Неточные совпадения
«Если
не он сам сознательно, то душа его, верно, печалится обо мне», —
подумал Марфин и ждал,
не скажет ли ему еще чего-нибудь Антип Ильич, и тот действительно
сказал...
— Я
не за себя боюсь, а за других; да никто и
не пойдет, я
думаю, —
сказал Егор Егорыч.
— Я
думала, что
не один черт, а и вы это знаете, — проговорила Катрин, явно желая
сказать отцу дерзость.
— Он это
сказал, вероятно,
думая, что вы и с него
не захотите получить этих денег.
— Любопытно бы было видеть эту инструкцию, —
сказал насмешливо Крапчик, — но, кроме того, слух слуху рознь. Это уж я говорю
не как помещик, а как губернский предводитель дворянства: назначать неосмотрительно дознания по этого рода делам значит прямо вызывать крестьян на бунт против помещиков, а это я
не думаю, чтобы было приятно государю.
Несмотря на совершеннейшую чистоту своих помыслов, Сусанна тем
не менее поняла хорошо, что
сказала ей сестра, и даже чуткой своей совестью на мгновение
подумала, что и с нею то же самое могло быть, если бы она кого-либо из мужчин так сильно полюбила.
— Вы изволили
сказать, — обратился он к Егору Егорычу, — что надобно возноситься духом; но в военной службе это решительно невозможно:
подумать тут, понимаете,
не над чем, — шагай только да вытягивай носок.
— Ах, пожалуйста, оставьте нас, женщин, в покое!.. Мы совершенно иначе судим друг о друге!.. — вывертывалась Миропа Дмитриевна из прежде ею говоренного. — Но вы — мужчина, и потому признайтесь мне откровенно, неужели же бы вы, увлекшись одним только хорошеньким личиком Людмилы и
не сказав, я
думаю, с ней двух слов, пожелали даже жениться на ней?
— Вероятно, то же, что и прежде: молились по-своему… Я сначала
подумал, что это проделки того же Фотия с девой Анною, но Сергей Степаныч
сказал мне, что ей теперь
не до того, потому что Фотий умирает.
— Этому браку, я полагаю, есть другая причина, — продолжал Егор Егорыч, имевший, как мы знаем, привычку всегда обвинять прежде всего самого себя. — Валерьян, вероятно, промотался вконец, и ему, может быть, есть было нечего, а я
не подумал об этом. Но и то
сказать, — принялся он далее рассуждать, — как же я мог это предотвратить? Валерьян, наделав всевозможных безумств,
не писал ко мне и
не уведомлял меня о себе ни единым словом, а я
не бог, чтобы мне все ведать и знать!
— Прислуга моя ничего
не посмеет
подумать! —
сказала, величественно усмехнувшись, Миропа Дмитриевна. — Сядьте на свое место!
— Непременно! —
сказала Катрин, с одной стороны, с удовольствием подумавшая, что Аксинья
не утопилась от ее бесчеловечного распоряжения, а с другой — это мучительно отозвалось на чувстве ревности Катрин. «Таким образом, —
думала она, — эта тварь совершенно заменяет теперь меня Валерьяну и, может быть, даже милей ему, чем когда-либо я была!» Но тут уж в Катрин заговорило самолюбие.
—
Не я-с говорю это, я во сне бы никогда
не посмел
подумать того, — отвечал ей немного уже опешивший Тулузов, — но это могут
сказать другие, и, главное, может таким образом понять правительство, которое зорко следит за подобными отношениями и обеспечивает крепостных людей от подобного самоуправства: сын этого Власия, как вы сами видели,
не из смирных; грубиян и проходимец великий; он найдет себе заступу, и вам может угрожать опасность, что у вас отберут ваше имение в опеку.
— И я тоже
думаю, что
не комплимент, — подхватил Сверстов, — и прямо вам
скажу, господин почтмейстер, вы
не ошиблись мы с женой такие же!
—
Не думаю! — отвечал Мартын Степаныч. — Поляки слишком искренние католики, хотя надо
сказать, что во Франции, тоже стране католической, Бем нашел себе самого горячего последователя и самого даровитого истолкователя своего учения, — я говорю о Сен-Мартене.
—
Думать долго тут невозможно, —
сказал он, — потому что баллотировка назначена в начале будущего года: если вы удостоите меня чести быть вашим супругом, то я буду выбран, а если нет, то
не решусь баллотироваться и принужден буду, как ни тяжело мне это, оставить службу вашего управляющего и уехать куда-нибудь в другое место, чтобы устроить себе хоть бы маленькую карьеру.
— Ни слова, ни звука, — отвечала Сусанна Николаевна, — он, я
думаю, сам ничего
не знает, потому что если бы знал что-нибудь, то непременно бы мне
сказал.
—
Не думала я, Егор Егорыч, что вы будете так жестокосерды ко мне! —
сказала она со ртом, искаженным печалью и досадой. — Вы, конечно, мне мстите за Валерьяна, что вам, как доброму родственнику, извинительно; но вы тут в одном ошибаетесь: против Валерьяна я ни в чем
не виновата, кроме любви моей к нему, а он виноват передо мной во всем!
— О, это все равно! —
сказал Сергей Степаныч и, немного
подумав, присовокупил: — Я послезавтра увижусь со Львом Алексеичем и
скажу ему, что вы очень бы желали быть у него. Он, я уверен, примет вас и примет
не официально, а вечером.
—
Не захотела, потому что ей нельзя оставить сестру, которая, как вы знаете, в страшном горе, — объяснил Егор Егорыч и начал потом подробно расспрашивать m-me Углакову, чем, собственно, был болен ее сын, и когда та
сказала, что у него была нервная горячка, Егор Егорыч
не поверил тому и
подумал по-прежнему, что молодой повеса, вероятно, покутил сильно.
— По-вашему, я говорю глупости и нелепости! —
сказал Аггей Никитич грустно-ироническим тоном и
не думая, по-видимому, подняться с постели. — Для меня это
не новость; я знаю теперь, что вы давно считаете меня смешным дураком.
— Нет, это
не смешно! — возразил ей грозно Аггей Никитич. — И что бы, вы
думаете, сделал я, когда бы мне кто-нибудь
сказал, что вы урод, что вы глупая и развратная женщина? Это ведь тоже была бы нелепость! Что же бы я — стал над тем смеяться?
Уехав затем с поручиком, он
сказал, что в двенадцать часов снова будет у больного, вследствие чего поручик тоже еще с раннего утра явился к Аггею Никитичу, который уже проснулся, и прямо,
не подумав, бухнул ему, что он привозил к нему
не доктора, а аптекаря.
— Только
не для Сусанны; я
скажу тебе прямо, что я намекала ей
не о Терхове, конечно, а так вообще, как она будет располагать свою жизнь,
думает ли выйти когда-нибудь замуж, и она мне на это утвердительно отвечала, что она ни на что
не решится, пока
не прочтет завещания Егора Егорыча.