Неточные совпадения
Вронскому, бывшему при нем как бы главным церемониймейстером, большого труда стоило распределять все предлагаемые принцу различными лицами русские удовольствия.
Были и рысаки, и блины, и медвежьи охоты, и тройки, и Цыгане, и кутежи с русским битьем посуды. И принц с чрезвычайною легкостью усвоил себе русский дух, бил
подносы с посудой, сажал
на колени Цыганку и, казалось, спрашивал: что же еще, или только в этом и состоит весь русский дух?
— Вот мои спасители! — закричал, увидав вошедших, Петрицкий, пред которым стоял денщик с водкой и соленым огурцом
на подносе. — Вот Яшвин велит
пить, чтоб освежиться.
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко
подносом,
на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц
на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде; только и разницы, что
на одной картине изображена
была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
Явилась крупная чернобровая женщина, в белой полупрозрачной блузке, с грудями, как два маленькие арбуза, и чрезмерно ласковой улыбкой
на подкрашенном лице, — особенно подчеркнуты
были на нем ядовито красные губы. В руках, обнаженных по локоть, она несла
на подносе чайную посуду, бутылки, вазы, за нею следовал курчавый усатенький человечек, толстогубый, точно негр; казалось, что его смуглое лицо
было очень темным, но выцвело. Он внес небольшой серебряный самовар. Бердников командовал по-французски...
Залпом
выпив вино, он бросил стакан
на поднос...
— Иногда даже сахара не
на что
было купить. Но — бедный, он
был хороший, веселый. Не шуми, Степанида Петровна. — Это
было сказано старухе, которая принесла
поднос с посудой.
Но человек подал ему чашку чаю и
поднос с кренделями. Он хотел подавить в себе смущение,
быть развязным и в этой развязности захватил такую кучу сухарей, бисквитов, кренделей, что сидевшая с ним рядом девочка засмеялась. Другие поглядывали
на кучу с любопытством.
Так мы сидели, и вдруг Агафья вошла с
подносом,
на котором
была чашка кофею.
«Ну, это значит
быть без обеда», — думал я, поглядывая
на две гладкие, белые, совсем тупые спицы, которыми нельзя взять ни твердого, ни мягкого кушанья. Как же и чем
есть?
На соседа моего Унковского, видно, нашло такое же раздумье, а может
быть, заговорил и голод, только он взял обе палочки и грустно разглядывал их. Полномочные рассмеялись и наконец решили приняться за обед. В это время вошли опять слуги, и каждый нес
на подносе серебряную ложку и вилку для нас.
Он нам показывал много лакированных вещей работы здешних жителей: чашки для кушанья, поставцы, судки,
подносы и т. п.; но после японских вещей в этом роде
на эти и глядеть
было нельзя.
Митя, у которого в руке все еще скомканы
были кредитки, очень всеми и особенно панами замеченные, быстро и конфузливо сунул их в карман. Он покраснел. В эту самую минуту хозяин принес откупоренную бутылку шампанского
на подносе и стаканы. Митя схватил
было бутылку, но так растерялся, что забыл, что с ней надо делать. Взял у него ее уже Калганов и разлил за него вино.
Едва Верочка разделась и убрала платье, — впрочем,
на это ушло много времени, потому что она все задумывалась: сняла браслет и долго сидела с ним в руке, вынула серьгу — и опять забылась, и много времени прошло, пока она вспомнила, что ведь она страшно устала, что ведь она даже не могла стоять перед зеркалом, а опустилась в изнеможении
на стул, как добрела до своей комнаты, что надобно же поскорее раздеться и лечь, — едва Верочка легла в постель, в комнату вошла Марья Алексевна с
подносом,
на котором
была большая отцовская чашка и лежала целая груда сухарей.
