— Договаривайте, друг мой, эх, договаривайте, — подхватил Лупихин. — Ведь вас, чего доброго, в судьи могут избрать, и изберут, посмотрите. Ну, за вас, конечно,
будут думать заседатели, положим; да ведь надобно ж на всякий случай хоть чужую-то мысль уметь выговорить. Неравно заедет губернатор — спросит: отчего судья заикается? Ну, положим, скажут: паралич приключился; так бросьте ему, скажет, кровь. А оно в вашем положении, согласитесь сами, неприлично.
Неточные совпадения
Ну,
думаю, видно, брат, господа-то твои не на золоте
едят…
Ведь
есть же лекарство,
думаешь, против этой болезни, стоит только найти.
Я
думал, что не переживу ее; я
был огорчен страшно, убит, но плакать не мог — ходил словно шальной.
«Вот как только я выйду на тот угол, —
думал я про себя, — тут сейчас и
будет дорога, а с версту крюку я дал!»
Я невольно полюбовался Павлушей. Он
был очень хорош в это мгновение. Его некрасивое лицо, оживленное быстрой ездой, горело смелой удалью и твердой решимостью. Без хворостинки в руке, ночью, он, нимало не колеблясь поскакал один на волка… «Что за славный мальчик!» —
думал я, глядя на него.
Я
думал, что Касьян останется при лошади,
будет дожидаться меня, но он вдруг подошел ко мне.
В избе Аннушки не
было; она уже успела прийти и оставить кузов с грибами. Ерофей приладил новую ось, подвергнув ее сперва строгой и несправедливой оценке; а через час я выехал, оставив Касьяну немного денег, которые он сперва
было не принял, но потом,
подумав и подержав их на ладони, положил за пазуху. В течение этого часа он не произнес почти ни одного слова; он по-прежнему стоял, прислонясь к воротам, не отвечал на укоризны моего кучера и весьма холодно простился со мной.
— И сам ума не приложу, батюшка, отцы вы наши: видно, враг попутал. Да, благо, подле чужой межи оказалось; а только, что греха таить, на нашей земле. Я его тотчас на чужой-то клин и приказал стащить, пока можно
было, да караул приставил и своим заказал: молчать, говорю. А становому на всякий случай объяснил: вот какие порядки, говорю; да чайком его, да благодарность… Ведь что, батюшка,
думаете? Ведь осталось у чужаков на шее; а ведь мертвое тело, что двести рублев — как калач.
По их словам, не бывало еще на свете такого мастера своего дела: «Вязанки хворосту не даст утащить; в какую бы ни
было пору, хоть в самую полночь, нагрянет, как снег на голову, и ты не
думай сопротивляться, — силен, дескать, и ловок, как бес…
Однако,
подумал я, глядя на его изнеможенное лицо, нельзя ли его вытащить отсюда? Может
быть, еще
есть возможность его вылечить… Но Авенир не дал мне докончить мое предложение.
— Да нет, — перебил он меня, — такие ли бывают хозяева! Вот видите ли, — продолжал он, скрутив голову набок и прилежно насасывая трубку, — вы так, глядя на меня, можете
подумать, что я и того… а ведь я, должен вам признаться, воспитанье получил средственное; достатков не
было. Вы меня извините, я человек откровенный, да и наконец…
Лакей ушел; я жду себе и
думаю: что-то
будет? чай, заломит, бестия, цену страшную, даром что богата.
А!
подумал я,
была не
была!..
Скачем мы, а я
думаю: худо
будет, напрасно я ей позволил ехать в Кукуевку.
— А признайтесь-ка, — прибавил он, вдруг взглянув на меня сбоку, — я должен вам казаться большим чудаком, как говорится, оригиналом, или, может
быть, пожалуй, еще чем-нибудь похуже: может
быть, вы
думаете, что я прикидываюсь чудаком?
И не
думайте, чтобы требования мои насчет этого запаха
были велики…
Чертопханов, правда, по-русски читал мало, по-французски понимал плохо, до того плохо, что однажды на вопрос гувернера из швейцарцев: «Vous parlez français, monsieur?» [Вы говорите по-французски, сударь? (фр.)] отвечал: «Же не разумею, — и,
подумав немного, прибавил: — па», — но все-таки он помнил, что
был на свете Вольтер, преострый сочинитель, и что Фридрих Великий, прусский король, на военном поприще тоже отличался.
Ну,
подумал я,
быть грозе.
— Я тебя любил, я люблю тебя без ума, без памяти — и как
подумаю я теперь, что ты этак, ни с того ни с сего, здорово живешь, меня покидаешь да по свету скитаться станешь — ну, и представляется мне, что не
будь я голяк горемычный, не бросила ты бы меня!
Но ротмистр Яфф никакого удовлетворения от него не потребовал — он даже не встретился нигде с ним, — и Чертопханов не
думал отыскивать своего врага, и никакой истории у них не вышло. Сама Маша скоро после того пропала без вести. Чертопханов запил
было, однако «очувствовался». Но тут постигло его второе бедствие.
— Да я, должно
быть, и этим самым мысленным грехом не больно грешна, — продолжала Лукерья, — потому я так себя приучила: не
думать, а пуще того — не вспоминать. Время скорей проходит.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча
была, но что читать? Книг здесь нет никаких, да хоть бы и
были, как я
буду держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да видит, что пользы нет, взял да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать
есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо: не
думать!
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я
думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Я даже
думаю (берет его под руку и отводит в сторону),я даже
думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе не
будет времени
думать об этом. И как можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше
думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Вы, может
быть,
думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной на дружеской ноге.