Неточные совпадения
Ее сентиментальный характер отчасти выразился и в именах, которые она дала дочерям своим, — и — странная случайность! — инстинкт матери как бы заранее подсказал ей главные свойства каждой
девушки: старшую звали Людмилою, и действительно она
была мечтательное существо; вторая — Сусанна — отличалась необыкновенною стыдливостью; а младшая — Муза — обнаруживала большую наклонность и способность к музыке.
— Как поздно, как поздно!.. Мы с папа
были в отчаянии и думали, что вы не приедете, — говорила она, обмениваясь книксенами с
девушками и их матерью.
— Оттого, что она подозревает, что у нее
есть соперница — одна
девушка нашего круга, mademoiselle Волховская, на которой Елецкий хочет жениться и про которую цыганка говорит...
— Вот что, — понимаю! — произнесла Людмила и затем мельком взглянула на Ченцова, словно бы душа ее
была с ним, а не с Марфиным, который ничего этого не подметил и хотел
было снова заговорить: он никому так много не высказывал своих мистических взглядов и мыслей, как сей прелестной, но далеко не глубоко-мыслящей
девушке, и явно, что более, чем кого-либо, желал посвятить ее в таинства герметической философии.
О, сколько беспокойств и хлопот причинил старушке этот вывоз дочерей: свежего, нового бального туалета у барышень не
было, да и денег, чтобы сделать его, не обреталось; но привезти на такой блестящий бал, каковой предстоял у сенатора, молодых
девушек в тех же платьях, в которых они являлись на нескольких балах,
было бы решительно невозможно, и бедная Юлия Матвеевна, совсем почти в истерике, объездила всех местных модисток, умоляя их сшить дочерям ее наряды в долг; при этом сопровождала ее одна лишь Сусанна, и не ради туалета для себя, а ради того, чтобы Юлия Матвеевна как-нибудь не умерла дорогой.
Беседуя с молодыми людьми, Миропа Дмитриевна заметно старалась им нравиться и, между прочим, постоянно высказывала такого рода правило, чтобы богатые
девушки или вдовы с состоянием непременно выходили за бедных молодых людей, какое ее мнение
было очень на руку офицерам карабинерного полка, так как все почти они не
были наделены благами фортуны; с другой стороны, Миропа Дмитриевна полагала, что и богатые молодые люди должны жениться на бедных невестах.
Что касается до Людмилы, то в душе она
была чиста и невинна и пала даже не под влиянием минутного чувственного увлечения, а в силу раболепного благоговения перед своим соблазнителем; но, раз уличенная матерью, непогрешимою в этом отношении ничем, она мгновенно поняла весь стыд своего проступка, и нравственное чувство
девушки заговорило в ней со всей неотразимостью своей логики.
— Мне Егор Егорыч говорил, — а ты знаешь, как он любил прежде Ченцова, — что Валерьян — погибший человек: он
пьет очень… картежник безумный, и что ужасней всего, — ты, как
девушка, конечно, не понимаешь этого, — он очень непостоянен к женщинам: у него в деревне и везде целый сераль. [Сераль — дворец и входящий в него гарем в восточных странах.]
«О, если это несчастный роман, — подумал с просиявшим лицом капитан, — то он готов покрыть все, что бы там ни
было, своим браком с этой прелестной
девушкой».
Капитан тем временем всматривался в обеих молодых
девушек. Конечно, ему и Сусанна показалась хорошенькою, но все-таки хуже Людмилы: у нее
были губы как-то суховаты, тогда как у Людмилы они являлись сочными, розовыми, как бы созданными для поцелуев. Услыхав, впрочем, что Егор Егорыч упомянул о церкви архангела сказал Людмиле...
— И я не знаю, как это у них произойдет, — продолжала Миропа Дмитриевна, — здесь ли?.. Что
будет мне очень неприятно, потому что, сами согласитесь, у меня в доме
девушка производит на свет ребенка!.. Другие, пожалуй, могут подумать, что я тут из корыстных целей чем-нибудь способствовала…
— Значит, — начала она припирать его к стене, — вы готовы жениться на
девушке некрасивой, у которой
есть обожатель и у которой
будет скоро залог любви к тому, и это еще когда Людмила соблаговолит за вас выйти, — а она вовсе не думает того, — и согласитесь, Аггей Никитич, что после всего этого вы смешны вашими воздыханиями и мечтаниями!
— Я сейчас вам докажу! — начала она со свойственною ей ясностью мыслей. — Положим, вы женитесь на восемнадцатилетней
девушке; через десять лет вам
будет пятьдесят, а ей двадцать восемь; за что же вы загубите молодую жизнь?.. Жене вашей захочется в свете
быть, пользоваться удовольствиями, а вы
будете желать сидеть дома, чтобы отдохнуть от службы, чтобы почитать что-нибудь, что, я знаю, вы любите!
С дворовыми и крестьянами он
был добр и мягок до глупости, хоть в то же время не щадил целомудрия разных молодых
девушек и женщин, да те, впрочем, и сами
были рады тому: очень он им нравился своей молодцеватостью и своим залихватским удальством.
Слышавши этот спор их, один тогдашний остряк заметил им: «Господа, если бы у Софьи Павловны с Молчалиным и
было что-нибудь, то все-таки зачем же про
девушку распускать такие слухи?
Ему стыдно взглянуть кому-либо в лицо; он чувствует, сколь недостоин
быть мужем невинной, простодушной
девушки.
Будь она
девушка, он скорей бы решился бухнуть ей о своей страсти; но она
была замужняя женщина, а потому Аггею Никитичу казалось не совсем благородным сбивать ее с истинного пути.
На другой день, впрочем, пани Вибель эту сторону жизни успела на время обеспечить себе кредитом в съестных и бакалейных лавках, придя в которые, она с гонором объявила сидельцам, что
будет присылать свою
девушку Танюшу, составлявшую единственное крепостное достояние ее шляхетского наследства, и та
будет брать запасы на книжку, по которой сама пани как-нибудь зайдет и расплатится.
Без преувеличения можно сказать, что
девушка эта, сопровождавшая свою пани в первый ее побег от мужа и ныне, как мы видим, при ней состоящая,
была самым преданным и верным другом Марьи Станиславовны в силу того, может
быть, что своими нравственными качествами и отчасти даже наружностью представляла собой как бы повторение той: также довольно стройная, также любящая кокетливо одеться, она
была столь же, если еще не больше, склонна увлекаться коварными мужчинами, а равно и с своей стороны поковарствовать против них.
— Уверяю вас! — утверждал Аггей Никитич, усаживаясь вместе с Марьей Станиславовной на диван и обнимая ее одной рукой за талию. — Я, — продолжал он, имея при этом весело-томные глаза, — настоящим образом
был только влюблен в тебя и прежде еще в одну прелестную
девушку — Людмилу Рыжову.
Неточные совпадения
Он видел, что старик повар улыбался, любуясь ею и слушая ее неумелые, невозможные приказания; видел, что Агафья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новые распоряжения молодой барыни в кладовой, видел, что Кити
была необыкновенно мила, когда она, смеясь и плача, приходила к нему объявить, что
девушка Маша привыкла считать ее барышней и оттого ее никто не слушает.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского
есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой
девушке. Домашняя же жизнь Свияжских
была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин,
был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шагами пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может
быть,
девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.
Русская
девушка ухаживала за мадам Шталь и, кроме того, как замечала Кити, сходилась со всеми тяжело-больными, которых
было много на водах, и самым натуральным образом ухаживала зa ними.
Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц роль несчастного любовника
девушки и вообще свободной женщины может
быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может
быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и посмотрел на кузину.