Неточные совпадения
— Я уж на что глуп, — сказал он, — а вы еще глупее меня! Разве щука сидит на яйцах? или можно разве
вольную реку толокном месить? Нет, не головотяпами следует вам называться, а глуповцами! Не хочу я володеть вами, а ищите вы себе такого князя, какого нет в
свете глупее, — и тот будет володеть вами!
Толпа росла; к танцующим приставали другие, и нельзя было видеть без внутреннего движенья, как все отдирало танец самый
вольный, самый бешеный, какой только видел когда-либо
свет и который, по своим мощным изобретателям, назван козачком.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла
вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный
свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Если оказывалась книга в богатом переплете лежащею на диване, на стуле, — Надежда Васильевна ставила ее на полку; если западал слишком
вольный луч солнца и играл на хрустале, на зеркале, на серебре, — Анна Васильевна находила, что глазам больно, молча указывала человеку пальцем на портьеру, и тяжелая, негнущаяся шелковая завеса мерно падала с петли и закрывала
свет.
Поднимайтесь из вашей трущобы, друзья мои, поднимайтесь, это не так трудно, выходите на
вольный белый
свет, славно жить на нем, и путь легок и заманчив, попробуйте: развитие, развитие.
Не так ли и радость, прекрасная и непостоянная гостья, улетает от нас, и напрасно одинокий звук думает выразить веселье? В собственном эхе слышит уже он грусть и пустыню и дико внемлет ему. Не так ли резвые други бурной и
вольной юности, поодиночке, один за другим, теряются по
свету и оставляют, наконец, одного старинного брата их? Скучно оставленному! И тяжело и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему.
Вынули вторые рамы, и весна ворвалась в комнату с удвоенной силой. В залитые
светом окна глядело смеющееся весеннее солнце, качались голые еще ветки буков, вдали чернели нивы, по которым местами лежали белые пятна тающих снегов, местами же пробивалась чуть заметною зеленью молодая трава. Всем дышалось
вольнее и лучше, на всех весна отражалась приливом обновленной и бодрой жизненной силы.
Вольный божий
свет расстилался когда-то и перед ними, хоть на короткое время, в давнюю пору раннего, беззаботного детства.
Звезды исчезали в каком-то светлом дыме; неполный месяц блестел твердым блеском;
свет его разливался голубым потоком по небу и падал пятном дымчатого золота на проходившие близко тонкие тучки; свежесть воздуха вызывала легкую влажность на глаза, ласково охватывала все члены, лилась
вольною струею в грудь.
Лиза, давно отбившаяся от семьи и от прежнего общества, сделала из себя многое для практики того социального учения, в котором она искала исхода из лабиринта сложных жизненных условий, так или иначе спутавших ее
вольную натуру с первого шага в
свет и сделавших для нее эту жизнь невыносимою.
По старой привычке, мне все еще кажется, что во всяких желаниях найдется хоть крупица чего-то подлежащего удовлетворению (особливо если тщательно рассортировывать желания настоящие, разумные от излишних и неразумных, как это делаю я) и что если я люблю на досуге послушать, какие бывают на
свете вольные мысли, то ведь это ни в каком случае никому и ничему повредить не может.
Выйдешь оттуда на
вольный воздух, так словно в тюрьме целый год высидел: глаза от
света режет, голова кружится, даже руки-ноги дрожат.
Прочие же охотно удовлетворились бы и прежним"
вольным светом"и даже смотрели на новый «
свет» двояко: иные со страхом, другие с робкой надеждой, а большинство оставалось при колебаниях.
— Ну, теперь мы —
вольные птицы! — воскликнула Марья Николаевна. — Куда нам ехать — на север, на юг, на восток, на запад? Смотрите — я как венгерский король на коронации (она указала концом хлыста на все четыре стороны
света). Все наше! Нет, знаете что: видите, какие там славные горы — и какой лес! Поедемте туда, в горы, в горы!
Случалось, посмотришь сквозь щели забора на
свет божий: не увидишь ли хоть чего-нибудь? — и только и увидишь, что краешек неба да высокий земляной вал, поросший бурьяном, а взад и вперед по валу день и ночь расхаживают часовые, и тут же подумаешь, что пройдут целые годы, а ты точно так же пойдешь смотреть сквозь щели забора и увидишь тот же вал, таких же часовых и тот же маленький краешек неба, не того неба, которое над острогом, а другого, далекого,
вольного неба.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот
свет завистливый и душный
Для сердца
вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..
Есть роковые силы, которые заставляют человека делаться тем или другим, и я уверен, что никакой преступник не думает о скамье подсудимых, а тюремщик, который своим ключом замыкает ему весь
вольный белый
свет, никогда не думал быть тюремщиком.
