Неточные совпадения
— Ты во гневе твоем, — говорил я сам себе, — устремляешься на гордого господина, изнуряющего крестьянина своего на ниве своей;
а сам
не то же ли или еще хуже
того делаешь?
Но он мне сказал наотрез: — Когда бы я, малая дробинка, пошел на дно,
то бы, конечно, на Финском заливе бури
не сделалось,
а я бы пошел жить с тюленями.
Когда бы я с ним был заодно,
то бы было
не житье,
а масленица.
За
то, что ты промен берешь со всех,
а с ним
не делишься.
Тщетно я говорил, что запрещение
не может существовать на
то, чего нет в имении, тщетно я говорил, что по крайней мере надлежало бы сперва продать оставшееся имение и выручить недоимку сей продажею,
а потом предпринимать другие средства; что я звания своего
не утаивал, ибо в дворянском уже купил дом.
Но
не все думать о старине,
не все думать о завтрашнем дне. Если беспрестанно буду глядеть на небо,
не смотря на
то, что под ногами,
то скоро споткнусь и упаду в грязь… размышлял я. Как ни тужи,
а Новагорода по-прежнему
не населишь. Что бог даст вперед. Теперь пора ужинать. Пойду к Карпу Дементьичу.
По одну сторону меня сел сын хозяйский,
а по другую посадил Карп Дементьич свою молодую невестку… Прервем речь, читатель. Дай мне карандаш и листочек бумашки. Я тебе во удовольствие нарисую всю честную компанию и
тем тебя причастным сделаю свадебной пирушки, хотя бы ты на Алеутских островах бобров ловил. Если точных
не спишу портретов,
то доволен буду их силуэтами. Лаватер и по них учит узнавать, кто умен и кто глуп.
Они у прежнего помещика были на оброке, он их посадил на пашню; отнял у них всю землю, скотину всю у них купил по цене, какую сам определил, заставил работать всю неделю на себя,
а дабы они
не умирали с голоду,
то кормил их на господском дворе, и
то по одному разу в день,
а иным давал из милости месячину.
Мздоимство мое основали они на
том, что асессорша за мужнину смерть мстить
не желала,
а, сопровождаемая своею корыстию и следуя правилам своего мужа, желала крестьян избавить от наказания, дабы
не лишиться своего имения, как
то она говорила.
Она уверяла меня, что сама довольно их накажет,
а я уверял ее, что, оправдывая убийцев ее мужа,
не надлежало их подвергать более
той же крайности, дабы паки
не были злодеями, как
то их называли несвойственно.
Гражданин, в каком бы состоянии небо родиться ему ни судило, есть и пребудет всегда человек;
а доколе он человек, право природы, яко обильный источник благ, в нем
не иссякнет никогда; и
тот, кто дерзнет его уязвить в его природной и ненарушимой собственности,
тот есть преступник.
Ш.
А кто ему их даст? Я в первую ночь так
не обезумею, чтобы ему отдать все мое имение; уже
то время давно прошло. Табакерочка золотая, пряжки серебряные и другая дрянь, оставшаяся у меня в закладе, которой с рук нельзя сбыть. Вот весь барыш любезного моего женишка.
А если он неугомонно спит,
то сгоню с постели.
Ш. Как, матка? Сверх
того, что в нынешние времена
не худо иметь хороший чин, что меня называть будут: ваше высокородие,
а кто поглупее — ваше превосходительство; но будет-таки кто-нибудь, с кем в долгие зимние вечера можно хоть поиграть в бирюльки.
А ныне сиди, сиди, все одна; да и
того удовольствия
не имею, когда чхну, чтоб кто говорил: здравствуй.
А как муж будет свой,
то какой бы насморк ни был, все слышать буду: здравствуй, мой свет, здравствуй, моя душенька…
Не дивись, мой друг! на свете все колесом вертится. Сегодня умное, завтра глупое в моде. Надеюсь, что и ты много увидишь дурындиных. Если
не женитьбою всегда они отличаются,
то другим чем-либо.
А без дурындиных свет
не простоял бы трех дней.
Но, если я исполнил должность мою в воспитании вашем, обязан сказати ныне вам вину, почто вас так,
а не иначе воспитывал и для чего сему,
а не другому вас научил; и для
того услышите повесть о воспитании вашем и познайте вину всех моих над вами деяний.
Не ропщите, если будете небрежены в собраниях,
а особливо от женщин, для
того что
не умеете хвалить их красоту; но вспомните, что вы бегаете быстро, что плаваете
не утомляяся, что подымаете тяжести без натуги, что умеете водить соху, вскопать гряду, владеете косою и топором, стругом и долотом; умеете ездить верхом, стрелять.
Будьте опрятны в одежде вашей; тело содержите в чистоте; ибо чистота служит ко здравию,
а неопрятность и смрадность тела нередко отверзает неприметную стезю к гнусным порокам. Но
не будьте и в сем неумеренны.
Не гнушайтесь пособить, поднимая погрязшую во рве телегу, и
тем облегчить упадшего; вымараете руки, ноги и тело, но просветите сердце. Ходите в хижины уничижения; утешайте томящегося нищетою; вкусите его брашна, и сердце ваше усладится, дав отраду скорбящему.
Блаженной памяти твой батюшка из докторских рук
не выхаживал;
а государыня матушка твоя, направляя тебя на свой благочестивый путь, нашла уже тебе женишка, заслуженного старика генерала, и спешит тебя выдать замуж для
того только, чтобы
не сделать с тобой визита воспитательному дому.
Она теперь возносит над главою ее смертоносное острие; и если оно
не коснется дней твоея супруги, благодари случай;
а если веришь, что провидение божие о
том заботилося,
то благодари и его, коли хочешь.
