Куда стремился Калинович — мы знаем, и, глядя на него, нельзя было не подумать, что богу еще ведомо, чья любовь стремительней: мальчика ли неопытного, бегущего с лихорадкой во всем теле, с пылающим лицом и с поэтически разбросанными кудрями на тайное свидание, или человека с солидно выстриженной и поседелой
уже головой, который десятки лет прожил без всякой уж любви в мелких служебных хлопотах и дрязгах, в ненавистных для души поклонах, в угнетении и наказании подчиненных, — человека, который по опыту жизни узнал и оценил всю чарующую прелесть этих тайных свиданий, этого сродства душ, столь осмеянного практическими людьми, которые, однако, платят иногда сотни тысяч, чтоб воскресить хоть фальшивую тень этого сердечного сродства с какой-нибудь не совсем свежей, немецкого или испанского происхождения, m-lle Миной.
Неточные совпадения
— Черт их знает, проклятые, неимоверно шибко растут; понять не могу, что за причина такая. Сегодня ночь, признаться, в шалаше, за тетеревами просидел, постричься-то
уж и не успел, — отвечал Лебедев, приглаживая
голову.
— Теперь критики только и дело, что расхваливают его нарасхват, — продолжал между тем Годнев гораздо
уже более ободренным тоном. — И мне тем приятнее, — прибавил он, склоняя по обыкновению
голову набок, — что вы, человек образованный и знакомый со многими иностранными литературами, так отзываетесь, а здешние некоторые господа не хотят и внимания обратить на это сочинение и еще смеются!
Вид с нее открывался на три стороны: группы баб и девок тянулись по полям к усадьбе, показываясь своими цветными
головами из-за поднявшейся довольно
уже высоко ржи, или двигались, до половины выставившись, по нескошенным лугам.
Инвалидный начальник, хотя
уж имел усы и
голову седые и лицо, сплошь покрытое морщинами, но, вероятно, потому, что был военный и носил еще поручичьи эполеты, тоже изъявил желание танцевать. Он избрал себе дамою дочь исправника и стал визави с Кадниковым.
— Какая вы земская полиция! Что
уж тут говорить! — перебил его инвалидный поручик, мотнув
головой. — Только званье на себе носите: полиция тоже!
Молча прошел потом чайный завтрак, с окончанием которого Калинович церемонно раскланялся с дамами, присовокупив, что он
уже прощается. Княгиня ласково и несколько раз кивнула ему
головой, а княжна только слегка наклонила свою прекрасную головку и тотчас же отвернулась в другую сторону. На лице ее нельзя было прочитать в эти минуты никакого выражения.
Два дня
уже тащился на сдаточных знакомый нам тарантас по тракту к Москве. Калинович почти не подымал
головы от подушки. Купец тоже больше молчал и с каким-то упорством смотрел вдаль; но что его там занимало — богу известно. В Серповихе, станций за несколько от Москвы, у них ямщиком очутилась баба, в мужицких только рукавицах и шапке, чтоб не очень
уж признавали и забижали на дороге. Купец заметил было ей...
Он прилег на диване, заснул и проспал таким образом часов до четырех, и когда проснулся, то чувствовал
уже положительную боль в
голове и по всему телу легонькой озноб — это было первое приветствие, которое оказывала ему петербургская тундра.
— Эти два чугунные-то воина, надо полагать, из пистолетов палят! — объяснял было ему извозчик насчет Барклай де Толли и Кутузова, но Калинович
уже не слыхал этого. От скопившихся пешеходов и экипажей около Морской у него начинала кружиться
голова, а когда выехали на площадь и он увидел Зимний дворец, то решительно замер: его поразило это огромное и великолепное здание.
Конечно,
уж начало этому кроется даже не в
голове ловкого механика, приложившего силу к делу, а прямо в полусумасшедших теориях алхимиков.
— Хорошо-то хорошо, — произнес князь в раздумье, — но дело в том, — продолжал он, чмокнув, — что тут я рискнул таким источником, из которого мог бы черпать всю жизнь: а тут мирись на пятидесяти тысчонках! Как быть! Не могу; такой
уж характер: что заберется в
голову, клином не вышибешь.
Наконец, последняя и самая серьезная битва губернатора была с бывшим вице-губернатором, который вначале был очень удобен, как человек совершенно бессловесный, бездарный и выведенный в люди потому только, что женился на побочной внуке какого-то вельможи, но тут вдруг, точно белены объевшись, начал, ни много ни мало, теснить откуп, крича и похваляясь везде, что он уничтожит губернатора с его целовальниками, так что некоторые слабые умы поколебались и почти готовы были верить ему, а несколько человек неблагонамеренных протестантов как-то
уж очень смело и весело подняли
голову — но ненадолго.
Их скромно сопровождала знакомая
уж нам фигура Прохорова, который был один из претендующих родственников и который на этот раз не горланил, как некогда в земском суде, а смиренно, держа под мышкой ваточную фуражку, стал было у притолоки; но губернатор движением
головы предложил ему сесть, и Прохоров, щепетильно и едва касаясь краешка, уселся на отдаленное кресло.
— Старик этот сознался
уж, что только на днях дал это свидетельство, и, наконец, — продолжал он, хватая себя за
голову, — вы говорите, как женщина. Сделать этого нельзя, не говоря
уже о том, как безнравствен будет такой поступок!
В последний вечер перед сдачей должности своей несчастный смотритель сидел, понурив
голову, в сырой и мрачной камере князя. Сальная овечка тускло горела на столе. Невдалеке от нее валялся огрызок огурца на тарелке и стоял штоф водки, собственно для Медиокритского купленный, из которого он рюмочку — другую
уже выпил; князь ходил взад и вперед. Видимо, что между ними происходил очень серьезный разговор.
Молоденькая жена чиновника особых поручений вместе с молоденькою прокуроршей, будто катаясь, несколько
уж раз проезжали по набережной, чтоб хоть в окна заглянуть и посмотреть, что будет делаться в губернаторской квартире, где действительно в огромной зале собрались все чиновники, начиная с девятого класса до пятого, чиновники, по большей части полные, как черепахи, и выставлявшие свои несколько сутуловатые
головы из нескладных, хоть и золотом шитых воротников.
Неточные совпадения
Голос Хлестакова. Да, я привык
уж так. У меня
голова болит от рессор.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а
уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою
голову и на твою важность!
Едва увидел он массу воды, как в
голове его
уже утвердилась мысль, что у него будет свое собственное море.
— Есть у меня, — сказал он, — друг-приятель, по прозванью вор-новото́р,
уж если экая выжига князя не сыщет, так судите вы меня судом милостивым, рубите с плеч мою
голову бесталанную!
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел
уже в ярость и не помнил себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался, стонал, называл градоначальника душкой, милкой и другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою жертву, отрезал ножом ломоть
головы и немедленно проглотил.