Ася (собственное имя ее
было Анна, но Гагин называл ее Асей, и уж вы позвольте мне ее так называть) — Ася отправилась в дом и скоро вернулась вместе с хозяйкой. Они вдвоем несли большой
поднос с горшком молока, тарелками, ложками, сахаром, ягодами, хлебом. Мы уселись и принялись за ужин. Ася сняла шляпу; ее черные волосы, остриженные и причесанные, как у мальчика, падали крупными завитками
на шею и уши. Сначала она дичилась меня; но Гагин сказал ей...
Но явился сначала не человек, а страшной величины
поднос,
на котором
было много всякого добра: кулич и баранки, апельсины и яблоки, яйца, миндаль, изюм… а за
подносом виднелась седая борода и голубые глаза старосты из владимирской деревни моего отца.
В шесть часов он проснулся, и из кабинета раздается протяжный свист. Вбегает буфетчик, неся
на подносе графин с холодным квасом. Федор Васильич
выпивает сряду три стакана, отфыркивается и отдувается. До чаю еще остается целый час.
Матушка морщится; не нравятся ей признания жениха. В халате ходит,
на гитаре играет, по трактирам шляется… И так-таки прямо все и выкладывает, как будто иначе и
быть не должно. К счастью, входит с
подносом Конон и начинает разносить чай. При этом ложки и вообще все чайное серебро (сливочник, сахарница и проч.) подаются украшенные вензелем сестрицы: это, дескать, приданое! Ах, жалко, что самовар серебряный не догадались подать — это бы еще больше в нос бросилось!
А в праздничные дни к вечеру трактир сплошь битком набит пьяными — места нет. И лавирует половой между пьяными столами, вывертываясь и изгибаясь, жонглируя над головой высоко поднятым
подносом на ладони, и
на подносе иногда два и семь — то
есть два чайника с кипятком и семь приборов.
В теплой пристройке над погребом и конюшней помещались двое ломовых извозчиков: маленький сивый дядя Петр, немой племянник его Степа, гладкий, литой парень, с лицом, похожим
на поднос красной меди, — и невеселый длинный татарин Валей, денщик. Всё это
были люди новые, богатые незнакомым для меня.
Публика несколько раз хохотала над ним и хлопала ему, и больше всех Николай Силыч. По окончании представления, когда все зрители поднялись и стали выходить. Николай Силыч, с другом своим Насосычем, снова отправился к актерам в уборную. Там уже для них
была приготовлена
на подносе известная нам бутылка водки и колбаса.
Часу в двенадцатом обыкновенно бывшая ключница генеральши, очень чопорная и в чепце старушка, готовила ему кофе, а молодая горничная, весьма миловидная из себя девушка, в чистеньком и с перетянутой талией холстинковом платье,
на маленьком
подносе несла ему этот кофе; и когда входила к барину, то модно и слегка кланялась ему: вся прислуга у Александры Григорьевны
была преловкая и превыдержанная.
Подали коньяк. Старик машинально взял рюмку, но руки его тряслись, и, прежде чем он донес ее к губам, он расплескал половину и, не
выпив ни капли, поставил ее обратно
на поднос.
Но я сумею
быть интереснее многих красавиц, которые
на публичных балах получают в виде премии за красоту мельхиоровый
поднос или будильник с музыкой.
Горехвастов, который совсем
было и забыл про Флоранс, посмотрел
на меня глазами несколько воспаленными,
на минуту задумался, провел как-то ожесточенно рукою по лбу и по волосам и наконец ударил кулаком по столу с такою силой, что несколько рюмок полетело
на пол, а вино расплескалось
на подносе.
Закуска
была так называемая дворянская, то
есть зачерствелый балык, колбаса твердая как камень и мелко нарезанные куски икры буроватого цвета;
на том же
подносе стоял графин с белою водкой и бутылка тенерифа.
Кому она подаст стакан, тот сейчас вино
выпьет и
на поднос, сколько чувствует усердия, денег мечет, золото или ассигнации; а она его тогда в уста поцелует и поклонится.
Сразу, то
есть, как она передо мною над
подносом нагнулась и я увидал, как это у нее промеж черных волос
на голове, будто серебро, пробор вьется и за спину падает, так я и осатанел, и весь ум у меня отняло.
