли по этому чайному делу да стали на пустышку дело вести,
все прахом пошло.
Все одно
прахом пойдет!» — раздаются в этой толпе поощрительные возгласы.
Ее разумом и добрым нравом Господь не обидел, и, если удастся ей забрать мужа в руки, у них в дому самым лучшим порядком
пойдет и хозяйство, и
все, а если он станет
всем в дому верховодить, рано ли, поздно ли, ихнее богатство
прахом пойдет.
И
все прахом пошло,
все сгибло в омуте пятидесятилетних тяжеб и в бездонных карманах ненасытной ватаги опекунов.
И
все прахом пошло, и с шумом погибла память Злобина…
— Поет, прыгает… кровь-то, известное дело, играет в ней. Кто первый подвернется… Я небось вижу от себя, из своей каморки… что ни день — они ее толкают и толкают в самую-то хлябь. И
все прахом пойдет. Горбунья и братца-то по миру пустит, только бы ей властвовать. А у него, у Ивана-то Захарыча, голова-то, сами, чай, изволите видеть, не больно большой умственности.
И чтобы в три-четыре года
все эти заказники приречные дебри
пошли прахом.
— Чай, теперь как осиновый лист дрожит, боится, не сбежала бы только али над собой чего не сделала… Вот беда будет…
Все, придуманное мной,
прахом пойдет… А ловко придумано… Надо позвать ее.
— Молва и
слава о подвигах моего предместника огласилась во
всех концах земли русской, сердце мое закипело святым рвением — я отверг прелесть мира, надел власяницу на телесные оковы и странническим посохом открыл себе дорогу в пустыню Соловецкую, обрел
прах предместников моих, поклонился ему, и искра твердого, непоколебимого намерения, запавшая мне в душу, разрослась в ней и начала управлять
всеми поступками моими.
Все вещи, напоминающие мою пустую и безнравственную жизнь, пускай
пойдут прахом!
Первый железнодорожный путь
шёл даже за двадцать вёрст от города, вследствие того, что китайцы не желали тревожить
праха императоров шумом железнодорожного поезда, и уже только после «китайских событий» дорога прошла в расстоянии
всего четырёх вёрст от Мукдена, между городом и «императорскими могилами».
Значит,
все равно
прахом пойдут, а меня они спасают от беды.
Павел Флегонтыч (провожая их глазами, про себя). На то
пошло, так я сокрушу тебя в
прах, еврейка! (Задумывается.) Гениальная мысль! Прямо из преисподней!.. Она сама просила мщения… будет!.. не отложу надолго. Мое слово не ребяческое слово, оно не мимо
идет, не лай пса на привязи, который разносится ветром!.. Ревность, унижение, злоба —
все адские стихии смешались в душе моей, буря в ней завывает. Устроит ли против нее этот жалкий цветок? (Увидев Ипполитова.) Довольны ли вы моими опытами?
— Не ставлю я вам в вину вашу неискренность, — вздохнул Ильин. — Это я так, к слову пришлось… Ваша неискренность и естественна и в порядке вещей. Если бы
все люди сговорились и стали вдруг искренни, то
всё бы у них
пошло к чёрту
прахом.
Старик умолк. Василий Иванович встал с кресла и стал большими шагами ходить по кабинету. По его лицу была видна происходившая внутри его борьба.
Все сказанное его другом, с одной стороны, льстило его родительскому самолюбию, а с другой — совсем противоречило его планам. Он хотел бы видеть сына на доходном месте подьячего, чтобы быть уверенным, что собираемые им имения не
пойдут прахом.
— Какой черт есть —
все мне про Москву в этом смысле наврали. Свахи там, говорили, в неделю окрутят, невест с капиталами нетолченая труба… Я тут, как нарочно, недели с две тому назад проигрался в Петербурге в пух и
прах. Дай, думаю, попытаю счастья, и айд; в Москву. Свах это сейчас за бока. Не тут-то было. Деньги, проклятые, только высасывают, а толку никакого… Дошел до того, что хоть пешком назад в Петербург
иди…
И теперь есть в Колгуеве Гусятниковы, но люди захудалые, обнищалые! Из купцов давно в мещане переписались: старики только что не с сумой ходят, молодые — в солдатство по найму ушли. Сгиб, пропал богатый дом, а лет пятьдесят тому назад был он славен в Казани и в Астрахани, в Москве и в Сибири… Какие были богачи!.. Сколько добра было в доме, какую торговлю вели!..
Все прахом да тленом
пошло!
Злодей! он лестью приманил
К Москве свои дружины;
Он низким миром нам грозил
С кремлёвския вершины.
«
Пойду по стогнам с торжеством!
Пойду… и
всё восплещет!
И в
прах падут с своим царём!..»
Пришёл… и сам трепещет;
Подвигло мщение Москву:
Вспылала пред врагами
И грянулась на их главу
Губящими стена́ми.
— Что однако? Куда ни глянь —
все чудо: вода ходит в облаке, воздух землю держит, как перышко; вот мы с тобою
прах и пепел, а движемся и мыслим, и то мне чудесно; а умрем, и
прах рассыпется, а дух
пойдет к тому, кто его в нас заключил. И то мне чудно: как он наг безо
всего пойдет? кто ему крыла даст, яко голубице, да полетит и почиет?
Наш Фигнер старцем в стан врагов
Идёт во мраке ночи;
Как тень прокрался вкруг шатров,
Всё зрели быстры очи…
И стан ещё в глубоком сне,
День светлый не проглянул —
А он уж, витязь, на коне.
Уже с дружиной грянул.
Сеславин — где ни пролетит
С крылатыми полками:
Там брошен в
прах и меч, и щит,
И устлан путь врагами.
Вспомнила про Константина Пизонского его знакомая старушка Горе и
послала свою дружку Беду, чтобы та его понаведала, и беда пала на Пизонского, как снег на голову; пала тяжелой напраслиной, нежданной-негаданной и угрожающей обратить в
прах, в тень, в дым
все то, что должно было сделаться закваскою жизни и закваской этого романа.