Неточные совпадения
Княжна, с своею несообразно-длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми
глазами. Она покачала
головой и вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся
голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра;
глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные
глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее
голову.
Оторвав по-солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что-тo на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат-песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все
глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую-то невидимую, драгоценную вещь над
головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее...
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил
голову, закрыл
глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человечек с красным лицом, блестящими черными
глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив
голову, приближался к крыльцу.
— Вели ты им, чертям, дьяволам, дать дорогу, — кричал Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь,
глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо,
голою маленькою рукой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в
глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему
голову, и его вытекший
глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
Он открыл
глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой-то солдатик сидел теперь
голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл
глаза и как будто дремал.
Голова его было упала, и он очнулся.
Пьер снял очки, и
глаза его сверх общей странности
глаз людей, снявших очки,
глаза его смотрели испуганно-вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движением
головы перехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно-растерянным выражением.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m-lle Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по
голове. Прекрасные
глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежною любовью и сожалением на хорошенькое личико m-lle Bourienne.
Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у
глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною
головою солдата.
— Да, да, пожалуйста, а то поздно, — проговорил он и, кивнув
головой, опустил ее и опять закрыл
глаза.
Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл
глаза, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что́ говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл
глаза и еще ниже опустил
голову.
Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал
глаза и близко перед собой он видел
голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту.
Государь пристально и внимательно посмотрел в
глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув
голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по-французски. Он раскрыл
глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал
головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Ростов, протирая слипавшиеся
глаза, поднял спутанную
голову с жаркой подушки.
Долохов, молча, с закрытыми
глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв
голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно-изменившееся и неожиданно восторженно-нежное выражение лица Долохова.
— Вот, вот — слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, — сказала Лиза, блестящими, счастливыми
глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять
головы: она плакала.
Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл
глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой
головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем-то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру.
— Что̀ бы ни случилось с вами, — сказал он, — вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением
головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжите себе
глаза, — прибавил Вилларский; — желаю вам мужества и успеха, и, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу. Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся
глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперег кроватки, спустив
голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутою
головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковою бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки
глазами.
Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в
глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что́ ему говорили, и наклонив
голову, приятно улыбнулся.
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал сорокалетнего человека с длинною талией, с длинною, коротко-обстриженною
головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре-зелеными тупыми
глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему
голову, не глядя на него.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на
глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижный стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в
голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
«Пускать? не пускать?» говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие
глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику
голову, остановился — назад или вперед? «Э! всё равно, вперед!..» видно, — как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую
голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными
глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его.
— Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, — сказала Наташа, блестя
глазами и не улыбаясь. — Графиня подняла
голову и пристально посмотрела на дочь.
Старая графиня сидела с счастливо-грустною улыбкой и слезами на
глазах, изредка покачивая
головой.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись
глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему
головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных
голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихою и спокойною улыбкой, не спуская
глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух.
M-lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по-французски какие-то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая
голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая
глаза.
— Ah, Pierre, — сказала графиня, подходя к мужу. — Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… — Она остановилась, увидав в опущенной низко
голове мужа, в его блестящих
глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
— Чтобы никто не знал! — прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв
глаза, слегка наклонил
голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Не успел князь Андрей проводить
глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув
головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие-то приказания своему адъютанту.
Он долго молчал, закрыв
глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь всё понял и вспомнил, кивнул
головой и открыл
глаза.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатою спиной, с открытою белою
головой, и с вытекшим, белым
глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своею ныряющею, раскачивающеюся походкой в круг и остановился позади священника.
— А!… Чудесный, бесподобный народ, — сказал Кутузов и, закрыв
глаза, покачал
головой. — Бесподобный народ! — повторил он со вздохом.
Боссе, закрыв
глаза и склонив
голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
— Да, я с вами, — сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая
глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув
голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. — А этого отчего не подняли? — начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Князь Андрей открыл
глаза и посмотрел из-за носилок, в которые глубоко ушла его
голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Один из докторов в окровавленном фартуке и с окровавленными, небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее), держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял
голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он очевидно хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени
головой вправо и влево, он вздохнул и опустил
глаза.
Он испуганно открыл
глаза и поднял
голову из-под шинели.
А Мавра Кузьминишна еще долго с мокрыми
глазами стояла перед затворенною калиткой, задумчиво покачивая
головой и чувствуя неожиданный прилив материнской, нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
Все
глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив
голову, поправился ногами на ступеньке.
Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но
глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо.
И в
голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие
глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.