Дитя магии

Дарья Гущина, 2014

Во все времена звезды, предчувствуя угрозу, присылали в волшебный мир защитников – детей магии Двойных звезд, носителей необычного и редкого дара. Их появление давно научились предсказывать, указывая, в чьей семье родится необычное дитя. Лекс, предсказанное дитя магии, родилась с редким даром понимания природы, но без умений колдовать, – и не человеком, и не магом. Ее окружили защитой и воспитали как человека, но одна случайность изменила все, раскрыв правду – о родителях-волшебниках, о чудесах и опасностях мира. И она уходит из дома – учиться, узнавать себя, развивать свой дар, но даже не подозревает о том, что весь ее путь – это ритуал пробуждения силы. Той силы, от которой в темный час будут ждать чудес и помощи. В 2006 г. "Дитя магии" выходило в "Альфа-книге". Спустя восемь лет роман претерпел существенные изменения: полкниги переписано и отредактировано, полкниги – написано заново.

Глава 4. Шейтар

Никогда прежде я не чувствовала такого унижения… Проклятые местные жители, похоже, совершенно ничего не знали о приличиях. Да, я наивно полагала, что путникам должно предлагать гостеприимство, но как же я ошибалась! Стоило мне войти в город и прошагать пару кварталов, как я почувствовала себя с ног до головы облитой грязью.

Почти хорошее утреннее настроение, подпитанное упрямством и жаждой мести, к вечеру испарилось, и теперь я чувствовала лишь тупую усталость после бессонной ночи и зверский голод. Нет, один раз ифрил уговорил меня подремать в лопухах, но разве отдохнешь нормально на голой земле — без лесной тени, на колючей траве и под припекающим солнцем? В общем, остановка была короткой. Правда, за это время охранитель набрёл на небольшой хутор и увёл у его хозяйки кусок сыра, хлеб и кувшин молока. Жить после обеда захотелось, но ненадолго.

Стоило нам продолжить путь, как разразилась гроза, и к городу я приползла промокшая, грязная и злая.

Естественно, стражи, охраняющие городские ворота, приняли меня за бродяжку и сначала не хотели впускать. Пришлось применить хитрость и пару серебрушек (из пяти выданных бабушкой), и меня с неохотой, но пропустили, указав дорогу и рассмеявшись мне в спину. И теперь я устало брела по узкой улочке в поисках постоялого двора под названием «Серебряный ручей», а на меня таращились все кому не лень, хихикая и перешёптываясь вслед.

— Ничего-ничего, ослик… — бормотала я зло. — Мы им ещё покажем…

Ослик, вздыхая, устало плёлся за мной и, казалось, дремал на ходу, не обращая на людей совершенно никакого внимания. Вот бы и мне так… Но нет, я остро переживала каждый косой взгляд, каждый смешок и жалела, что не дождалась наступления темноты.

Когда тьма укрывает — она благо, а вот когда сердито бурлит внутри… И я многое бы отдала, чтобы поменять их местами — тьму внутри на тьму снаружи. Эх, будь я хоть чуть-чуть магом…

А когда до постоялого двора оставалось всего ничего, случилось очередное неприятное событие, которое едва не добило меня окончательно. На одной из улиц я остановилась, чтобы поправить сползающие с ослика сумки, когда услышала:

— Кого я вижу! — с издёвкой произнёс за моей спиной голос, обладателя которого я клятвенно пообещала однажды придушить. — Лекс, ты ли это?

Я стиснула зубы, вдохнула-выдохнула и обернулась:

— Что, внезапно, да?

Вэл стоял на широкой лестнице трёхэтажного дома, а рядом с ним обреталась неизвестная светловолосая девица в длинном голубом платье. Девушка смотрела на меня с откровенной жалостью, а вот на физиономии Вэла наблюдалась насмешка, приправленная удивлением. Словно он не ожидал встретить именно здесь именно меня. Кстати, я к последнему тоже пока не стремилась. Желание поесть, помыться и лечь спать сообща мстительность побороли — временно, но успешно.

— Как погода? — ухмыльнулся он.

