Неточные совпадения
Пришел солдат с медалями,
Чуть жив, а выпить хочется:
— Я счастлив! — говорит.
«Ну, открывай, старинушка,
В чем счастие солдатское?
Да не таись, смотри!»
— А
в том, во-первых, счастие,
Что
в двадцати сражениях
Я был, а не убит!
А во-вторых, важней того,
Я и во
время мирноеХодил ни сыт ни голоден,
А смерти не дался!
А в-третьих — за провинности,
Великие и малые,
Нещадно бит я палками,
А хоть пощупай — жив!
Может быть, так и разрешилось бы это дело исподволь, если б
мирному исходу его не помешали замыслы некоторых беспокойных честолюбцев, которые уже и
в то
время были известны под именем"крайних".
Чичиков, со своей стороны, был очень рад, что поселился на
время у такого
мирного и смирного хозяина. Цыганская жизнь ему надоела. Приотдохнуть, хотя на месяц,
в прекрасной деревне,
в виду полей и начинавшейся весны, полезно было даже и
в геморроидальном отношении. Трудно было найти лучший уголок для отдохновения. Весна убрала его красотой несказанной. Что яркости
в зелени! Что свежести
в воздухе! Что птичьего крику
в садах! Рай, радость и ликованье всего! Деревня звучала и пела, как будто новорожденная.
Так проводили жизнь два обитателя
мирного уголка, которые нежданно, как из окошка, выглянули
в конце нашей поэмы, выглянули для того, чтобы отвечать скромно на обвиненье со стороны некоторых горячих патриотов, до
времени покойно занимающихся какой-нибудь философией или приращениями на счет сумм нежно любимого ими отечества, думающих не о том, чтобы не делать дурного, а о том, чтобы только не говорили, что они делают дурное.
Большую часть награбленных товаров они сбывают здесь, являясь
в виде
мирных купцов, а оружие и другие улики своего промысла прячут на это
время в какой-нибудь маленькой бухте ненаселенного острова.
Кафры, или амакоза, со
времени беспокойств 1819 года, вели себя довольно смирно. Хотя и тут не обходилось без набегов и грабежей, которые вели за собой небольшие военные экспедиции
в Кафрарию; но эти грабежи и военные стычки с грабителями имели такой частный характер, что вообще можно назвать весь период, от 1819 до 1830 года, если не
мирным, то спокойным.
Не могу сказать, сколько я
времени проспал, но когда я открыл глаза — вся внутренность леса была наполнена солнцем и во все направленья, сквозь радостно шумевшую листву, сквозило и как бы искрилось ярко-голубое небо; облака скрылись, разогнанные взыгравшим ветром; погода расчистилась, и
в воздухе чувствовалась та особенная, сухая свежесть, которая, наполняя сердце каким-то бодрым ощущеньем, почти всегда предсказывает
мирный и ясный вечер после ненастного дня.
Разговор принимает довольно
мирный характер. Затрогиваются по очереди все светские темы: вечера, театры, предстоящие катанья под Новинским, потом катанья, театры, вечера… Но матушка чувствует, что долго сдерживаться ей будет трудно, и потому частенько вмешивает
в общую беседу жалобы на нездоровье. Клещевинов убеждается, что
время откланяться.
Зачем шатался на прииски Петр Васильич, никто хорошенько не знал, хотя и догадывались, что он спроста не пойдет
время тратить. Не таковский мужик… Особенно недолюбливал его Матюшка, старавшийся
в компании поднять на смех или устроить какую-нибудь каверзу. Петр Васильич относился ко всему свысока, точно дело шло не о нем. Однако он не укрылся от зоркого и опытного взгляда Кишкина. Раз они сидели и беседовали около огонька самым
мирным образом. Рабочие уже спали
в балагане.
Погостив с Лизою у Женни во
время приведения
в порядок общественного Дома, старушка совершенно упилась
мирными прелестями тихого семейного житья, к которому она привыкла, и не могла без трепета вспомнить о гражданском Доме и житье под командою Белоярцева, при новых, совершенно неприятных ей порядках. Она просила, умоляла Лизу позволить ей увезти оттуда все их вещи; плакала, бранилась и, наконец, объявила...
