Неточные совпадения
Ей казалось натурально и просто видеть
сына, когда она будет
в одном с ним городе; но по приезде
в Петербург ей вдруг представилось ясно ее теперешнее положение
в обществе, и она поняла, что устроить свидание было трудно.
— Да, так. Вы — патриот, вы резко осуждаете пораженцев. Я вас очень понимаю: вы работаете
в банке, вы — будущий директор и даже возможный министр финансов будущей российской республики. У вас — имеется что защищать. Я, как вам известно,
сын трактирщика. Разумеется, так же как вы и всякий другой гражданин славного отечества нашего, я не лишен права открыть еще один трактир или дом терпимости. Но — я ничего не хочу открывать. Я — человек, который выпал из
общества, — понимаете? Выпал из
общества.
Сын же Владимира Васильевича — добродушный, обросший бородой
в 15 лет и с тех пор начавший пить и развратничать, что он продолжал делать до двадцатилетнего возраста, — был изгнан из дома за то, что он нигде не кончил курса и, вращаясь
в дурном
обществе и делая долги, компрометировал отца.
— Нет, слушай дальше… Предположим, что случилось то же с дочерью. Что теперь происходит?..
Сыну родители простят даже
в том случае, если он не женится на матери своего ребенка, а просто выбросит ей какое-нибудь обеспечение. Совсем другое дело дочь с ее ребенком… На нее обрушивается все: гнев семьи, презрение
общества. То, что для
сына является только неприятностью, для дочери вечный позор… Разве это справедливо?
И этот же старик всем жалуется на непочтительность и жестокость
сына, марает его
в обществе, вредит ему, клевещет на него, скупает его долговые расписки, чтобы посадить его
в тюрьму!
Равнодушная, а может быть, и насмешливая природа влагает
в людей разные способности и наклонности, нисколько не соображаясь с их положением
в обществе и средствами; с свойственною ей заботливостию и любовию вылепила она из Тихона,
сына бедного чиновника, существо чувствительное, ленивое, мягкое, восприимчивое — существо, исключительно обращенное к наслаждению, одаренное чрезвычайно тонким обонянием и вкусом… вылепила, тщательно отделала и — предоставила своему произведению вырастать на кислой капусте и тухлой рыбе.
Лопуховы бывают
в гостях не так часто, почти только у Мерцаловых, да у матери и отца Мерцаловой; у этих добрых простых стариков есть множество
сыновей, занимающих порядочные должности по всевозможным ведомствам, и потому
в доме стариков, живущих с некоторым изобилием, Вера Павловна видит многоразличное и разнокалиберное
общество.
О
сыне носились странные слухи: говорили, что он был нелюдим, ни с кем не знался, вечно сидел один, занимаясь химией, проводил жизнь за микроскопом, читал даже за обедом и ненавидел женское
общество. Об нем сказано
в «Горе от ума...
Сорок лет спустя я видел то же
общество, толпившееся около кафедры одной из аудиторий Московского университета; дочери дам
в чужих каменьях,
сыновья людей, не смевших сесть, с страстным сочувствием следили за энергической, глубокой речью Грановского, отвечая взрывами рукоплесканий на каждое слово, глубоко потрясавшее сердца смелостью и благородством.
Действительно, оба
сына, один за другим, сообщили отцу, что дело освобождения принимает все более и более серьезный оборот и что ходящие
в обществе слухи об этом предмете имеют вполне реальное основание. Получивши первое письмо, Арсений Потапыч задумался и два дня сряду находился
в величайшем волнении, но,
в заключение, бросил письмо
в печку и ответил
сыну, чтоб он никогда не смел ему о пустяках писать.
Мать смотрела на
сына с печалью
в глазах. Глаза Эвелины выражали сочувствие и беспокойство. Один Максим будто не замечал, какое действие производит шумное
общество на слепого, и радушно приглашал гостей наведываться почаще
в усадьбу, обещая молодым людям обильный этнографический материал к следующему приезду.
Это воздержание делало слепого еще более незаметным
в оживленном
обществе, и мать с сердечной болью следила за темной фигурой
сына, терявшегося среди общего блеска и оживления.
Если отец
в сыне своем видит своего раба и власть свою ищет
в законоположении, если
сын почитает отца наследия ради, то какое благо из того
обществу?
—
Сын другое дело, ma chère, а дочь вся
в зависимости от матери, и мать несет за нее ответственность перед
обществом.