Драная папина рубаха висела мокрым мешком, ноги по колено в грязи, лицо — в разводах пыли, на голове — пушистое гнездо… М-магию его, ну почему я такая добрая?.. Почему я не сдала его двуликим?.. Соврал же нагло про «не по пути», гадёныш… И теперь ведет себя как… Я и слов-то таких не знаю, как. Приличных.

— Самое то для прогулки… — буркнула я, сжав кулаки и про себя умоляя небо помочь мне провалиться сквозь землю и сохранить остатки достоинства.

Небо, разумеется, мольбам не вняло. И пришлось, гордо вздёрнув подбородок, удирать самостоятельно, в душе яростно проклиная всех и вся.

— Кто это? — краем уха уловила я вопрос девушки.

— Да так, — со смешком ответил Вэл, — чудо одно… в перьях. Позже расскажу.

И это я тебе тоже припомню!.. Чудо! В перьях! Скотина!.. Прислонившись к стене дома, я попыталась взять себя в руки. Так, Лекс, спокойно, он этого не стоит… Он вообще ничего не стоит — ни твоих переживаний, ни твоих сомнений. Только мести.

Глубоко вздохнув и мысленно посчитав до двадцати, я разжала кулаки, достала из сумки одну из бабушкиных книг и дрожащими руками медленно разорвала её, выдирая страницу за страницей. Полегчало. Наблюдавший за мной ифрил в ужасе схватился за голову.

— Лекс, — запричитал он, — что ж ты натворила!.. Это же древнее наследие твоей семьи! Эта книга насчитывает… насчитывала триста пятьдесят лет! По ней занимался ещё твой прапрадедушка! Как тебе только…

–…не стыдно, — резко оборвала его жалобы я. — Ни капли не стыдно. И не дави больше на мою совесть — нет её у меня, не будет и не надо.

— Хорошо, что ты это осознаёшь, — хмуро заметил ифрил. — Ладноть, что сделано, то сделано, но больше — не сметь! Позови меня, и я тебе ворох ненужной бумаги приволоку, рви хоть всю, но книги — это святое, запомни!

— Мое самочувствие — тоже, — обиженно насупилась я, — но именно это тебя почему-то не трогает!

— Мне за это не платят, — огрызнулся остроухий паразит.

— И по делу, — отрезала я.

— Что-о-о? — взвился он. — А кто тебя охранял всю дорогу? Кто предостерегал от глупых поступков? Кто тебе чай и молоко таскал? Кто…

–…ослика всю дорогу в одно место иголкой подкалывал, из-за чего он дважды налетал на меня и ронял в грязь? — съязвила я.

— А он медленно шёл! — ощетинился ифрил.

— Можно подумать, тебя это волнует! — фыркнула я. — Тебе лишь бы поиздеваться над несчастным животным!

— Неправда! Я помогал тебе быстрее добраться до города!

— Ага, и потому пытался затащить меня в кусты и усыпить, чтобы слинять! Кстати, куда ты всё время исчезаешь?

— Э-э-э… Окрестности изучаю, — нашёлся он.

— Ну-ну. Врать правдиво научись — и цены тебе не будет, — хмыкнула я.

Мы могли долго так препираться, но охранитель, видимо, задетый за живое, выпятил нижнюю губу и с достоинством удалился восвояси — в неизвестное мне никуда. А я в подступивших сумерках продолжила поиски постоялого двора, который обнаружился в центре города, среди большого ухоженного парка.

«Серебряный ручей» оказался трёхэтажным домом, вдоль которого тянулась тонкая нить узкой речушки. Вокруг дома — невысокий плетень, над широким деревянным крыльцом — название, в круглых окошках — мягкий свет, а тёмные стены укрывал пышный цветущий плющ. В другое время я бы присела на крыльцо, чтобы просто выдохнуть и успокоиться — добралась! — но меня поторопил заморосивший дождик.

— Ослик, вперёд! — я несильно дёрнула за серое ухо уставшую животину и, открыв калитку, поспешила к крыльцу.

