Неточные совпадения
— Нет, — перебил он и невольно, забывшись, что он этим ставит в неловкое положение свою собеседницу, остановился, так что и она должна была остановиться. — Никто
больше и сильнее меня не чувствует всей
тяжести положения Анны. И это понятно, если вы делаете мне честь считать меня за человека, имеющего сердце. Я причиной этого положения, и потому я чувствую его.
Этим обед и кончился; но когда встали из-за стола, Чичиков почувствовал в себе
тяжести на целый пуд
больше.
Если же кто и производил обыск и ревизовку, то делал это
большею частию для своего собственного удовольствия, особливо если на возу находились заманчивые для глаз предметы и если его собственная рука имела порядочный вес и
тяжесть.
На дворе, на улице шумели, таскали
тяжести. Это — не мешало. Самгин, усмехаясь, подумал, что, наверное, тысячи Варвар с ужасом слушают такой шум, — тысячи, на разных улицах Москвы, в
больших и маленьких уютных гнездах. Вспомнились слова Макарова о не тяжелом, но пагубном владычестве женщин.
Самгин шел тихо, как бы опасаясь расплескать на ходу все то, чем он был наполнен.
Большую часть сказанного Кутузовым Клим и читал и слышал из разных уст десятки раз, но в устах Кутузова эти мысли принимали как бы густоту и
тяжесть первоисточника. Самгин видел пред собой Кутузова в тесном окружении раздраженных, враждебных ему людей вызывающе спокойным, уверенным в своей силе, — как всегда, это будило и зависть и симпатию.
Она немного отдохнула, открыв все Райскому и Тушину. Ей стало будто покойнее. Она сбросила часть
тяжести, как моряки в бурю бросают часть груза, чтоб облегчить корабль. Но самый тяжелый груз был на дне души, и ладья ее сидела в воде глубоко, черпала бортами и могла, при новом ожидаемом шквале, черпнуть и не встать
больше.
Там то же почти, что и в Чуди: длинные, загороженные каменными, массивными заборами улицы с густыми, прекрасными деревьями: так что идешь по аллеям. У ворот домов стоят жители. Они, кажется, немного перестали бояться нас, видя, что мы ничего худого им не делаем. В городе, при таком
большом народонаселении, было живое движение. Много народа толпилось, ходило взад и вперед; носили
тяжести, и довольно
большие, особенно женщины. У некоторых были дети за спиной или за пазухой.
Обед был подан в номере, который заменял приемную и столовую. К обеду явились пани Марина и Давид. Привалов смутился за свой деревенский костюм и пожалел, что согласился остаться обедать. Ляховская отнеслась к гостю с той бессодержательной светской любезностью, которая ничего не говорит. Чтобы попасть в тон этой дамы, Привалову пришлось собрать весь запас своих знаний
большого света. Эти трогательные усилия по возможности разделял доктор, и они вдвоем едва тащили на себе
тяжесть светского ига.
После пурги степь казалась безжизненной и пустынной. Гуси, утки, чайки, крохали — все куда-то исчезли. По буро-желтому фону
большими пятнами белели болота, покрытые снегом. Идти было славно, мокрая земля подмерзла и выдерживала
тяжесть ноги человека. Скоро мы вышли на реку и через час были на биваке.
Начало весны. Полночь. Красная горка, покрытая снегом. Направо кусты и редкий безлистый березник; налево сплошной частый лес
больших сосен и елей с сучьями, повисшими от
тяжести снега; в глубине, под горой, река; полыньи и проруби обсажены ельником. За рекой Берендеев посад, столица царя Берендея; дворцы, дома, избы, все деревянные, с причудливой раскрашенной резьбой; в окнах огни. Полная луна серебрит всю открытую местность. Вдали кричат петухи.
Но этим налагается на человека безмерно
большая ответственность и
тяжесть, чем обычное требование победы над грехами.
Единственное, что привлекало их на Южный Сахалин, была рыба; она приносила им
большой доход, так как ловилась в изобилии, и айно, на которых лежала вся
тяжесть труда, обходились им почти даром.
Исключительная
тяжесть рудничных работ заключается не в том, что приходится работать под землей в темных и сырых коридорах, то ползком, то согнувшись; строительные и дорожные работы под дождем и на ветре требуют от работника
большего напряжения физических сил.
Вот это-то преобладание рабочих возрастов и каторжных дает право заключить, что значительная смертность от чахотки в ссыльной колонии зависит главным образом от неблагоприятных условий жизни в общих тюремных камерах и непосильной
тяжести каторжных работ, отнимающих у рабочего
больше, чем может дать ему тюремная пища.