И вот я допил стакан до дна и стук им об
поднос, а она стоит да дожидается, за что ласкать
будет. Я поскорее спустил
на тот конец руку в карман, а в кармане все попадаются четвертаки, да двугривенные, да прочая расхожая мелочь. Мало, думаю; недостойно этим одарить такую язвинку, и перед другими стыдно
будет! А господа, слышу, не больно тихо цыгану говорят...
Он скрылся в своей швейцарской норке, позвонил слегка посудой и вышел с рюмкой
на подносе. Это
была старинная граненая рюмка красного богемского, или, как говорят в Москве, «бемскаго» хрусталя, с гравированными гранями. Густая темная жидкость колыхалась в ней, отсвечивая зеленым блеском.
Беседуя таким образом, мы и не заметили, как съели и
выпили все, что находилось
на подносах. Наконец Глумов первый опомнился.
По выполнении церемонии представления мы удалились в кабинет, где нам немедленно вручили по стакану чая, наполовину разбавленного кизляркой (в человеке, разносившем
подносы с чаем, мы с удовольствием узнали Кшепшищольского). Гостей
было достаточно. Почетные: письмоводитель Прудентов и брантмейстер Молодкин — сидели
на диване, а младшие —
на стульях. В числе младших гостей находился и старший городовой Дергунов с тесаком через плечо.
Тихо и плавно вошла Елена с
подносом в руках.
На подносе были кубки с разными винами. Елена низко поклонилась Серебряному, как будто в первый раз его видела! Она
была как смерть бледна.
Князь отвечал обоим поклонами и осушил кубок. Елена не взглянула
на Серебряного. Длинные ресницы ее
были опущены. Она дрожала, и кубки
на подносе звенели один о другой.
На одном столе стоял круглый, китайского фарфора, конфетный прибор,
на круглом же железном
подносе, раззолоченном и раскрашенном яркими цветами; прибор состоял из каких-то продолговатых ящичков с крышками, плотно вставляющихся в фарфоровые же перегородки; в каждом ящичке
было варенье: малиновое, клубничное, вишневое, смородинное трех сортов и костяничное, а в середине прибора, в круглом, как бы небольшом соуснике, помещался сухой розовый цвет.
Между тем как дело шло
на пульку, неутомимая Пелагея принесла
на маленький столик
поднос с графином и стаканчиками
на ножках, потом тарелку с селедками, пересыпанными луком. Селедки хотя и
были нарублены поперек, но, впрочем, не лишены ни позвоночного столба, ни ребер, что им придавало особенную, очень приятную остроту. Игра кончилась мелким проигрышем и крупным ругательством между людьми, жившими вместе целый бостон. Медузин
был в выигрыше, а следовательно, в самом лучшем расположении духа.
Петр принес
на подносе стакан чаю. Федор
выпил без сахару и еще попросил. Он
пил много чаю и в один вечер мог
выпить стаканов десять.
Но гостей надо
было принять, и день их приезда настал: день этот
был погожий и светлый; дом княгини сиял, по обыкновению, полной чашей, и в нем ни
на волос не
было заметно движение сверх обыкновенного; только к столу
было что нужно прибавлено, да Патрикей, сходив утром в каменную палатку, достал оттуда две большие серебряные передачи, круглое золоченое блюдо с чернью под желе,
поднос с кариденами (queridons) да пятнадцать мест конфектного сервиза.
Бабушка взяла
поднос и, поднеся его графу, сказала: — Любезный зять, не осудите: вы
были нездоровы немножечко, позвольте мне просить вас съездить с Настей за границу — ей
будет ново и полезно видеть, как живут в чужих краях; а это от меня вам
на дорогу.
Княгиня
на третий день после свадьбы дала большой бал,
на котором допустила следующее отступление от нового этикета в пользу старины: когда
пили за здоровье молодых, к княгине подошел Патрикей с серебряным
подносом,
на котором
была насыпана куча червонцев.
