Неточные совпадения
— Почему же
вы думаете, что я пишу? — спросил он, в свою очередь,
как бы несколько сконфуженный этим вопросом.
— Это, сударыня, авторская тайна, — заметил Петр Михайлыч, — которую мы не смеем вскрывать, покуда не захочет того сам сочинитель; а бог даст, может быть, настанет и та пора, когда Яков Васильич придет и сам прочтет нам: тогда мы узнаем, потолкуем и посудим… Однако, — продолжал он, позевнув и обращаясь к брату, —
как вы, капитан,
думаете: отправиться на свои зимние квартиры или нет?
— Что ж
вы думаете сделать? — продолжал старик, входя. — Э! Да вот
вы кстати и приоделись… Съездите к нему, сударь, сейчас же съездите! Подите-ка,
как он
вас до небес превозносит.
«Maman тоже поручила мне просить
вас об этом, и нам очень грустно, что
вы так давно нас совсем забыли», — прибавила она, по совету князя, в постскриптум. Получив такое деликатное письмо, Петр Михайлыч удивился и, главное, обрадовался за Калиновича. «О-о,
как наш Яков Васильич пошел в гору!» —
подумал он и, боясь только одного, что Настенька не поедет к генеральше, робко вошел в гостиную и не совсем твердым голосом объявил дочери о приглашении. Настенька в первые минуты вспыхнула.
— Будто это так? — возразил князь. — Будто
вы в самом деле так
думаете,
как говорите, и никогда сами не замечали, что мое предположение имеет много вероятности?
Вообще во всей его фигуре было что-то джентльменское,
как бы говорившее
вам, что он всю жизнь честно
думал и хорошо ел.
—
Как же нет?
Вам, я
думаю, уж лет двадцать пять.
— Нет, я один. Mademoiselle Полина сюда переехала. Мать ее умерла. Она
думает здесь постоянно поселиться, и я уж кстати приехал проводить ее, — отвечал рассеянно князь и приостановился немного в раздумье. — Не свободны ли
вы сегодня? — вдруг начал он, обращаясь к Калиновичу. — Не хотите ли со мною отобедать в кабачке, а после съездим к mademoiselle Полине. Она живет на даче за Петергофом — прелестнейшее местоположение,
какое когда-либо создавалось в божьем мире.
— Сломить меня не
думайте,
как сделали это с прежним вице-губернатором! — продолжал Калинович, колотя пальцем по столу. — Меня там знают и
вам не выдадут; а я, с своей стороны, нарочно останусь здесь, чтоб не дать
вам пикнуть, дохнуть… Понимаете ли
вы теперь всю мою нравственную ненависть к вашим проделкам? — заключил он, колотя себя в грудь.
— Обоих
вас, господа,
как я
подумаю, — продолжала Настенька, покачав головой, — обоих
вас умников лучше мой Иволгин.
Бобчинский (Добчинскому). Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со страху.
Как вы думаете, Петр Иванович, кто он такой в рассуждении чина?
Придя в комнату, Сережа, вместо того чтобы сесть за уроки, рассказал учителю свое предположение о том, что то, что принесли, должно быть машина. —
Как вы думаете? — спросил он.
— Как вы себе хотите, я покупаю не для какой-либо надобности,
как вы думаете, а так, по наклонности собственных мыслей. Два с полтиною не хотите — прощайте!
Неточные совпадения
Городничий. Что, голубчики,
как поживаете?
как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много взяли? Вот,
думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли
вы, семь чертей и одна ведьма
вам в зубы, что…
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! //
Как уперлись: мы нищие — // Так тем и отбоярились! //
Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется
вам // Смеяться надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
У
вас товар некупленный, // Из
вас на солнце топится // Смола,
как из сосны!» // Опять упали бедные // На дно бездонной пропасти, // Притихли, приубожились, // Легли на животы; // Лежали, думу
думали // И вдруг запели.
—
Как не
думала? Если б я была мужчина, я бы не могла любить никого, после того
как узнала
вас. Я только не понимаю,
как он мог в угоду матери забыть
вас и сделать
вас несчастною; у него не было сердца.
— Это было рано-рано утром.
Вы, верно, только проснулись. Maman ваша спала в своем уголке. Чудное утро было. Я иду и
думаю: кто это четверней в карете? Славная четверка с бубенчиками, и на мгновенье
вы мелькнули, и вижу я в окно —
вы сидите вот так и обеими руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. —
Как бы я желал знать, о чем
вы тогда
думали. О важном?