Дождь полил как из ведра, мгновенно превратив нас из грязных путников в не менее грязных промокших куриц. Я начала мёрзнуть и в дверь постучала очень громко и резко.

— Уже иду! — раздался звучный женский голос, и на крыльцо хлынули потоки яркого тёплого света.

На пороге появилась невысокая миловидная женщина, одетая в длинное тёмное платье и белый передник. Из-под кружевного чепца на меня с удивлением смотрели добрые голубые глаза.

Хозяйка поправила выбившийся из прически тёмный локон и изумлённо спросила:

— Добрый вечер. Я вас знаю?

О бабушкином письме, в котором указывался именно этот постоялый двор, я вспомнила не сразу.

— Э-э-э, добрый вечер… Вот, — я вытащила из кармана промокших штанов совершенно сухое письмо и протянула его женщине. Ни мгновения без магии, ага… И как я без неё обхожусь?

Хозяйка, быстро прочитав письмо, добродушно улыбнулась:

— И как я сразу не поняла… Алексия, верно? Проходи, пожалуйста. Промокла? Небо, в каком ты виде! Что случилось?

— Конь удрал… — смущённо пробормотала я, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь пачкать собой такую чистоту.

— Заходи, не стесняйся, — мягко повторила гостеприимная хозяйка. — Там, во дворе, ты что-то оставила?

— Ослика, — пояснила я, разувшись на крыльце, — и вещи.

— Я обо всём позабочусь, не переживай, — женщина, взяв меня под руку, повела за собой.

Горящие в коридоре свечи отбрасывали слабые тени, озябшие ступни приятно грел толстый пушистый ковёр, а хозяйка, показывая дорогу, назвалась Эльдой и засыпала меня вопросами. И пока мы, пройдя коридор, поднимались по лестнице, я успела вкратце всё ей рассказать. Ладно, не всё, конечно, зато не соврала ни разу.

Моя комната находилась на третьем этаже, и его планировка показалась странной: лестница вывела нас почему-то прямиком на крытый балкон, где стояли мягкий диван и столик, а с балкона через стеклянную дверь мы прошли в комнату.

— Располагайся, — снова улыбнулась Эльда, — ужин тебе принесут наверх. За твоими сумками я послала сына, и об ослике он тоже позаботится.

— Кстати, о вещах… — вспомнила я и замялась: неожиданно тёплое радушие хозяйки смущало.

— Что с ними?

— Мокрые они, — ещё больше смутилась я. — Совсем.

Только книги сухими остались, да. Вероятно, и здесь не обошлось без бабушкиных фокусов.

— Займусь, — пообещала Эльда, — а ты отправляйся-ка спать. Так вымоталась, бедняжка, еле на ногах стоишь… Спи, сколько будет спаться. Рубашка под подушкой.

И, пожелав мне спокойной ночи, хозяйка отправилась вниз, а я скрылась в ванной комнате. Благо вода ещё не успела остыть. Или только начала нагреваться?..

Обычно я мылась долго и с удовольствием, но сегодня на это не осталось сил. Едва очутившись в тепле, я осознала, как устала за эти бесконечные сутки, но оно того стоило. И, вытираясь, решила задержаться здесь на пару дней: и коня купить, и город посмотреть, и кое-какие дорожные вещи приобрести, и себя показать, кстати…

Но это всё завтра, а пока — спать. И сон оказался настолько сильнее меня, что я забыла про ужин. Переоделась в чистую рубашку, рухнула в постель и мгновенно уснула.