В рапорте врача окружного лазарета г. Перлина от 24 марта 1888 г., копию которого я привез с собой, между прочим сказано: «Меня постоянно ужасала
большая заболеваемость ссыльнокаторжных рабочих острым воспалением легких»; и вот, по мнению д-ра Перлина, причины: «доставка за восемь верст бревен от 6 до 8 вершков в диаметре четырехсаженной длины производится тремя рабочими; предполагая
тяжесть бревна в 25–35 пуд., в снежную дорогу, при теплом одеянии, ускоренной деятельности дыхательной и кровеносной систем» и т. д.
Здесь и снегу выпало
больше, и под его
тяжестью сильно гнулись боковые ветви, протянувшиеся мягкими зелеными лапами к узкому просвету дороги.
И народ бежал встречу красному знамени, он что-то кричал, сливался с толпой и шел с нею обратно, и крики его гасли в звуках песни — той песни, которую дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую дорогу к будущему, она честно говорила о
тяжестях пути. В ее
большом спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового…
Матери вдруг стало жалко его — он все
больше нравился ей теперь. После речи она чувствовала себя отдохнувшей от грязной
тяжести дня, была довольна собой и хотела всем доброго, хорошего.
Вскоре в столовую через буфет вышел Николаев. Он был бледен, веки его глаз потемнели, левая щека все время судорожно дергалась, а над ней ниже виска синело
большое пухлое пятно. Ромашов ярко и мучительно вспомнил вчерашнюю драку и, весь сгорбившись, сморщив лицо, чувствуя себя расплюснутым невыносимой
тяжестью этих позорных воспоминаний, спрятался за газету и даже плотно зажмурил глаза.
«Каждый, кажется, мужик, — думал он, — способный, как животное, перетаскивать на своих плечах
тяжесть, нужней для Петербурга, чем человек думающий, как будто бы ума уж здесь
больше всего накопилось, тогда как в сущности одна только хитрость, коварство и терпение сюда пролезли.
Володя не то, чтоб был не в духе, когда уже почти ночью подъезжал к
большому мосту чрез бухту, но он ощущал какую-то
тяжесть на сердце.
Александров сначала опасался, что почти шестимесячная отвычка от «патинажа» даст себя знать
тяжестью, неловкостью и неумелостью движений. Но когда он быстрым полубегом-полускоком обогнул четыре раза гладкую поверхность катка и поплыл
большими круглыми, перемежающимися размахами, то сразу радостно почувствовал, что ноги его по-прежнему работают ловко, послушно и весело и отлично помнят конькобежный темп.
Я и придумал на место всех этих водяных и ветряных мельниц построить одну
большую, которую и буду двигать
тяжестью, и
тяжестью даже небольшой, положим, в три пуда.
Книжный мужик меньше говорит о боге, о сектах, церкви, —
больше о начальстве, о земле, о правде и
тяжестях жизни.
Я был плохо приспособлен к терпению, и если иногда проявлял эту добродетель скота, дерева, камня — я проявлял ее ради самоиспытания, ради того, чтобы знать запас своих сил, степень устойчивости на земле. Иногда подростки, по глупому молодечеству, по зависти к силе взрослых, пытаются поднимать и поднимают
тяжести, слишком
большие для их мускулов и костей, пробуют хвастливо, как взрослые силачи, креститься двухпудовыми гирями.
Он появился в
большом нагольном овчинном тулупе, с поднятым и обвязанным ковровым платком воротником, скрывавшим его волосы и
большую часть лица до самых глаз, но я, однако, его, разумеется, немедленно узнал, а дальше и мудрено было бы кому-нибудь его не узнать, потому что, когда привозный комедиантом великан и силач вышел в голотелесном трике и, взяв в обе руки по пяти пудов, мало колеблясь, обнес сию
тяжесть пред скамьями, где сидела публика, то Ахилла, забывшись, закричал своим голосом: „Но что же тут во всем этом дивного!“ Затем, когда великан нахально вызывал бороться с ним и никого на сие состязание охотников не выискивалось, то Ахилла, утупя лицо в оный, обвязанный вокруг его головы, ковровый платок, вышел и схватился.
Я еще не совсем выспался, когда, пробудясь на рассвете, понял, что «Бегущая по волнам»
больше не стоит у мола. Каюта опускалась и поднималась в медленном темпе крутой волны. Начало звякать и скрипеть по углам; было то всегда невидимое соотношение вещей, которому обязаны мы бываем ощущением движения. Шарахающийся плеск вдоль борта, неровное сотрясение, неустойчивость
тяжести собственного тела, делающегося то грузнее, то легче, отмечали каждый размах судна.