Павлин приносит
на подносе чайник, чашку и сахарницу. Анфуса наливает и
пьет вприкуску.
С Домной Осиповной Мерова дружески поцеловалась. Все уселись. Прокофий внес
на серебряном
подносе в старинном сервизе чай. Печенья от Бартольса
было наложено масса. Принялись
пить чай, но беседа
была очень вяла, так что Домна Осиповна не удержалась и спросила...
Приятели оделись и пошли в павильон. Тут Самойленко
был своим человеком, и для него имелась даже особая посуда. Каждое утро ему подавали
на подносе чашку кофе, высокий граненый стакан с водою и со льдом и рюмку коньяку; он сначала
выпивал коньяк, потом горячий кофе, потом воду со льдом, и это, должно
быть,
было очень вкусно, потому что после питья глаза у него становились маслеными, он обеими руками разглаживал бакены и говорил, глядя
на море...
Перепелов в наших местах
была такая бездна, что ястребятники, отправлявшиеся каждый
на лошади верхом с легавою собакой и ястребом, приносили вечером матери
на подносе каждый от тридцати до пятидесяти штук.
И царевна к ним сошла,
Честь хозяям отдала,
В пояс низко поклонилась;
Закрасневшись, извинилась,
Что-де в гости к ним зашла,
Хоть звана и не
была.
Вмиг по речи те спознали,
Что царевну принимали;
Усадили в уголок,
Подносили пирожок,
Рюмку полну наливали,
На подносе подавали.
От зеленого вина
Отрекалася она...
Действительно, в дверях показалась высокая бледная девушка, с черными волосами и большими серыми глазами; она
была одета в розовое ситцевое платье, а не в сарафан, как Фатевна и Феша. Поставив
на стол железный
поднос,
на котором стоял графин с водкой и какая-то закуска, девушка, опустив глаза, неслышными шагами, как тень, вышла из комнаты; Мухоедов послал ей воздушный поцелуй, но девушка не обратила никакого внимания
на эту любезность и только хлопнула дверью.
Слуга отправился за перегородку и скоро вернулся с стаканом чаю, связкой городских котёлок и сливочником
на железном
подносе. Барин принялся
пить чай, но не успел он отхлебнуть двух глотков, как в соседней комнате послышался стук вошедших людей и чей-то пискливый голос спросил...
Я принялся ревизовать соусники, которые, после
подноса, должны
были опять поставиться, как и прочие блюда,
на стол, чтобы не портить симпатии; осматривая, дохожу до одного, открываю… и что же?.. в нем сыр, или, говоря по-петербургски, творог и недоеденные ломти хлеба…
Когда Печорин кончил, молодой человек во фраке встал и, протянув руку, чтоб взять шляпу со стола, сдернул
на пол
поднос с чайником и чашками; движение
было явно умышленное; все глаза
на него обратились; но взгляд Печорина
был дерзче и вопросительнее других; — кровь кинулась в лицо неизвестному господину, он стоял неподвижен и не извинялся — молчание продолжалось с минуту.
— Что тетушка? — говорила тетушка, входя в кухню и тяжело дыша; она
была очень толста, и
на ее груди могли бы поместиться самовар и
поднос с чашками. — Что там еще тетушка? Ты тут хозяйка, ты и распоряжайся, а по мне их, подлецов, хоть бы вовсе не
было. Ну, вставай, боров! — крикнула она
на Пантелея, не вытерпев. — Пошел с глаз! Последний раз тебя прощаю, а случится опять грех — не проси милости!
Пробило двенадцать. Вошел Мишенька, уже не во фраке, а в пиджаке, и молча зажег две свечи; затем он вышел и через минуту вернулся с
подносом,
на котором
была чашка с чаем.
При входе в павильон генерала встретила сама Авдотья Мироновна с бокалом шампанского
на подносе. Генерал
выпил при звуках нового туша и расцеловал застыдившуюся хозяйку по-отечески в губы.