Те, думаю, так
не начинают разговора с деревенскими девками,
а всегда поцелуем; но я хотя бы тебя поцеловал,
то, конечно бы, так, как сестру мою родную.
Я люблю женщин для
того, что они соответственное имеют сложение моей нежности;
а более люблю сельских женщин или крестьянок для
того, что они
не знают еще притворства,
не налагают на себя личины притворныя любви,
а когда любят,
то любят от всего сердца и искренно.
Ему пора уже жениться; по чужим он
не гуляет; меня
не отдают к нему в дом;
то высватают за него другую,
а я, бедная, умру с горя…
Если ты над моей Анютой что сделал и за
то даешь ей приданое,
то бог тебя накажет за твое беспутство;
а денег я
не возьму.
А если доле заставите воздыхать первостатейного бесплодно,
то он, будучи занят делами государственными, вас оставит, дабы
не терять с вами драгоценнейшего времени, которое он лучше употребить может на пользу общественную.
В остатках погибших градов, где общее блаженство некогда водворялось, обрящем развалины училищ, больниц, гостиниц, водоводов, позорищ и
тому подобных зданий; во градах же, где известнее было «я»,
а не «мы», находим остатки великолепных царских чертогов, пространных конюшен, жилища зверей.
Дороги, каковые у римлян бывали, наши
не будут никогда; препятствует
тому наша долгая зима и сильные морозы,
а каналы и без обделки
не скоро заровняются.
А дабы они
не умирали с голоду,
то выдавал он им определенное количество хлеба, под именем месячины известное.
Те, которые
не имели семейств, месячины
не получали,
а по обыкновению лакедемонян пировали вместе на господском дворе, употребляя для соблюдения желудка в мясоед пустые шти,
а в посты и постные дни хлеб с квасом.
Таковым урядникам производилася также приличная и соразмерная их состоянию одежда. Обувь для зимы,
то есть лапти, делали они сами; онучи получали от господина своего;
а летом ходили босы. Следственно, у таковых узников
не было ни коровы, ни лошади, ни овцы, ни барана. Дозволение держать их господин у них
не отымал, но способы к
тому. Кто был позажиточнее, кто был умереннее в пище,
тот держал несколько птиц, которых господин иногда бирал себе, платя за них цену по своей воле.
Древнейшее о ценсуре узаконение, доселе известное, находим в 1486 году, изданное в самом
том городе, где изобретено книгопечатание. Предузнавали монашеские правления, что оно будет орудием сокрушения их власти, что оно ускорит развержение общего рассудка, и могущество, на мнении,
а не на пользе общей основанное, в книгопечатании обрящет свою кончину. Да позволят нам здесь присовокупить памятник, ныне еще существующий на пагубу мысли и на посрамление просвещения.
А дабы прежние книги
не соделали более несчастий,
то велено было рассмотреть все о книгах реестры и все печатные книги,
а которые что-либо содержали противное кафолическому исповеданию,
те сжечь.
Во все время службы своея ничего у господ своих
не утратила, ничем
не покорыстовалась, никогда
не лгала,
а если иногда им досадила,
то разве своим праводушием.
А все
те, кто бы мог свободе поборствовать, все великие отчинники, и свободы
не от их советов ожидать должно, но от самой тяжести порабощения.
Но как все они были уже женаты,
а беременной для славы дома надобен был муж,
то хуже меня из всех служителей
не нашла.
Он.
Не продажею оно и делается. Господин сих несчастных, взяв по договору деньги, отпускает их на волю; они, будто по желанию, приписываются в государственные крестьяне к
той волости, которая за них платила деньги,
а волость по общему приговору отдает их в солдаты. Их везут теперь с отпускными для приписания в нашу волость.
Я. Но как
то случилося, что тебя отдают из деревни в рекруты? Из деревень берут в солдаты обыкновенно одних крестьян и русских,
а ты, я вижу,
не мужик и
не русский.
Надеюсь, — говорил он важным видом, — что сколь скоро будет война,
то дослужуся до генеральского чина;
а не будет войны,
то набью карман (коли можно) и, увенчан лаврами, отъеду на покой в мое отечество.
А не будет лошадей,
то тебя изуродую.
От приезду моего на почтовый стан до
того времени, как лошади вновь впряжены были в мою повозку, прошло по крайней мере целой час. Но повозки его превосходительства запряжены были
не более как в четверть часа… и поскакали они на крылех ветра.
А мои клячи, хотя лучше казалися
тех, кои удостоилися везти превосходительную особу, но,
не бояся гранодерского кнута, бежали посредственною рысью.
Кто ведает из трепещущих от плети, им грозящей, что
тот, во имя коего ему грозят, безгласным в придворной грамматике называется, что ему ни
А… ни О… во всю жизнь свою сказать
не удалося [См. рукописную «Придворную грамматику» Фонвизина.]; что он одолжен, и сказать стыдно кому, своим возвышением; что в душе своей он скареднейшее есть существо; что обман, вероломство, предательство, блуд, отравление, татьство, грабеж, убивство
не больше ему стоят, как выпить стакан воды; что ланиты его никогда от стыда
не краснели, разве от гнева или пощечины; что он друг всякого придворного истопника и раб едва-едва при дворе нечто значащего.
А сколь скоро в толпу, их боготворящую, завернется мало кто, грубейшего невежества отчуждившийся,
то обман их обнаруживается, и таковых дальновидцев они
не терпят в
том месте, где они творят чудеса.
— Потому и боярское, что нам купить его
не на что,
а бояре его употребляют для
того, что
не сами достают деньги.