…и мне приснился Он — высокий, стройный, огненно-чёрный, с лоснящейся шкурой, длинной волнистой гривой и тёмными глазами, в омуте которых сверкали красноватые искры безумия и отчаянного желания добиться свободы любой ценой…

Потянувшись и стряхнув остатки сна, я лениво выглянула из-под одеяла. Ясный солнечный день встретил меня щебетом птиц и шелестом листвы. Я счастливо улыбнулась. Пожалуй, пора вставать! Сев на кровати, я первым делом обнаружила свою многострадальную одежду, выстиранную и высушенную заботливой хозяйкой. Даже спальные тряпки и тапки были выстираны и подштопаны. Я растроганно улыбнулась. Она ведь меня совсем не знала, а заботилась как о близком человеке…

Заправив постель, я бодро попрыгала по комнате, умылась, расчесалась и, с разбега влетев в широкие домашние штаны до колен и синюю безрукавку, побежала благодарить хозяйку, однако меня опередили. Мальчик лет двенадцати, как две капли воды похожий на Эльду, поджидал меня на балконе, с любопытством наблюдая за беспечно порхающими птичками.

При виде меня он подскочил, чопорно поклонился и объявил:

— Доброе утро! Мама ушла по делам и велела принести вам завтрак, — и смущенно улыбнулся, показывая на накрытый стол.

— Доброе, — кивнула я, — составишь компанию?

— Конечно, — охотно согласился парнишка, пододвигая к столу табуретку и усаживаясь напротив меня.

— Как тебя зовут? — я с аппетитом взялась за салат.

— Рони, — с набитым ртом представился он, для приличия попытавшись встать.

Я махнула рукой и улыбнулась:

— Не стоит. Ешь.

Несколько минут мы усердно поглощали завтрак, причём Рони жевал так, словно и его сутки морили голодом. Мы с ним моментально подмели всё, что было на подносе и, приступив к чаю, завели неспешную беседу. Я подробно расспросила его о городе, «Серебряном ручье» и Эльде, а разговорчивый мальчик сходу выложил мне всё, что знал.

— У мамы пять постоялых дворов в городе, — с гордостью рассказал Рони. — А «Серебряный ручей» — это, как мама говорит, дом для друзей.

— А-а-а! — протянула я. — Интересно, где они с моей бабушкой подружиться успели… Говоришь, твоя мама будет только к вечеру?

— Или позже, — добавил мальчик. — Дела!.. — и сунул в рот остатки плюшки.

— Слушай, — я поставила чашку на стол и задумчиво посмотрела на Рони, — ты же хорошо знаешь город?

— А что мне надо знать? — смышлёно поинтересовался он.

— Нужен конь. Сильный и необъезженный. И недорогой.

— Понял, — кивнул мальчуган. — Есть тут у нас одно местечко, на окраине. Туда торговцы приводят диких коней. Купить их трудно, а вот выиграть можно.

— Выиграть? — удивилась я.

— Обуздал — ваш, нет — прости-прощай и конь, и залог, — пояснил он. — И это не только ярмарка, но и постановка. Азартная. Зрители делают ставки — обуздает или нет, — потому и кони дикие, и почти даром отдают. Говорят, это большие деньги. И сегодня мы ещё можем туда успеть.

— Ясно, — встала я. — Жди внизу, скоро спущусь, — и помчалась переодеваться.

Так, что надеть? Я принялась задумчиво рыться в одежде. Во-первых, должно быть удобно, во-вторых, нужно произвести впечатление и в-третьих, не жалеть потом, если испорчу. Покопавшись в вещах и перебрав несколько сочетаний, я быстро переоделась. Лёгкие чёрные штаны с тяжелым вышитым поясом, чёрная же короткая безрукавка с высоким воротником. Пояс жалко будет… Красный, с золотой вышивкой, ручной маминой работы — подарок на восемнадцатилетние… Хотя, наверное, опять магического происхождения. Заодно и проверю.

Повертевшись перед зеркалом, я занялась причёской. Надо бы подстричься, волосы уже отросли ниже лопаток и скоро начнут меня раздражать… Бабушкиным снадобьем убрав ненужную пушистость с чёлки и макушки, я быстро заплела высокую косу. Приведя в порядок физиономию, надела шляпу, вынула из-под подушки последние деньги, перекинула через плечо сумку и поспешила вниз.

Рони, увидев меня, сначала оробел, потом почему-то покраснел и, смутившись, снова поклонился.

— Прекрати, — весело фыркнула я. — А если ещё раз мне выкнешь, заработаешь подзатыльник. Давай на ты.