В описываемую нами эпоху, когда ни одно из смешных и, конечно, скоропреходящих стремлений людей, лишенных серьезного смысла, не проявлялось с нынешнею резкостью, когда
общество слепо верило Белинскому, даже
в том, например, что «самый почтенный мундир есть черный фрак русского литератора», добрые люди из деморализованных
сынов нашей страны стремились просто к добру.
На двадцать втором году Вильгельм Райнер возвратился домой, погостил у отца и с его рекомендательными письмами поехал
в Лондон. Отец рекомендовал
сына Марису, Фрейлиграту и своему русскому знакомому, прося их помочь молодому человеку пристроиться к хорошему торговому дому и войти
в общество.
В гостиной Вихровы застали довольно большое
общество: самую хозяйку, хоть и очень постаревшую, но по-прежнему с претензиями одетую и
в тех же буклях 30-х годов,
сына ее
в расстегнутом вицмундире и
в эполетах и монаха
в клобуке, с пресыщенным несколько лицом,
в шелковой гроденаплевой [Гроденапль — плотная ткань, род тафты, от франц. gros de Naples.] рясе, с красивыми четками
в руках и
в чищенных сапогах, — это был настоятель ближайшего монастыря, отец Иоаким, человек ученый, магистр богословия.
Граф Наинский, его знатный родственник, который не обратил бы и внимания на него, если б он явился обыкновенным просителем, пораженный его успехами
в обществе, нашел возможным и приличным обратить на него свое особенное внимание и даже удостоил взять
в свой дом на воспитание его семилетнего
сына.
— Плохо, молодой человек, — вы
в дурном
обществе!.. Жаль, очень жаль
сына почтенных родителей, который не щадит семейной чести.
Встретив меня на другой день вблизи острова, Януш стал зазывать меня к себе, уверяя с довольным видом, что теперь «
сын таких почтенных родителей» смело может посетить зáмок, так как найдет
в нем вполне порядочное
общество.
Законоучитель Введенский был вдовец, академик и человек очень самолюбивый. Еще
в прошлом году он встретился
в одном
обществе с отцом Смоковникова и, столкнувшись о ним
в разговоре о вере,
в котором Смоковников разбил его по всем пунктам и поднял на смех, решил обратить особенное внимание на
сына и, найдя
в нем такое же равнодушие к Закону Божию, как и
в неверующем отце, стал преследовать его и даже провалил его на экзамене.
Ее очень интересовали успехи
сына в высшем петербургском
обществе.
Страсть ее к
сыну началась со времени удач его
в петербургском
обществе и особенно усилилась с той минуты, когда получено было известие о разжаловании его
в солдаты.
Что касается до Англии, то образование каменщиками
в ней
общества относят к началу тысячелетия, когда Эдвин [Эдвин (585—633) — король Нортумбрии с 617 года, принявший христианство.],
сын короля Адельстана, собрал первое собрание
в городе Йорке; но
в этом можно сомневаться, ибо документы, на коих основалось такое мнение, оказались неподлинными, и потому гораздо вероятнее заключить, что
в Англию, собственно, перенесли немецкие каменотесы свой институт вместе с готическим стилем».
Вслед за этим провозглашением были основаны Гаррисоном
общество непротивления и журнал, называвшийся «Непротивляющимся» («Non-resistant»),
в котором проповедовалось учение непротивления во всем его значении и со всеми его последствиями, как оно было выражено
в провозглашении. Сведения о дальнейшей судьбе
общества и журнала непротивления получены мною из прекрасной биографии
В. Л. Гаррисона, составленной его
сыновьями.
До какой степени мало известно всё то, что относится к вопросу непротивления, видно из того, что Гаррисон-сын, написавший превосходную,
в 4-х больших томах, биографию своего отца, этот Гаррисон-сын на вопрос мой о том, существует ли теперь
общество непротивления и есть ли последователи его, отвечал мне, что, сколько ему известно,
общество это распалось и последователей этого учения не существует, тогда как
в то время, когда он писал мне, жил
в Массачусете,
в Hopedale, Адин Баллу, участвовавший
в трудах отца Гаррисона и посвятивший 50 лет жизни на проповедь устно и печатно учения непротивления.
