Неточные совпадения
С полчаса они ехали молча.
Ветер продувал Никите бок и руку, где шуба
была прорвана.
— Вправо ехать надо, — сказал он решительно. —
Ветер мне в левый бок
был, а теперь прямо в морду. Пошел вправо! — решительно сказал он.
Василий Андреич послушал его и взял вправо. Но дороги всё не
было. Они проехали так несколько времени.
Ветер не уменьшался, и пошел снежок.
Василий Андреич послушался и пустил лошадь, как велел Никита. Они ехали так довольно долго. Иногда они выезжали на оголенные зеленя, и сани гремели по колчам мерзлой земли. Иногда выезжали на жнивье, то на озимое, то на яровое, по которым из-под снега виднелись мотавшиеся от
ветра полыни и соломины; иногда въезжали в глубокий и везде одинаково белый, ровный снег, сверху которого уже ничего не
было видно.
В деревне, казалось, и
ветра, и снега, и мороза
было меньше.
Но Василий Андреич не отвечал ему и потрогивал лошадь; пять верст ровной дороги, из которых две
были лесом, казалось, легко проехать, тем более, что
ветер как будто затих и снег переставал.
Василий Андреич щурился, нагибал голову и разглядывал вешки, но больше пускал лошадь, надеясь на нее. И лошадь действительно не сбивалась и шла, поворачивая то вправо, то влево по извилинам дороги, которую она чуяла под ногами, так что, несмотря на то, что снег сверху усилился и усилился
ветер, вешки продолжали
быть видны то справа, то слева.
Так проехали они минут десять, как вдруг прямо перед лошадью показалось что-то черное, двигавшееся в косой сетке гонимого
ветром снега. Это
были попутчики. Мухортый совсем догнал их и стукал ногами об кресла впереди едущих саней.
Несколько минут слышны
были сопенье ноздрей замученной лошаденки и пьяные крики мужиков, потом затихло сопенье, потом замолкли и крики. И кругом опять ничего не стало слышно, кроме свистящего около ушей
ветра и изредка слабого скрипа полозьев по сдутым местам дороги.
Действительно, теперь слева у них
была та самая рига, с которой несло снег, и даже та же веревка с замерзшим бельем, рубахами и портками, которые всё так же отчаянно трепались от
ветра.
От окна отошли, и через минуты две — слышно
было — отлипла дверь в сенях, потом стукнула щеколда в наружной двери, и, придерживая дверь от
ветра, высунулся высокий старый с белой бородой мужик в накинутом полушубке сверх белой праздничной рубахи и за ним малый в красной рубахе и кожаных сапогах.
Проехав так минут десять, Петруха обернулся и что-то прокричал. Ни Василий Андреич, ни Никита не слышали от
ветра, но догадались, что они приехали к повороту. Действительно, Петруха поворотил направо, и
ветер, бывший вбок, опять стал навстречу, и справа, сквозь снег, завиднелось что-то черное. Это
был кустик на повороте.
Место, на котором остановился Никита,
было не в лощине, где бы снег, сметаемый с бугров и оставаясь, мог совсем засыпать их, но оно все-таки отчасти
было защищено краем оврага от
ветра.
Были минуты, когда
ветер как будто немного стихал, но это продолжалось недолго, и как будто для того, чтобы наверстать этот отдых, буря налетала после этого с удесятеренной силой, еще злее рвала и крутила.
Но Мухортый, очевидно, не успокаивался речами Никиты и
был тревожен; он переступал с ноги на ногу, жался к саням, становясь задом к
ветру, и терся головой о рукав Никиты.
Он отстранил воротник от уха и стал прислушиваться; слышен
был всё тот же свист
ветра, в оглоблях трепанье и щелканье платка и стеганье по лубку саней падающего снега.
Раз Василью Андреичу почудилось, что он слышит дальний крик петухов. Он обрадовался, отворотил шубу и стал напряженно слушать, но сколько он ни напрягал слух, ничего не слышно
было, кроме звука
ветра, свиставшего в оглоблях и трепавшего платок, и снега, стегавшего об лубок саней.
И волк этот выл так недалеко, что по
ветру ясно
было слышно, как он, ворочая челюстями, изменял звуки своего голоса.
Но черное это
было не неподвижно, а всё шевелилось, и
было не деревня, а выросший на меже высокий чернобыльник, торчавший из-под снега и отчаянно мотавшийся под напором гнувшего его всё в одну сторону и свистевшего в нем
ветра.
И почему-то вид этого чернобыльника, мучимого немилосердным
ветром, заставил содрогнуться Василия Андреича, и он поспешно стал погонять лошадь, не замечая того, что, подъезжая к чернобыльнику, он совершенно изменил прежнее направление и теперь гнал лошадь совсем уже в другую сторону, все-таки воображая, что он едет в ту сторону, где должна
была быть сторожка.
Но мало того, что это
был такой же бурьян, — подле него шел конный, заносимый
ветром след.
«Надо одуматься, остепениться», — говорил он себе и вместе с тем не мог удержаться и всё гнал лошадь, не замечая того, что он ехал теперь уже по
ветру, а не против него. Тело его, особенно в шагу, где оно
было открыто и касалось седелки, зябло и болело, руки и ноги его дрожали, и дыхание
было прерывисто. Он видит, что пропадает среди этой ужасной снежной пустыни, и не видит никакого средства спасения.
И почему-то ему вспомнился мотавшийся от
ветра чернобыльник, мимо которого он проезжал два раза, и на него нашел такой ужас, что он не верил в действительность того, что с ним
было.
И потому первое, что он сделал,
было то, что он, став задом к
ветру, распустил шубу.
Ему
было тепло снизу от Никиты, тепло и сверху от шубы; только руки, которыми он придерживал полы шубы по бокам Никиты, и ноги, с которых
ветер беспрестанно сворачивал шубу, начинали зябнуть. Особенно зябла правая рука без перчатки. Но он не думал ни о своих ногах, ни о руках, а думал только о том, как бы отогреть лежащего под собой мужика.
Он повертывает голову, прокапывает перед собою снег рукою и открывает глаза. Светло; так же свистит
ветер в оглоблях, и так же сыплется снег, с тою только разницею, что уже не стегает о лубок саней, а беззвучно засыпает сани и лошадь всё выше и выше, и ни движенья, ни дыханья лошади не слышно больше. «Замерз, должно, и он», — думает Никита про Мухортого. И действительно, те удары копыт о сани, которые разбудили Никиту,
были предсмертные усилия удержаться на ногах уже совсем застывшего Мухортого.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной
ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе
есть примеры другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Вдруг песня хором грянула // Удалая, согласная: // Десятка три молодчиков, // Хмельненьки, а не валятся, // Идут рядком,
поют, //
Поют про Волгу-матушку, // Про удаль молодецкую, // Про девичью красу. // Притихла вся дороженька, // Одна та песня складная // Широко, вольно катится, // Как рожь под
ветром стелется, // По сердцу по крестьянскому // Идет огнем-тоской!..
Не
ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит,
поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к вечеру покинули // Бурливое село…
На небе
было всего одно облачко, но
ветер крепчал и еще более усиливал общие предчувствия.
— Только ты это сделай! Да я тебя… и черепки-то твои поганые по
ветру пущу! — задыхался Митька и в ярости полез уж
было за вожжами на полати, но вдруг одумался, затрясся всем телом, повалился на лавку и заревел.