— Как скажешь, — пожал плечами мальчуган.

— Значит, договорились. Сколько у нас времени в запасе?

— Достаточно, чтобы не торопиться, — отозвался Рони.

Мы вышли из дома и неспешно отправились на окраину, к загону. Мой проводник всю дорогу трещал без умолку, перечисляя встречающиеся на пути, улицы, переулки и парки, рассказывая забавные истории, а я с любопытством внимала, не забывая посматривать по сторонам и запоминать дорогу. Об устройстве городов прежде я только читала и, честно говоря, ожидала, что он будет больше. И… страшнее. Но городок только удивлял. Вероятно, потому что пока я не видела здесь волшебства… да и людей. А спросить у Рони о магах отчего-то постеснялась.

Тартан — типичный небольшой городок Лесного края с типичным же «гнездовым» расположением домов. Основные элементы — парки, вокруг и внутри которых гнёздами кучкуются двух — и трёхэтажные дома. Камень — редкость и немыслимая роскошь — использовался лишь при выкладке дорожек к особо богатым домам. Большинство улиц — лесные тропы, присыпанные землёй и плотно утрамбованные.

Пять городских парков соединялись главной центральной дорогой, словно нанизанные на нить бусины, начинаясь у одних ворот и кончаясь у других. Городская стена-одно-название — высокий плетень — скорее всего, был нужен для определения границ Тартана. Так же, собственно, в городе разграничивали и участки земли. Между «гнёздами» домов вились многочисленные улочки, вплетаясь в главную дорогу.

— Видишь вон те дома? — показал Рони. — За ними — городская стена, а за ней — загон.

— Так быстро пришли? — удивилась я.

Мальчик смущённо улыбнулся:

— Городок-то небольшой.

— Зато красивый, — искренне заметила я. — А как мы за стену попадём, минуя врата?

— В стене много калиток, — пояснил Рони и ухмыльнулся: — Не все хотят платить въездную пошлину.

— Но ведь стража знает?

— Конечно. И в накладе не остаётся. Сюда.

Мы пролезли в узкую щель в стене: Рони — ловко и шустро, я — завозившись и оцарапав руку.

— Извини, — пробормотал он.

— Ерунда, — отмахнулась я, оглядываясь.

Местность вокруг города — заросшее поле с проплешинами лесных рощиц. И загон я увидела не сразу лишь из-за огромного скопления народа. Да, зеваки никогда не пропустят такое занимательное и денежное, по словам Рони, зрелище… И мы, пыхтя, долго проталкивались сквозь волнующуюся толпу, пока не оказались у невысокого забора, за которым находился…

Увидев предмет зрительского восхищения, я едва не споткнулась. На небольшом, отгороженном плетнём клочке земли буйствовал мой сегодняшний сон. Я удивлённо протёрла глаза, но пламенно-чёрное видение, сбросившее с себя очередного смельчака, не исчезало, горделиво возвышаясь надо всеми. Я восхищённо улыбнулась. При всём моём уважении к Ветру, он и в подмётки не годился этому чуду… И, сдвинув шляпу на затылок, я подошла к ограде и замерла, положив ладони на необструганные брёвна, не в силах оторвать взгляд от великолепного скакуна.

А предмет всеобщего вожделения, взбрыкивая и фыркая, с презрением оглядывал толпу зевак, горделиво выгибая шею. И столько достоинства и скрытой силы было в каждом его движении, столько осязаемой ненависти к хилым людишкам таилось в бездонных чёрных глазах…

Хочу!

— Нет, дей-ли, даже не пытайтесь, он вам не по зубам, — пробормотал рядом кто-то.

Я повернулась, подняла взгляд на внезапного советчика и едва не выругалась вслух. Неужели этот тип будет преследовать меня повсюду?.. Я нахмурилась и фыркнула:

— Хочешь сказать, что он по зубам только тебе?

— Возможно, — усмехнувшись, отозвался Вэл, лениво взглянув на меня и снова уставившись на жеребца.