Несколько лет спустя Лихонин сам
в душе сознавался с раскаянием и тихой тоской, что этот период
времени был самым тихим,
мирным и уютным за всю его университетскую и адвокатскую жизнь.
Раиса Павловна умела принять и важное сановное лицо, проезжавшее куда-нибудь
в Сибирь, и какого-нибудь члена археологического общества, отыскивавшего по Уралу следы пещерного человека, и всплывшего на поверхность миллионера, обнюхивавшего подходящее местечко на Урале, и какое-нибудь сильное чиновное лицо, выкинутое на поверхность безличного чиновного моря одной из тех таинственных пертурбаций, какие
время от
времени потрясают
мирный сон разных казенных сфер, — никто, одним словом, не миновал ловких рук Раисы Павловны, и всякий уезжал из господского дома с неизменной мыслью
в голове, что эта Раиса Павловна удивительно умная женщина.
Факт этот, казалось бы, развязывал для меня, как для романиста, все нити, но
в то же
время я никак не могу, подобно старым повествователям, сказать, что главные герои мои после долговременных треволнений пристали, наконец,
в мирную пристань тихого семейного счастия.
Позднее во
время всяких студенческих беспорядков обязательно хоть пару стекол разбивали
в «Московских ведомостях», а
в Татьянин день повторялись перед редакцией кошачьи концерты
мирного характера.
В то
время доблестный Фарлаф,
Все утро сладко продремав,
Укрывшись от лучей полдневных,
У ручейка, наедине,
Для подкрепленья сил душевных,
Обедал
в мирной тишине.
Не может этого быть: не может быть того, чтобы мы, люди нашего
времени, с нашим вошедшим уже
в нашу плоть и кровь христианским сознанием достоинства человека, равенства людей, с нашей потребностью
мирного общения и единения народов, действительно жили бы так, чтобы всякая наша радость, всякое удобство оплачивалось бы страданиями, жизнями наших братий и чтобы мы при этом еще всякую минуту были бы на волоске от того, чтобы, как дикие звери, броситься друг на друга, народ на народ, безжалостно истребляя труды и жизни людей только потому, что какой-нибудь заблудший дипломат или правитель скажет или напишет какую-нибудь глупость другому такому же, как он, заблудшему дипломату или правителю.
Правительства
в наше
время — все правительства, самые деспотические так же, как и либеральные, — сделались тем, что так метко называл Герцен Чингис-ханом с телеграфами, т. е. организациями насилия, не имеющими
в своей основе ничего, кроме самого грубого произвола, и вместе с тем пользующимися всеми теми средствами, которые выработала наука для совокупной общественной
мирной деятельности свободных и равноправных людей и которые они употребляют для порабощения и угнетения людей.
«У людей этих сначала крадут их
время (забирая их
в солдаты) для того, чтобы потом вернее украсть их жизнь. Чтобы приготовить их к резне, разжигают их ненависть, уверяя их, что они ненавидимы. И кроткие, добрые люди попадаются на эту удочку, и вот-вот бросятся с жестокостью диких зверей друг на друга толпы
мирных граждан, повинуясь нелепому приказанию. И всё бог знает из-за какого-нибудь смешного столкновения на границе или из-за торговых колониальных расчетов.
На нас, боевых генералов, клевещут, будто мы только как цепные собаки нужны, когда нас надо спустить, а
в системе
мирного времени ничего будто не понимаем.
«Что же касается до меня (писал дальше Ваня), то я, по милости ко мне всемогущего создателя, хранимый всеблагим его провидением, и по настоящее
время нахожусь жив и здоров, весьма благополучен, чего стократно и вам, батюшка и матушка, желаю, как то:
мирных, благодетельных и счастливых дней, хороших успехов во всех ваших хозяйственных делах и намерениях. Продолжая дальше сие письмо, прошу вас, батюшка, вскоре по получении оного уведомить меня, живы ли вы и
в каком положении находитесь…»
Сам же он во все это
время по-прежнему был занят общественным служением
в тех
мирных пределах,
в которых оно ему было доступно как опекуну и дворянину с веским шаром на выборах, где он многим казался смешным серьезностью, с которою относился к избранию людей на самые маленькие и, по всеобщему понятию, ничтожные места.
