Неточные совпадения
Анна Павловна и Василий Порфирыч
остаются с глазу на глаз. Он медленно проглатывает малинку
за малинкой и приговаривает: «Новая новинка — в первый раз в нынешнем году! раненько поспела!» Потом так же медленно берется
за персик, вырезывает загнивший бок и, разрезав остальное на четыре части, не торопясь, кушает их одну
за другой, приговаривая: «Вот хоть и подгнил маленько, а сколько еще хорошего места
осталось!»
Докладывают, что ужин готов. Ужин представляет собой повторение обеда,
за исключением пирожного, которое не подается. Анна Павловна зорко следит
за каждым блюдом и замечает, сколько уцелело кусков. К великому ее удовольствию, телятины хватит на весь завтрашний день, щец тоже порядочно
осталось, но с галантиром придется проститься. Ну, да ведь и то сказать — третий день галантир да галантир! можно и полоточком полакомиться, покуда не испортились.
Тем не менее, как женщина изобретательная, она нашлась и тут. Вспомнила, что от старших детей
остались книжки, тетрадки, а в том числе и прописи, и немедленно перебрала весь учебный хлам. Отыскав прописи, она сама разлиновала тетрадку и, усадив меня
за стол в смежной комнате с своей спальней, указала, насколько могла, как следует держать в руках перо.
Очень возможно, что действительно воровства не существовало, но всякий брал без счета, сколько нужно или сколько хотел. Особенно одолевали дворовые, которые плодились как грибы и все,
за исключением одиночек, состояли на месячине. К концу года
оставалась в амбарах самая малость, которую почти задаром продавали местным прасолам, так что деньги считались в доме редкостью.
Входил гость,
за ним прибывал другой, и никогда не случалось, чтобы кому-нибудь чего-нибудь недостало. Всего было вдоволь: индейка так индейка, гусь так гусь. Кушайте на здоровье, а ежели мало, так и цыпленочка можно велеть зажарить. В четверть часа готов будет. Не то что в Малиновце, где один гусиный полоток на всю семью мелкими кусочками изрежут, да еще норовят, как бы и на другой день
осталось.
— Матушка прошлой весной померла, а отец еще до нее помер. Матушкину деревню
за долги продали, а после отца только ружье
осталось. Ни кола у меня, ни двора. Вот и надумал я: пойду к родным, да и на людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «Ступай, Федос, в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он тебя не оставит».
— Это по два-то рубля
за десяток платить! На-тко!.. Алемпий! много ли до дубровы
осталось?
Ипат — рослый и коренастый мужик, в пестрядинной рубахе навыпуск, с громадной лохматой головой и отвислым животом, который он поминутно чешет. Он дедушкин ровесник, служил у него в приказчиках, когда еще дела были, потом
остался у него жить и пользуется его полным доверием. Идет доклад. Дедушка подробно расспрашивает, что и почем куплено; оказывается, что
за весь ворох заплачено не больше синей ассигнации.
За Соловкиными следуют Голубовицкие,
за Голубовицкими — Мирзохановы и т. д. Все
остаются по нескольку минут, и со всеми ведется светский разговор одинакового пошиба. Около трех часов, если визиты перемежились, матушка кричит в переднюю...
За Мутовкиной следует сваха с Плющихи;
за нею — сваха из-под Новодевичьего. Действующие лица меняются, но процессия
остается одинаковою и по форме и по содержанию и длится до тех пор, пока не подадут обед или матушка сама не уедет из дома.
— Помилуйте! да мне что
за дело! Пускай его качества при нем и
остаются!
— Сбирайте барышню; не всё укладывайте, а только что на неделю понадобится. Завтра утром едем в Малиновец! Сашка, ты
останешься здесь и остальное уложишь, а
за барышней в деревне Маришка походит.
Просидевши с сестрами час или полтора, отец спускался вниз и затворялся в своем кабинете, а тетеньки,
оставшись одни, принимались
за работы из фольги, [Фольгой называлась жесть самой тонкой прокатки, окрашиваемая в разные цвета.
Струнников притих. Отсидев положенный срок в губернском комитете, он воротился в Словущенское, но жизнь его уже потекла по-иному. Предчувствия не обманули его: Прокофий
остался, но главного повара посредник отсудил раньше обязательного срока
за то, что Федор Васильич погорячился и дал ему однуплюху (а повар на судбище солгал и показал триплюхи).
Заварили майорский чай, и, несмотря на отвычку, все с удовольствием приняли участие в чаепитии. Майор пил пунш
за пуншем, так что Калерии Степановне сделалось даже жалко. Ведь он ни чаю, ни рому назад не возьмет — им бы
осталось, — и вдруг, пожалуй, всю бутылку
за раз выпьет! Хоть бы на гогель-могель оставил! А Клобутицын продолжал пить и в то же время все больше и больше в упор смотрел на Машу и про себя рассуждал...
До Лыкова считают не больше двенадцати верст; но так как лошадей берегут, то этот небольшой переезд берет не менее двух часов. Тем не менее мы приезжаем на место, по крайней мере,
за час до всенощной и останавливаемся в избе у мужичка, где происходит процесс переодевания. К Гуслицыным мы поедем уже по окончании службы и
останемся там гостить два дня.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного
осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это
за жаркое? Это не жаркое.
И скатерть развернулася, // Откудова ни взялися // Две дюжие руки: // Ведро вина поставили, // Горой наклали хлебушка // И спрятались опять. // Крестьяне подкрепилися. // Роман
за караульного //
Остался у ведра, // А прочие вмешалися // В толпу — искать счастливого: // Им крепко захотелося // Скорей попасть домой…
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, //
За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя
за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда
останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
За первым ломтем последовал другой, потом третий, до тех пор, пока не
осталось ни крохи…
Но так как он вслед
за тем умылся, то, разумеется, следов от бесчестья не
осталось никаких.