Довод этот неоснователен потому, что если мы позволим себе признать каких-либо людей злодеями особенными (ракà), то, во-первых, мы этим уничтожаем весь смысл христианского учения, по которому все мы равны и братья как
сыны одного отца небесного; во-вторых, потому, что если бы и было разрешено богом употреблять насилие против злодеев, то так как никак нельзя найти того верного и несомненного определения, по которому можно наверное узнать злодея от незлодея, то каждый человек или
общество людей стало бы признавать взаимно друг друга злодеями, что и есть теперь; в-третьих, потому, что если бы и было возможно несомненно узнавать злодеев от незлодеев, то и тогда нельзя бы было
в христианском
обществе казнить или калечить, или запирать
в тюрьмы этих злодеев, потому что
в христианском
обществе некому бы было исполнять это, так как каждому христианину, как христианину, предписано не делать насилия над злодеем.
Таков-то был маскарад, куда повлекли взбалмошные девицы легкомысленного гимназиста. Усевшись на двух извозчиках, три сестры с Сашею поехали уже довольно поздно, — опоздали из-за него. Их появление
в зале было замечено. Гейша
в особенности нравилась многим. Слух пронесся, что гейшею наряжена Каштанова, актриса, любимая мужскою частью здешнего
общества. И потому Саше давали много билетиков. А Каштанова вовсе и не была
в маскараде, — у нее накануне опасно заболел маленький
сын.
Видно, что,
в самом деле, понятия об истинной чести и честности были весьма мало тогда развиты
в нашем
обществе: иначе трудно объяснить себе такое невольное обвинение, особенно
в устах отца, поучающего
сына своего на путь жизни.
— Мало ли есть, которые и не выезжают. Право, нынче молодой человек, который посолиднее, то и не поедет
в общество-то. Не те времена: жизнь как-то не веселит. Вот, например, Василья Петровича Бешметева
сын: прекраснейший человек, а никуда не ездит, все сидит дома.
В заключение портрета скажу, что он назывался Григорий Александрович Печорин, а между родными просто Жорж, на французский лад, и что притом ему было 23 года, — и что у родителей его было 3 тысячи душ
в Саратовской, Воронежской и Калужской губернии, — последнее я прибавляю, чтоб немного скрасить его наружность во мнении строгих читателей! — виноват, забыл включить, что Жорж был единственный
сын, не считая сестры, 16-летней девочки, которая была очень недурна собою и, по словам маменьки (папеньки уж не было на свете), не нуждалась
в приданом и могла занять высокую степень
в обществе, с помощию божией и хорошенького личика и блестящего воспитания.
Сын. Дай мне
в себе волю. Я не намерен
в России умереть. Я сыщу occasion favorable [Благоприятный случай (франц.).] увезти тебя
в Париж. Тамо остатки дней наших, les restes de nos jours [Остатки наших дней (франц.).], будем иметь утешение проводить с французами; тамо увидишь ты, что есть между прочими и такие люди, с которыми я могу иметь societe [
Общество (франц.).].
А окажись завтра, что
в нашем
обществе стремление к улучшению было только минутным, легкомысленным порывом, обратись
общество опять к Дюма-сыну, — и
в литературе воцарится Дюма-сын, совершенно как полный хозяин.
В непродолжительном времени
общество узнало, что он старинный дворянин, владелец нескольких чугуноплавильных и железоделательных заводов и помещик многих деревень; что он уже тридцать восемь летженат на Мавре Васильевне, урожденной Савиновой, что бог благословил его брак тремя дочерьми и одним
сыном, которому уже двадцать пять лет, что дочери его выданы замуж и что он приехал лечиться на Серные Воды от одышки (которой никто у него не замечал).
Он был очень любим всем
обществом, но, к несчастью, имел огромное семейство и притом больную жену, которая собственно родинами и истощена была: у них живых было семь
сыновей и семь дочерей; но что более всего жалко, так это то, что Юлий Карлыч, по доброте своего характера, никогда и ничего не успел приобресть для своего семейства и потому очень нуждался
в средствах.
С этих пор он еще более предался комитетам, укреплял связи, завязывал связишки и утвердил за собою
в обществе репутацию добрейшего человека, а дома,
в глазах жены и одиннадцатилетнего
сына, был существом, к которому жена относилась с обидною снисходительностью, а иногда даже и с легкою тенью презрения.