Каретные ваши, сак, шкатулка были принесены, и за всеми
тяжестями явился наконец Григорий Ермолаевич, камердинер Бельтова, с последними остатками путевых снадобий — с кисетом, с неполною бутылкой бордо, с остатками фаршированной индейки; разложив все принесенное по столам и стульям, камердинер отправился выпить водки в буфет, уверяя буфетчика, что он в Париже привык, по окончании всякого дела, выпивать
большой птивер [рюмку (от фр. petit verre).] (так, как в России начинают тем же самым все дела).
Рыбак, стоявший возле меня на плотине огромного пруда, вытаскивая небольшую рыбу, вдруг почувствовал на удочке такую
тяжесть и упорство, что едва не выронил из рук удилища, но, приняв это за неожиданное движение какой-нибудь средней рыбы, стал тащить с
большею силою и выволок на плотину порядочную щуку.
Должно всегда помнить, что леса, особенно не толстая, только потому выдерживает
тяжесть большой рыбы, что она плавает в воде, что вода гораздо гуще воздуха, следовательно лучше поддерживает рыбу, и что гибкий конец удилища служит, так сказать, продолжением лесы.
Если земцы будут кричать: страх врагам! чистосердечно и без преднамерения — это будет хорошо; но ежели они будут кричать с подковыркою, то есть увидят в этом кличе лишь средство удовлетворить некоторым тайным преднамерениям, и ежели, вслед за тем, Пафнутьев или Никанор Дракин, с свойственною им ловкостью, сперва обиняком, а потом громче и громче, пустят слух о необходимости перемещения центра
тяжести правящей Руси, — тогда ожидайте
больших хлопот в будущем.
Илья слушал, и вдруг его охватывала непонятная, тяжёлая скука. Становилось душно в маленькой голубой комнате, он беспокойно осматривал её, как бы отыскивая причину скуки, и, чувствуя, что не может
больше выносить
тяжести в груди, уходил к Олимпиаде или гулял по улицам.
— Молчал бы! — крикнул Ананий, сурово сверкая глазами. — Тогда силы у человека
больше было… по силе и грехи! Тогда люди — как дубы были… И суд им от господа будет по силам их… Тела их будут взвешены, и измерят ангелы кровь их… и увидят ангелы божии, что не превысит грех
тяжестью своей веса крови и тела… понимаешь? Волка не осудит господь, если волк овцу пожрет… но если крыса мерзкая повинна в овце — крысу осудит он!
Вечерами, когда он сидел в
большой комнате почти один и вспоминал впечатления дня, — всё ему казалось лишним, ненастоящим, всё было непонятно. Казалось — все знают, что надо жить тихо, беззлобно, но никто почему-то не хочет сказать людям секрет иной жизни, все не доверяют друг другу, лгут и вызывают на ложь. Было ясно общее раздражение на жизнь, все жаловались на
тяжесть её, каждый смотрел на другого, как на опасного врага своего, и у каждого недовольство жизнью боролось с недоверием к людям.
Неожиданная эта помеха,
тяжесть, и ее отвратительное мне прикосновение еще
больше разожгли меня.
Рассказывал он также о своих встречах под водой с мертвыми матросами, брошенными за борт с корабля. Вопреки
тяжести, привязанной к их ногам, они, вследствие разложения тела, попадают неизбежно в полосу воды такой плотности, что не идут уже
больше ко дну, но и не подымаются вверх, а, стоя, странствуют в воде, влекомые тихим течением, с ядром, висящим на ногах.
Я вдруг очнулся. Как? я выиграл в этот вечер сто тысяч флоринов! Да к чему же мне
больше? Я бросился на билеты, скомкал их в карман, не считая, загреб все мое золото, все свертки и побежал из воксала. Кругом все смеялись, когда я проходил по залам, глядя на мои оттопыренные карманы и на неровную походку от
тяжести золота. Я думаю, его было гораздо более полупуда. Несколько рук протянулись ко мне; я раздавал горстями, сколько захватывалось. Два жида остановили меня у выхода.
