Неточные совпадения
Толстоногий стол, заваленный почерневшими от старинной пыли, словно прокопченными бумагами, занимал весь промежуток между двумя окнами; по стенам висели турецкие ружья, нагайки, сабля, две ландкарты, какие-то анатомические рисунки, портрет Гуфеланда, [Гуфеланд Христофор (1762–1836) — немецкий врач, автор широко
в свое время популярной книги «Искусство продления человеческой жизни».] вензель из волос
в черной рамке и диплом под стеклом; кожаный, кое-где продавленный и разорванный, диван помещался между двумя громадными шкафами из карельской березы; на полках
в беспорядке теснились книги, коробочки, птичьи чучелы, банки, пузырьки;
в одном
углу стояла сломанная электрическая
машина.
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы, церкви, больницы, работают учителя, священники, врачи. Изменяются к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый
угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные
машины, посуду, одежду. Варят стекло.
В конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
Комната девушки с двумя окнами выходила
в сад и походила на монашескую келью по своей скромной обстановке: обтянутый пестрым ситцем диванчик у одной стены, четыре стула, железная кровать
в углу, комод и шкаф с книгами, письменный стол, маленький рабочий столик с швейной
машиной — вот и все.
В другом
углу стояла ручная
машина Зингера, около дверей на гвозде висела малокалиберная винтовка Маузера и бинокль Цейса.
Они вдвоем обходили все корпуса и подробно осматривали, все ли
в порядке. Мертвым холодом веяло из каждого
угла, точно они ходили по кладбищу. Петра Елисеича удивляло, что фабрика стоит пустая всего полгода, а между тем везде являлись новые изъяны, требовавшие ремонта и поправок. Когда фабрика была
в полном действии, все казалось и крепче и лучше. Явились трещины
в стенах,
машины ржавели, печи и горны разваливались сами собой, водяной ларь дал течь, дерево гнило на глазах.
На первый раз трудно было что-нибудь разглядеть
в окружавшей темноте, из которой постепенно выделялись остовы катальных
машин, обжимочный молот
в одном
углу, темные стены и высокая железная крыша с просвечивавшими отверстийми,
в которые весело глядело летнее голубое небо и косыми пыльными полосами врывались солнечные лучи.
На каком-то
углу — шевелящийся колючий куст голов. Над головами — отдельно,
в воздухе, — знамя, слова: «Долой
Машины! Долой Операцию!» И отдельно (от меня) — я, думающий секундно: «Неужели у каждого такая боль, какую можно исторгнуть изнутри — только вместе с сердцем, и каждому нужно что-то сделать, прежде чем — » И на секунду — ничего во всем мире, кроме (моей) звериной руки с чугунно-тяжелым свертком…
В одном из
углов стояла электрическая
машина.
По
углам комнаты свален беспорядочно всяческий, покрытый паутиной хлам: астролябия
в рыжем кожаном чехле и при ней тренога с цепью, несколько старых чемоданов и сундуков, бесструнная гитара, охотничьи сапоги, швейная
машина, музыкальный ящик «Монопан», фотографический аппарат, штук пять ламп, груды книг, веревки, узлы белья и многое другое.
Я просидел у больного с полчаса, утешая и успокаивая его жену. Комната была убогая, но все
в ней говорило о запросах хозяина.
В углу лежала груда газет, на комоде и на швейной
машине были книги, и на их корешках я прочел некоторые дорогие, близкие имена.
Офицеры гвардии и отставные солдаты, чиновники, пажи, гимназисты и студенты, лицеисты и правоведы, денди
в изящнейших пальто, с пенсне на носу, и пролетарии с Сенной площади, священники, негоцианты, капиталисты и нищие, лица заслуженные и простые работники, баре и мещане, — словом, все, кто только мог, посильно помогали делу; карабкались на подмостки пожарных
машин и, облитые потоками грязной воды, обсыпанные пеплом, под дождем сыплющихся искр и
углей, усердно качали и качали воду, опустошая на всех пунктах целые сотни бочек.
— То-то и есть! Так как же вы хотите, чтобы я вам ответил, как, с позволения сказать, какой-нибудь оболтус, для вашего утешения: придем, мол,
в Кронштадт
в такой-то день,
в таком-то часу-с?.. Еще если бы у вас сильная
машина была да вы могли бы брать запас
угля на большие переходы, ну тогда еще можно было бы примерно рассчитать-с, а ведь мы не под парами главным образом ходим, а под парусами-с.
В углу мерно стучал газомотор, под потолком вертелись колеса, передаточные ремни слабо и жалобно пели; за спиною Андрея Ивановича обрезная
машина с шипящим шумом резала толстые пачки книг; дальше, у позолотных прессов с мерцавшими синими огоньками, мальчики со стуком двигали рычагами.
Я жил тогда
в garni дома, сделавшегося историческим, на
углу Невского и одной из Садовых.
В нем позднее произошел взрыв, направленный из молочно-сырной лавки, где Желябов с товарищами готовил свою адскую
машину.
В дверь раздался почтительный стук. Вошли спорщики. Буераков просил разрешить их спор: почему
в пятилетке такой напор сделан на железо,
уголь,
машины в ущерб прочему?