В Hotel de Rome, где я обедал за табльдотом, нашел я целое русское
общество: племянника
В. Ф. Корша и его двух молодых приятелей — слушателей Берлинского университета:
сына одного знаменитого хирурга и брата второй жены этого хирурга. Душой кружка был Бакст, прекрасно знакомый с Берлином и отличавшийся необыкновенной способностью пленять русских высокопоставленных лиц. Его приятели называли это «укрощением генералов».
Виталина. Это правда; но бывают случаи
в жизни… колкий намек
в обществе… он может упасть глубоко
в сердце вашего
сына… кто поручится за последствия? Эти случаи горьки; они могут отравить семейное счастье, спокойствие целой жизни.
«Милая, бедная мама! Какой удар вынесла ты, прочтя письмо. Но ты, дорогая, ты одна, я глубоко уверен
в этом, не поверишь, что твой
сын бесчестный человек. Не поверила бы ты, если бы я сам даже признался
в преступлении… Но тем более тяжело твое несчастье. Видеть невинного
сына, заклейменного
обществом страшным именем вора, тяжелее во сто крат, чем знать, что заблудшее дитя несет заслуженное наказание».
Избалованная светскими удовольствиями и выдающейся ролью, играемой ею
в обществе, окруженная толпой раболепных поклонников и немых обожателей, она
в чаду великосветских успехов осталась верна своему долгу не только жены, но и матери, и когда
сыновья ее: Сергей, герой наш — Николай и Михаил стали подрастать, почти отказалась от света и всецело отдалась воспитанию детей, несмотря на то, что была
в это время
в полном расцвете женской красоты.
Обеспечив щедростью своей троюродной сестры своего любимого
сына, отправив его
в Петербург
в блестящий гвардейский полк, Агния Павловна была
в совершенном восторге и ждала лишь известий об успехах своего Васи
в обществе и по службе.
Согласие свое на брак
сына она могла дать ему, но
в глазах
общества этот его неравный брак мог считаться совершенным вопреки ее воле.
В то самое время, когда она, без ведома
сына, устроила ему, как ей казалось, блестящую будущность, переведя его
в военные поселения, под непосредственное начальство всесильного Аракчеева,
в московском
обществе появился новый кавалер, человек лет тридцати пяти, тотчас же записанный московскими кумушками
в «женихи».
Знай это все кутящие, но, бесспорно, почтенные господа,
в обществе которых вертелся
в Париже Оскорбленов —
сына его, конечно, не приняли бы не только
в аристократический клуб, но даже не впустили бы ни
в одну переднюю.
Тем более что
в этом домоседстве
сына княгиня видела далеко не желание проводить вечера
в ее
обществе, а причина его лежала
в какой-то тихой грусти, с некоторых пор охватившей все существо этого, так недавно жизнерадостного, молодого человека.
В домашней жизни Петухов не изменил своих привычек. Слегка подновив обстановку своей квартиры и сделав себе необходимое платье, он ни на копейку не увеличил своих расходов, терпеливо ожидая, когда средства позволят ему зажить на совсем широкую ногу. Его семья почти не чувствовала финансового изменения
в средствах ее главы. Она по-прежнему довольствовалась малым, и только
сын Вадим перехватывал иногда у отца малую толику и кутил с сотрудниками, чувствуя себя на седьмом небе
в их литературном
обществе.
Александр Васильевич, впрочем, прослужив даже несколько лет
в военной службе, все остался прежним «дикарем»
в обществе. Сослуживцы и приятели отца вращались к тому же
в то время
в придворных сферах, которых боялся молодой Суворов, и несмотря на то, что Василий Иванович указывал
в письмах к
сыну возможность «найти случай», при дворе поддерживая эти знакомства, последний не ловил этого «случая».
Среди откровенных разговоров матери с
сыном, когда они оставались одни, она замечала ему, — «почему он, живя так долго
в Москве, не избрал себе до сих пор
в тамошнем
обществе подруги».
Учрежденный ими
в Петербурге коллегиум был переполнен
сыновьями богатых и знатных родителей, и не было, кроме того, почти ни одного дома
в столицах,
в котором бы член
общества Иисуса не был бы или наставником и библиотекарем, или секретарем, или же, наконец, постоянным гостем или другом дома.
Известие, что ее
сын, князь Святозаров, влюблен
в эту женщину, с таким даже недвусмысленным положением
в обществе, окончательно ошеломило Зинаиду Сергеевну.