Двое рабочих в кожаных передниках, с тяжелыми железными клещами в руках, встали на противоположных концах катальной машины, тележка с болванкой подкатилась, и вяземский пряник, точно сам собой, нырнул в ближайшее, самое
большое между катальными валами отверстие и вылез из-под валов длинной полосой, которая гнулась под собственной
тяжестью; рабочие ловко подхватывали эту красную, все удлинявшуюся полосу железа, и она, как игрушка, мелькала в их руках, так что не хотелось верить, что эта игрушка весила двенадцать пудов и что в десяти шагах от нее сильно жгло и палило лицо.
Она пела шёпотом романс за романсом, всё
больше о любви, разлуке, утраченных надеждах, и воображала, как она протянет к нему руки и скажет с мольбой, со слезами: «Пименов, снимите с меня эту
тяжесть!» И тогда, точно грехи ей простятся, станет на душе легко, радостно, наступит свободная и, быть может, счастливая жизнь.
Петунников улыбнулся улыбкой победителя и пошел к ночлежке, но вдруг остановился, вздрогнув. В дверях против него стоял с палкой в руке и с
большим мешком за плечами страшный старик, ершистый от лохмотьев, прикрывавших его длинное тело, согнутый
тяжестью ноши и наклонивший голову на грудь так, точно он хотел броситься на купца.
Бурмистров был сильно избалован вниманием слобожан, но требовал всё
большего и, неудовлетворенный, странно и дико капризничал: разрывал на себе одежду, ходил по слободе полуголый, валялся в пыли и грязи, бросал в колодцы живых кошек и собак, бил мужчин, обижал баб, орал похабные песни, зловеще свистел, и его стройное тело сгибалось под невидимою людям
тяжестью.
Мне кажется, что он говорит всё с
большим трудом. Тяжело сидеть рядом с ним. Все его слова — вялые, жёваные, добывает он их как бы с верху души и складывает одно с другим лениво, косо, неладно. И я думаю, что подо всем, что он говорит, легло что-то чёрное, страшное, он боится задеть эту
тяжесть, от неё неподвижны его тёмные глаза и так осунулось худое, заросшее жёстким волосом лицо.
С аллеи уже успели смести напавший за ночь желтый лист, и на бороздках от метлы отчетливо ложились следы
больших ног, с высоким каблуком и широкой четырехугольной подошвой — вдавленные следы, точно к
тяжести человека прибавилась
тяжесть его мыслей и вдавливала его в землю.
Так в этой книге Блондель с необыкновенной силой рассказывает о том, как на его вызов вышел из толпы
большой, толстый немец, куривший огромную вонючую сигару, как сигару эту Блондель приказал ему немедленно выбросить изо рта и как трудно было Блонделю найти равновесие, держа на спине непривычную
тяжесть, и как он с этим справился.
Ребенок не чувствует укоров совести за свое себялюбие, но по мере уяснения разума себялюбие становится
тяжестью для самого себя; с движением жизни себялюбие всё
больше и
больше ослабевает и при приближении смерти совершенно уничтожается.
Но вот берег всё ближе и ближе, гребцы работают веселее; мало-помалу с души спадает
тяжесть, и когда до берега остается не
больше трех сажен, становится вдруг легко, весело, и я уж думаю...
Скоро на пороге показалась Машя, покрасневшая от кухонного жара и с
большим черным хлебом на плече; красиво изгибаясь под
тяжестью хлеба, она побежала через двор к гумну, шмыгнула через плетень и, окунувшись в облако золотистой половы, скрылась за арбами.
Слышится свист и гром, но не тот гром, который только что унесли с собой тучи. Перед глазами Терентия, Данилы и Феклы мчится товарный поезд. Локомотив, пыхтя и дыша черным дымом, тащит за собой
больше двадцати вагонов. Сила у него необыкновенная. Детям интересно бы знать, как это локомотив, неживой и без помощи лошадей, может двигаться и тащить такую
тяжесть, и Терентий берется объяснить им это...
Вот одна
большая льдина, упершись о бык, долго не пускает мост бежать от нее, но вдруг, как живая, начинает ползти по быку вверх, прямо к вашему лицу, словно хочет проститься с вами, но, не выдержав своей
тяжести, ломается на два куска и бессильно падает.
Когда на мою долю выпадает обязанность ходить под руку с дамой или девицей, то почему-то всегда я чувствую себя крючком, на который повесили
большую шубу; Наденька же, или Варенька, натура, между нами говоря, страстная (дед ее был армянин), обладает способностью нависать на вашу руку всею
тяжестью своего тела и, как пиявка, прижиматься к боку. И так мы идем… Проходя мимо Карелиных, я вижу
большую собаку, которая напоминает мне о собачьем налоге. Я с тоской вспоминаю о начатом труде и вздыхаю.