Неточные совпадения
— Приеду когда-нибудь, — сказал он. — Да, брат, женщины, —
это винт, на котором всё вертится.
Вот и мое
дело плохо, очень плохо. И всё от женщин. Ты мне скажи откровенно, — продолжал он, достав сигару и держась одною рукой зa бокал, — ты мне дай совет.
Ты
вот презираешь общественную служебную деятельность, потому что тебе хочется, чтобы
дело постоянно соответствовало цели, а
этого не бывает.
— А
эта женщина, — перебил его Николай Левин, указывая на нее, — моя подруга жизни, Марья Николаевна. Я взял ее из дома, — и он дернулся шеей, говоря
это. — Но люблю ее и уважаю и всех, кто меня хочет знать, — прибавил он, возвышая голос и хмурясь, — прошу любить и уважать ее. Она всё равно что моя жена, всё равно. Так
вот, ты знаешь, с кем имеешь
дело. И если думаешь, что ты унизишься, так
вот Бог, а
вот порог.
— Так видишь, — продолжал Николай Левин, с усилием морща лоб и подергиваясь. Ему, видимо, трудно было сообразить, что сказать и сделать. —
Вот видишь ли… — Он указал в углу комнаты какие-то железные бруски, завязанные бичевками. — Видишь ли
это?
Это начало нового
дела, к которому мы приступаем.
Дело это есть производительная артель….
— Ну, уж извини меня, но есть что-то мизерное в
этом считаньи. У нас свои занятия, у них свои, и им надо барыши. Ну, впрочем,
дело сделано, и конец. А
вот и глазунья, самая моя любимая яичница. И Агафья Михайловна даст нам
этого травничку чудесного…
— По
делом за то, что всё
это было притворство, потому что
это всё выдуманное, а не от сердца. Какое мне
дело было до чужого человека? И
вот вышло, что я причиной ссоры и что я делала то, чего меня никто не просил. Оттого что всё притворство! притворство! притворство!…
— Ах, мне всё равно! — сказала она. Губы ее задрожали. И ему показалось, что глаза ее со странною злобой смотрели на него из-под вуаля. — Так я говорю, что не в
этом дело, я не могу сомневаться в
этом; но
вот что он пишет мне. Прочти. — Она опять остановилась.
— Меня очень занимает
вот что, — сказал Левин. — Он прав, что
дело наше, то есть рационального хозяйства, нейдет, что идет только хозяйство ростовщическое, как у
этого тихонького, или самое простое. Кто в
этом виноват?
— Ах! — вскрикнула она, увидав его и вся просияв от радости. — Как ты, как же вы (до
этого последнего
дня она говорила ему то «ты», то «вы»)?
Вот не ждала! А я разбираю мои девичьи платья, кому какое…
—
Вот так, — сказала она, обдергивая складки своего шерстяного платья. Действительно, он заметил, что во весь
этот день больной хватал на себе и как будто хотел сдергивать что-то.
― У нас идут переговоры с ее мужем о разводе. И он согласен; но тут есть затруднения относительно сына, и
дело это, которое должно было кончиться давно уже,
вот тянется три месяца. Как только будет развод, она выйдет за Вронского. Как
это глупо,
этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их положение будет определенно, как мое, как твое.
— Я
вот говорю Анне Аркадьевне, — сказал Воркуев, — что если б она положила хоть одну сотую той энергии на общее
дело воспитания русских детей, которую она кладет на
эту Англичанку, Анна Аркадьевна сделал бы большое, полезное
дело.
— Да
вот что хотите, я не могла. Граф Алексей Кириллыч очень поощрял меня — (произнося слова граф Алексей Кириллыч, она просительно-робко взглянула на Левина, и он невольно отвечал ей почтительным и утвердительным взглядом) — поощрял меня заняться школой в деревне. Я ходила несколько раз. Они очень милы, но я не могла привязаться к
этому делу. Вы говорите — энергию. Энергия основана на любви. А любовь неоткуда взять, приказать нельзя.
Вот я полюбила
эту девочку, сама не знаю зачем.
—
Вот оно, из послания Апостола Иакова, — сказал Алексей Александрович, с некоторым упреком обращаясь к Лидии Ивановне, очевидно как о
деле, о котором они не раз уже говорили. — Сколько вреда сделало ложное толкование
этого места! Ничто так не отталкивает от веры, как
это толкование. «У меня нет
дел, я не могу верить», тогда как
это нигде не сказано. А сказано обратное.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А
вот посмотрим, как пойдет
дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в
это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Аммос Федорович (в сторону).
Вот выкинет штуку, когда в самом
деле сделается генералом!
Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до
этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще не генералы.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого
дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до
этого вам далеко…
Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Хлестаков.
Вот вздор какой! я
этого не принимаю. Ты скажи ему: что
это, в самом
деле, такое!..
Этого мало.
Аммос Федорович. А я на
этот счет покоен. В самом
деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я
вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.