Улететь бы
вольною птицей от всех вас, от ваших сонных физиономий, от разговоров, забыть, что все вы существуете на
свете…
Жене его нет никакой надежды, никакой отрады, передышаться ей нельзя; если может, то пусть живет без дыханья, забудет, что есть
вольный воздух на
свете, пусть отречется от своей природы и сольется с капризным деспотизмом старой Кабанихи.
Но
вольный воздух и
свет, вопреки всем предосторожностям погибающего самодурства, врываются в келью Катерины, она чувствует возможность удовлетворить естественной жажде своей души и не может долее оставаться неподвижною: она рвется к новой жизни, хотя бы пришлось умереть в этом порыве.
В той же статье далее говорится:"Что же такое этот"
Вольный Союз Пенкоснимателей", который, едва явившись на
свет, уже задал такую работу близнецам"Московских ведомостей"?
— Деньги-то кровные! Конечно, что и говорить, за вами они не пропадут, как в банке, а все-таки пора бы… Кому и нужда, а кто… и погулять хочет. Вот вы вчера Поликарпа ни много ни мало как на тот
свет отправили, а за что? Монастырь какой-то завели… не понимай я вашей хитрости, давно б ушел, человек я
вольный и способный.
Глафира Фирсовна. Все на
свете бывает.
Вольный человек что ветер, как его удержишь? Как бы на цепь их приковывать, другое дело. Да я так болтаю. Пируйте, пируйте, да и нас зовите. Чтой-то, мать, стала я замечать за собой: меня около этого часу все как будто на пищу позывает.
— И казался бы я ей милее отца и матери, милее всего рода и племени, милее красного солнца и милее всех частых звезд, милее травы, милее воды, милее соли, милее детей, милее всех земных вещей, милее братьев и сестер, милее милых товарищей, милее милых подруг, милее всего
света вольного».
Толпа людей билась в этом лесу, разыскивая, где выход к
вольному простору и
свету.
— Эх вы, упрямец! Ну, да тут-то я вам дам «дружка» [Дружками называют в Сибири ямщиков, «гоняющих» по
вольному найму. (Примеч. В. Г. Короленко.)] надежного. Он вас доставит в Б. к молокану. А уж там непременно ночуйте. Ведь ехать-то мимо Чертова лога придется, место глухое, народец аховый… Хоть
свету дождитесь.
Он напоминал мне о широком и
вольном божием
свете, о полях и холмах, которые я видел так недавно, о том, что через несколько часов на него так же будут смотреть глаза дорогих и близких мне людей и, может быть, вспомнят обо мне.
Быть может, он признавал неодолимую правильность аргумента, но внутри у него бессознательно, нелогично и непобедимо засело стремление к белу
свету и
вольной воле.
«Сквозь волнистые туманы пробирается луна…» — опять пробирается, как кошка, как воровка, как огромная волчица в стадо спящих баранов (бараны… туманы…). «На печальные поляны льет печальный
свет она…» О, Господи, как печально, как дважды печально, как безысходно, безнадежно печально, как навсегда припечатано — печалью, точно Пушкин этим повторением печаль луною как печатью к поляне припечатал. Когда же я доходила до: «Что-то слышится родное в
вольных песнях ямщика», — то сразу попадала в...
У него путалось в голове, и он думал: к чему на этом
свете доктора, фельдшера, купцы, писаря, мужики, а не просто
вольные люди?
Клянись же мне, с поднятой к небесам
Увядшей, бледною рукой — оставить
В гробу навек умолкнувшее имя!
О, если б от очей ее бессмертных
Скрыть это зрелище! Меня когда-то
Она считала чистым, гордым,
вольным —
И знала рай в объятиях моих…
Где я? Святое чадо
света! вижу
Тебя я там, куда мой падший дух
Не досягнет уже…
Только вас почитаючи и вашего дядюшку Тимофея Гордеича, наших великих благодетелей, я по глупому своему разуму так полагаю, что, ищи ты, сударь мой, аль не ищи себе хорошей невесты по всему
свету вольному, навряд такую найдешь, как Дуняша Смолокурова.
Тронь теми грабельками девицу, вдовицу или мужнюю жену, закипит у ней ретивое сердце, загорится алая кровь, распалится белое тело, и станет ей тот человек красней солнца, ясней месяца, милей отца с матерью, милей роду-племени, милей
свету вольного.
— Вот что скажу я тебе, Дунюшка, — улыбаясь светлой улыбкой, молвила Аграфена Петровна. — Знаю, отчего такие мысли бродят у тебя, отчего тошно тебе на
свет вольный глядеть… Знаю и лекарство, чем исцелить тебя.
