Миропа Дмитриевна непременно ожидала, что Рыжовы примут ее приветливо и даже
с уважением, но, к удивлению своему, она совершенно этого не встретила, и началось с того, что к ней вышла одна только старуха-адмиральша с лицом каким-то строгим и печальным и объявила, что у нее больна дочь и что поэтому они ни с кем из знакомых своих видаться не будут.
Неточные совпадения
Между тем кадриль кончилась. Сенатор пошел по зале. Общество перед ним, как море перед большим кораблем, стало раздаваться направо и налево. Трудно описать все мелкие оттенки страха,
уважения, внимания, которые начали отражаться на лицах чиновников, купцов и даже дворян. На средине залы к сенатору подошел хозяин
с Марфиным и проговорил...
— Не нюхаю! — отвечал тот отрывисто, но на табакерку взглянул и, смекнув, что она была подарок из дворцового кабинета, заподозрил, что сенатор сделал это
с умыслом, для внушения вящего
уважения к себе: «Вот кто я, смотри!» — и Марфин, как водится, рассердился при этой мысли своей.
Странное дело: Сусанну Егор Егорыч никогда не называл одним именем, как называл он Людмилу и Музу, а всегда
с прибавлением отчества, точно желая тем выразить какое-то инстинктивное
уважение к ней.
— Что вам за дело до меня? — закричал было он; но в это время Антип Ильич, почтительно предшествуя, ввел в нумер к барину высокого старика в белом жабо и
с двумя звездами, при одном виде которого Крапчик догадался, что это, должно быть, какой-нибудь сановник, а потому мгновенно же исполнился
уважения и некоторого страха; но Егор Егорыч сказал прибывшему гостю довольно фамильярно...
— Понимаю!.. — произнес он глубокомысленным тоном. — И вы, может быть, — присовокупил он
с заметно уже большим
уважением, — желаете, по преклонности ваших лет, получить проходной экипаж вплоть до Петербурга, чтобы не тревожить себя перекладкою на станциях?
— Позвольте, позвольте! — остановил Егора Егорыча отец Василий. — Вас, вашего племянника и его мать, вашу сестрицу, я знаю давно,
с Москвы еще, и знаю хорошо… Сестрица ваша, скажу это при всем моем
уважении к ней, умела только любить сына и желала баловать его.
Вообще gnadige Frau
с самой проповеди отца Василия, которую он сказал на свадьбе Егора Егорыча, потом, помня, как он приятно и стройно пел под ее игру на фортепьяно после их трапезы любви масонские песни, и, наконец, побеседовав
с ним неоднократно о догматах их общего учения, стала питать большое
уважение к этому русскому попу.
Частный пристав, толстый и по виду очень шустрый человек, знал, разумеется, Тулузова в лицо, и, когда тот вошел, он догадался, зачем собственно этот господин прибыл, но все-таки принял сего просителя
с полным
уважением и предложил ему стул около служебного стола своего, покрытого измаранным красным сукном, и вообще в камере все выглядывало как-то грязновато: стоявшее на столе зерцало было без всяких следов позолоты; лежавшие на окнах законы не имели надлежащих переплетов; стены все являлись заплеванными; даже от самого вицмундира частного пристава сильно пахнуло скипидаром, посредством которого сей мундир каждодневно обновлялся несколько.
Этого уж Лябьев не выдержал и пошатнулся, готовый упасть, но тот же палач
с явным
уважением поддержал его и бережно свел потом под руку
с эшафота на землю, где осужденный был принят полицейскими чинами и повезен обратно в острог, в сопровождении, конечно, конвоя, в смоленой фуре, в которой отвозили наказываемых кнутом, а потому она была очень перепачкана кровью.
Анна Прохоровна, приняв Миропу Дмитриевну
с тем же
уважением и
с той же дружбой, как и прежде, сама даже первая заговорила о тулузовском деле...
— Те что? Такие же замарашки, как я сама, — небрежно говорила она, — они родились в черном теле, а этот, — прибавляла она почти
с уважением об Андрюше и с некоторою если не робостью, то осторожностью лаская его, — этот — барчонок! Вон он какой беленький, точно наливной; какие маленькие ручки и ножки, а волоски как шелк. Весь в покойника!
Неточные совпадения
Для Константина народ был только главный участник в общем труде, и, несмотря на всё
уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно
с молоком бабы-кормилицы, он, как участник
с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее
уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и
с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Анна теперь
с трудом могла вспомнить то чувство почти набожного
уважения, которое она в первое время имела к этим лицам.
Но, несмотря на свою любовь и
уважение к Сергею Ивановичу, Константину Левину было в деревне неловко
с братом.
Несмотря на совершенное презрение свое к автору, Сергей Иванович
с совершенным
уважением приступил к чтению статьи. Статья была ужасна.