Быть может,
время так и прошло бы
в мирном веселии, если б Прокоп не выпил несколько лишних рюмок хересу и под их наитием не вздумал вступить
в религиозный спор.
— Смеяться, конечно, можно всему, — продолжал он, — но я приведу тебе примеры:
в той же Англии существуют уже смешанные суды, на которых разрешаются все споры между работниками и хозяевами, и я убежден, что с течением
времени они совершенно
мирным путем столкуются и сторгуются между собой.
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное казалось ему лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка
времени сильно отозвались
в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох
в соломе, произведенный торопливостию большой крысы или другого столь же
мирного животного, казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому свой черед; счастие — женщина: коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под конец; Борис Петрович также иногда вспоминал о своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание сына при ее имени, он объяснил себе его трепет…
в его памяти пробегали картины прежнего счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с березы, мелькая мимо нас, обманывают взор золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
Теперь оставим пирующую и сонную ватагу казаков и перенесемся
в знакомую нам деревеньку,
в избу бедной солдатки; дело подходило к рассвету, луна спокойно озаряла соломенные кровли дворов, и всё казалось погруженным
в глубокий
мирный сон; только
в избе солдатки светилась тусклая лучина и по
временам раздавался резкий грубый голос солдатки, коему отвечал другой, черезвычайно жалобный и плаксивый — и это покажется черезвычайно обыкновенным, когда я скажу, что солдатка била своего сына!
Как это сделалось, трудно рассказать по порядку; но дело
в том, что со
временем, по крайней мере через воскресенье, на наших
мирных антресолях собирались наилучшие представители тогдашнего студенчества.
Не прошло и двух минут, как, надев сапоги и халат, я уже тихонько отворял дверь
в спальню матери. Бог избавил меня от присутствия при ее агонии; она уже лежала на кровати с ясным и
мирным лицом, прижимая к груди большой серебряный крест. Через несколько
времени и остальные члены семейства, начиная с отца, окружили ее одр. Усопшая и на третий день
в гробу сохранила свое просветленное выражение, так что несловоохотливый отец по окончании панихиды сказал мне: «Я никогда не видал более прекрасного покойника».
На этот раз, впрочем, поэт надеялся не напрасно: за пятьдесят пять лет он предсказал
мирное разрешение крестьянского вопроса, которое осуществляется
в настоящее
время, когда во всех частях народной жизни приводятся
в исполнение благие надежды нескольких поколений.
Знаю, что все идет к лучшему; знаю выгоды нашего
времени и радуюсь успехам просвещения
в России; однако ж с удовольствием обращаю взор и на те
времена, когда наши дворяне, взяв отставку, возвращались на свою родину с тем, чтобы уже никогда не расставаться с ее
мирными пенатами; редко заглядывали
в город; доживали век свой на свободе и
в беспечности; правда, иногда скучали
в уединении, но зато умели и веселиться при случае, когда съезжались вместе.
Нельзя было оставаться при таком же направлении
в то
время, когда не одна рыцарская дружина, но уже и
мирные граждане стали интересоваться поэтическими созданиями.
Отшельник, который
в тишине пустыни и земных страстей забыл уже все радости и скорби человека, вспомнил еще обязанность гражданина: оставляет
мирную пристань и хочет делить с нами опасности
времен бурных!
Это дуроломство, эта неспособность к
мирному забвению и прощению, эта бессмысленная охота неотступно и бесконечно пилить человека попреками,
в то же
время чувствуя к нему сильную привязанность, — это все такие черты, какие любят приписывать русскому человеку и сонм его порицателей, и партия его quasi-защитников.
Если об этом хорошенько подумать, то есть даже средство не только оказать оторванным от
мирных занятий военным людям справедливость, но выставить прямо отечество благодарным к своим слугам, — и
в то же
время за один прием достигнуть высшего государственного плана — пресечь возможность повторения беспокойной аристократической крамолы.
Они разошлись. Наседкин шел по деревянным мосткам, постукивая кожаными калошами, и все
время вздыхал, с наружным сокрушением, и внутренним довольством. От его шубы еще пахло
мирным запахом церкви, спина приятно, расслабленно ныла после долгого стояния, и
в душе у него была такая же тихая, сладкая истома.