Лениво — только сначала. Потом, нахмурившись, он нелюбезно взял меня за подбородок, впившись острым взглядом в моё лицо. Я дёрнулась, вырываясь, встретила недоумённо-ищущий взгляд и поняла. Он же меня не узнал! Я насмешливо хмыкнула про себя. Конечно, приличная одежда и отсутствие дорожной грязи любого меняют до неузнаваемости.

— Лекс?..

— Ага! — ухмыльнулась я. — Неожиданно?

Скривившись и подавив в себе недостойные меня чувства, Вэл свысока глянул в мою сторону и снисходительно заметил:

— Иди-ка лучше домой, девочка. Здесь не место для купли-продажи осликов. Тем более ворованных.

Я вспыхнула, но на провокацию не поддалась. И за симпатичного терпеливого ослика я ему тоже отомщу…

Вэл прервал мои размышления, отпихнув в сторону и направившись к замершему чёрному чуду:

— Ну, пожелай мне удачи.

— Чтоб тебе свалиться, не продержавшись и мига! — с чувством пожелала я.

— И откуда в тебе только злости? — хмыкнул он и осторожно приблизился к жеребцу.

Оттуда! Что посеешь, то и пожнёшь!

— Усмирит?.. — выдохнул стоявший рядом Рони.

— Не думаю, — отозвалась я, и не только со злости.

Я выросла в лесу и знала о животных многое. Этого жеребца не победить, не усмирить и не приручить, с ним можно только подружиться. Подружиться и понять, не задевая его обострённого чувства гордости и свободолюбия. Не ставя его ниже себя. Узнав его имя. Или — убить его, пока он не убил тебя. Или понимание, или смерть — третьего не дано.

Вэл, разумеется, ничего в животных не смыслил, а я его просвещать не собиралась. Пусть получит своё и уберётся с моей дороги, самоуверенный наглец! Я потёрла руки в предвкушении интересного зрелища. Не пройдёт и пары мгновений, как этот самовлюблённый индюк будет валяться в пыли. И никакая магия не поможет ему укротить жеребца.

Тьфу, что-то часто я магию поминаю… Привыкаю к её существованию?..

К слову, я ошиблась только в одном — несколько мгновений Вэл продержался, а потом жеребец без особых усилий сбросил своего седока на землю и едва не затоптал. Я громко захлопала в ладоши и восторженно улыбнулась. Как я тебя понимаю, чудо черноглазое! Мы с тобой точно найдём общий язык!

Пока Вэл уворачивался от страшных копыт коня, я отдала Рони сумку и подобралась к седоусому владельцу загона. И, глядя на него снизу вверх, вручила залог и объявила, что тоже хочу поучаствовать в состязании. Владелец посмотрел на меня как на ненормальную и мягко посоветовал вернуться домой, к маме, — вышивать носовые платки и вязать носки будущему супругу. Я, честно признавшись, что не умею ни того, ни другого, настаивала на своём до тех пор, пока хозяин не сдался, отказавшись от денег.

— За счёт города у нас не хоронят, — грустно заметил он и печально вздохнул.

Я весело улыбнулась и бодро перемахнула через забор, не упустив случая подколоть ковылявшего к открытой калитке Вэла:

— Иди-ка домой, мальчик, побереги здоровье, — и с насмешливой заботой похлопала его по плечу, — твоя кляча давно тебя заждалась.

Он криво улыбнулся и зло сплюнул. Что поделаешь, нужно уметь проигрывать! Когда-нибудь жизнь тебя этому научит, а я ей с удовольствием помогу.

Размышляя о приятном, я слишком близко подошла к гордому созданию и едва не проворонила удар копытом. Похоже, жеребца достала загонная возня, и он решил побыстрее от меня избавиться. Но не вышло. Ловко увернувшись, я быстро попятилась и настроилась на работу. Итак, за дело.

Остановившись на безопасном расстоянии, я внимательно посмотрела в его глаза.

— Как тебя зовут? — прошептала мягко.