Проводя приятелей, Василий Борисыч духом упал, напала на него тоска со всего
света вольного, не глядел бы он ни на что. Ласки оживившейся Параши были несносны ему.
— Не я, Петя, пью, — заговорила она с отчаяньем в голосе. — Горе мое пьет!.. Тоска тоскучая напала на меня, нашла со всего
света вольного… Эх ты, Петя мой, Петенька!.. Беды меня поро́дили, горе горенское выкормило, злая кручинушка вырастила… Ничего-то ты не знаешь, мил сердечный друг!
Тоска со
света вольного!..
Раздвоялись ее мысли. Скучающий отец и призвание от тьмы неведения к
свету сокровенной тайны! Обычная жизнь купеческой девушки и
вольная, свободная, восторженная искательница благодати. Там — «изменщик» Петр Степаныч, здесь — таинственный духовный супруг… Но что ж это за духовный супруг?.. Узнаю ль когда?.. Скоро ли?
— Нет, каждый раз, бывало, как увижу его, радостно и весело станет на душе, — отвечала Дуня. — А потом вдруг нахлынет тоска со всего
света вольного и заноет сердце, кровью обливаючись. И каждый раз после того долго бывала я как сама не в себе. На уме мутится, мысли путаются.
Веру искал и мыкался, мыкался по всему
свету вольному, а вот сегодня ее дома нашел…
Я бы улетела
вольной птицей подальше от всех вас, от ваших сонных физиономий, скучных, постылых разговоров, забыла бы, что все вы существуете на
свете, и никто бы не посмел тогда учить меня.
Она кружилась, притопывала ногами и вздрагивала плечом, совсем как деревенская девка, и было смешно видеть это у ней, затянутой в корсет, с пушистою, изящною прическою. Александра Михайловна и Прасковья Федоровна подпевали и хлопали в такт ладошами. У Александры Михайловны кружилась голова. От
вольных, удалых движений Тани становилось на душе вольно, вырастали крылья, и казалось — все пустяки и жить на
свете вовсе не так уж скучно.
Я долго сегодня бродил за городом. Небо сияло. Горячие лучи грызли почерневшие, хрящеватые бугры снега в отрогах лощин, и неуловимый зеленый отблеск лежал на блеклых лугах. Я ходил, дышал, перепрыгивая через бурлящие ручьи.
Вольный воздух обвевал лицо. Лучи сквозь пригретую одежду пробирались к коже, все тело напитывалось ликующим, звенящим
светом… Как хорошо! Как хорошо!
Прослыл в ученых Маклай, сочинений которого в России до сих пор не читали; а потом г. Катков отыскал и проявил в
свет воителя Ашинова, «
вольного казака», который, по мнению г. Каткова, внушал полное доверие.
Ночь с ее голубым небом, с ее зорким сторожем — месяцем, бросавшим
свет утешительный, но не предательский, с ее туманами, разлившимися в озера широкие, в которые погружались и в которых исчезали целые колонны; усыпанные войском горы, выступавшие посреди этих волшебных вод, будто плывущие по ним транспортные, огромные суда; тайна, проводник — не робкий латыш, следующий под нагайкой татарина, — проводник смелый,
вольный, окликающий по временам пустыню эту и очищающий дорогу возгласом: «С богом!» — все в этом ночном походе наполняло сердце русского воина удовольствием чудесности и жаром самонадеянности.
— Видала не раз. На коня ли садится — под ним конь веселится. Скачет ли — что твой вихрь по
вольному полю! — конь огнем пышет, под собою земли не слышит. По лугу ль едет? — луг зеленеет; через воду? — вода-то лелеет. Не только видала, подивись,
свет мой, я была у него в хороминах.
— Дал мне травку, пошептал над ней и велел мне бросить через голову. Поверишь ли,
свет мой, словно рукой сняло: груди стало легко, на сердце весело. Тут взглянул на меня басурман, так и потянул к себе очами. Но я взмолилась ему отпустить душу на волю, и он сжалился, отпустил. С той поры опять начала знать, что день, что ночь, видение пропало, летаю себе
вольною пташкой, щекочу песенки с утра до вечера и тоске-кручине смеюсь за глаза.
Но несмотря на точность сведений Гатцука, которые ничего не стоило проверить в каждую минуту, и не стесняясь тем, что «
вольных казаков» в самом деле нигде нет, очевидная ложь, выдуманная каким-то выжигою, при поддержке Каткова, стала за истину и заставила людей доволно почтенных играть перед целым
светом унизительные и жалкие роли.