Эти воинственные атрибуты обыкновенно
мирного города объяснялись бывшей
в то
время междоусобной войной между северными и южными штатами за освобождение негров от невольничества [Война эта тянулась с 1861 по 1865 г. и окончилась победой северян.
В мирной, повседневной жизни Долохов задыхается, как ястреб задыхался бы
в курятнике. Он обыгрывает
в карты Николая Ростова. «Из-за улыбки Долохова Ростов увидал
в нем то настроение духа, которое было у него
в те
времена, когда, как бы соскучившись ежедневною жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким-нибудь странным, большею частью жестоким, поступком выходить из нее».
В то самое
время, как Огинский получил известие, что
в Петербурге раздел Польши решен, а
в Фокшаны послан граф Григорий Орлов для ведения с турками
мирных переговоров,
в Париже явилась г-жа Тремуйль, сопровождаемая бароном Шенком.
Ведь дожил мой Топпи до седых волос и
мирной кончины — отчего же и Мне, перейдя все возрасты, как
времена года, не превратиться
в почтенного седовласого старца, мудрого наставника и учителя, носителя заветов и склероза?
В то же
время открылись
мирные переговоры России с Турцией
в Фокшанах.
Но о Робеспьере было сказано, что если бы он жил
в мирное, спокойное
время, то, вероятно, был бы добродетельным, человеколюбивым, гуманным провинциальным нотариусом.
Там с самого раннего утра кипела жизнь: принимались и распределялись по частям войск офицерами и чиновниками военного ведомства все собравшиеся сюда из близких и дальних городов, сел и деревень уволенные было на
мирное время в запас солдатики.
В то же
время немецкие крейсера подвергли бомбардировке
мирное, беззащитное побережье Либавы.
Мирные собрания кружка петрашевцев кончились также печально, как и все печально кончалось
в то
время в России.
В другой раз, во
время «сквозной оказии» на Грозную, Толстой чуть не попал
в плен к чеченцам и только, благодаря лихости своего коня, ускакал от них со своим кунаком,
мирным чеченцем Садо.
Когда появлялся слух о готовящемся бое, волна офицеров, стремившихся
в госпитали, сильно увеличивалась. Про этих «героев
мирного времени»
в армии сложилась целая песенка.
Эта последняя весть достигла лесных чащ, многочисленных
в то
время на земле русской, где укрывались разного рода беглые «лихие люди», сплотившиеся
в правильно организованные шайки и наводившие на
мирных поселян и городских обывателей страх, не меньший, чем там и сям появлявшиеся с окраин татарские полчища.
Таким безмятежным состоянием мы и пользовались, как бы
в самое
мирное время у себя,
в своем отечестве.
К домашним моим радостям присоединилось отрадное чувство, что и моя служебная жизнь не нарушалась никакими важными неприятностями. Правда, с некоторого
времени случались у меня с Анонимом столкновения, доходившие до высшего начальства, из которых я выходил, однако ж, с торжеством; правда, были колючки с его стороны, не улегшиеся
в его ежовой душенке за неудавшийся заем, но они скользили только по моему сердцу, не оставляя
в нем глубоких следов. Сочтемся бывало, и остаемся
в прежних
мирных отношениях.
—
В городе, — сказал он, — жизнь текла по прежнему… Порт-артурцы точно привыкли к бомбардировкам. Тем более, что
в это
время был большой подъём духа — прибыл С. О. Макаров, так трагически погибший 30 марта. На него возлагались большие надежды… Он вдохнул дух отваги даже
в мирных обывателей. Бомбардировка 9 марта не произвела на них никакого впечатления…
В городе было обычное движение… Я как раз
в это
время ехал на «рикше» [извозчик.] по главной улице, когда послышались залпы из японских орудий…
Последняя дорога тем приятнее, что на перепутье находится Пекгоф, где среди мрачного леса сооружен великолепный памятник фельдмаршалу Барклаю де Толли.] — одно из приятнейших
в Лифляндии: им одушевлялись кисть, резец, перо и лира; сотни путешественников, оставив на песчаниковых (de gres) сводах его гротов имена свои, хотели высказать, что и они были
в Аркадии [Аркадия — область
в Греции, изображавшаяся с древнейших
времен в поэтических произведениях как идиллическая страна патриархальной простоты и
мирного процветания счастливых пастухов и пастушек.].