И никого, кроме нас. Только мы вдвоём, друг напротив друга. Глаза в глаза. Одинаково беспокойный трепет сердец. Одновременное дыхание, и твой вдох — вровень с моим, и твой выдох — вместе с моим. Одна природа — одно целое. Мы — существа одного порядка. И мой вдох — это твой вдох. И твои мысли — это мои мысли. И твоё имя… Меня зовут Алексия, а тебя?..

Жеребец застыл. Тишина, окутавшая загон, стала плотной. Как перед грозой воздух наполняла влага, так и теперь его наполнило молчание — ожидающее, предвкушающее, вопрошающее… Кто ты? В его глазах зажглись дикие огоньки. Жеребец шумно выдохнул и… ответил. Два имени. Одно — чтобы называть, второе — чтобы понимать. А ты непрост…

— Шейтар, — улыбнулась я и шагнула навстречу.

Он попятился, а народ дружно охнул и подался вперёд. Ограда затрещала. Я поморщилась: плетень ведь снесут, ненормальные, и всё дело загубят… И осторожно пошла на жеребца, а он так же медленно отступал. И говорил… «картинками». Я смотрела на него и… видела — обрывки мыслей и чувств, осколки знаний и догадок. И, сосредоточившись, попробовала ответить так же. Значит, ещё не доверяешь?.. А вот я тебе доверяю. И у меня здесь нет друзей, кроме тебя. Люди — это же люди, это же ненормальные маги, это же… не мы.

Бархатистый нос ласково и доверчиво коснулся моих протянутых ладоней. Ну, здравствуй, дружок… Не надоело сидеть здесь, в этом проклятом загоне, и тешить публику? И мне надоело… Тогда — на свободу?.. Да, туда, где не будет ни привязей, ни заборов, хотя что они нам!.. Разве это помеха? И только вперёд! И только ты и я! И ветер!

Я сама не поняла, как оказалась верхом. Шейтар для приличия пару раз встал на дыбы, но я уже не чувствовала исходящей от него ярости. Только безудержное стремление на волю. Наше — общее.

— Разойдись! — крикнула я.

Народ бросился врассыпную, а Шейтар легко перемахнул через забор и понёсся туда, где темнела полоса дороги. И он не скакал — летел. Летел через поля и островки леса, легко преодолевая небольшие ручейки и речки, а я, прильнув к его напряжённой шее, всем своим существом впитывала терпкий воздух свободы, становясь его плотью и кровью. Мир и природа, люди и звери — всё единое целое: один язык, одни мысли, одни чувства… одно «я».

Глаза слезились от сильного ветра, но я решилась осмотреться и изумилась. Мы почти добрались до гор!.. Именно здесь проходит граница между Лесным краем и Горным!.. Жеребец пошёл рысью, и я выпрямилась, щурясь. Сияющие на солнце снежные вершины приковывали взор. Небо, сколько всего я упустила, сидя дома…

Я восторженно ухнула, и мы остановились на остром краю обрыва. Внизу сбивчиво шумел, пробираясь меж порогами, бурный речной поток, а вокруг стелились зелёные долины, выстраивались горные цепи и так остро пахло ледяной свежестью и свободой… Соскочив с жеребца, я с опаской прошлась по узкой каменистой кромке. Холодный ветер больно впивался обнажённые руки, трепал волосы и расплетал косу. Но я не жалела ни о забытой куртке, ни о потерянной шляпе.

— Здесь очень красиво, — улыбнулась я.

Шейтар шумно вздохнул и ткнулся носом в моё плечо.

— Ты бывал здесь раньше, да?

Лёгкий кивок. И я решилась:

— Если хочешь, можешь уйти.

Недоверчивый взгляд.

— Слышишь? Ты свободен. Нет, я не шучу. Да, мне жаль с тобой расставаться, но… Конечно, если ты останешься, я буду очень рада. Ты не уходишь? Не теперь?

Я обняла его за шею.

— Отвезёшь меня назад?

Животные всё знают и понимают, нужно только уметь с ними беседовать. И когда мы мчались назад, в город, я от души благодарила небо за встречу с Шейтаром, пока мои мысли не оборвались, слившись воедино с буйными потоками смеющегося ветра.