Неточные совпадения
Аннушка. Да
как же это так по наследству, коли у нее, окромя двух теток, и родственников-то нет.
Аннушка. А то за чем
же? Нынче народ-то
какой? Только денег и ищут; а не хотят того понимать, что коли у вас приданого нет, так вы зато из хорошего роду; образование имеете, всякое дело знаете. А что ваши родители померли, да вам ничего не оставили, так кто ж этому виноват!
Отрадина. Да
как же так? Ты не имел права молчать, ты обязан был говорить обо мне.
Муров. Да разве ему твоей любви мало? Да что, в самом деле, умирать, что ли, я сбираюсь? Ну, перестань
же! Мне и так не легко расставаться с тобой, а
как ты еще расплачешься…
Муров. Непременно, непременно. О ком
же мне и помнить,
как не о тебе.
Отрадина.
Как же это ни с того ни с сего?
Отрадина.
Как же ты ребенка бросила? Зачем ты в городе?
Дудукин.
Как же тебе, братец, не стыдно: ты артистов не знаешь.
Дудукин. Но относительно нравов и умственного развития находятся еще в самом первобытном невежестве и о существовании драматического искусства имеют представления самые смутные. А ведь артисты народ необеспеченный, по-европейски сказать, пролетарии, а по-нашему, по-русски, птицы небесные: где посыпано крупки, там клюют, а где нет — голодают.
Как же к ним не иметь сожаления?
Кручинина. И я была матерью, и я так
же видела умирающего сына,
как леди Микельсфильд, которую я вчера играла. Только мой сын умер еще ребенком. (Утирает слезы.)
Дудукин.
Как же это случилось? Извините, что я вызываю вас на откровенность.
Шмага. Но позвольте, позвольте!
Какое же вы имели право просить за Гришку? Он вас не приглашал в адвокаты.
Галчиха. Виновата, матушка, запамятовала. В запрошлом году сапожки-то пожаловали…
Как же, помню…
Галчиха. Ну,
как же, помню, матушка! Благодетельница!
Галчиха. Думаю, куда его деть?.. Держать у себя — так еще будут ли платить… сумлевалась. Уж запамятовала фамилию-то… муж с женой, только детей бог не дал. Вот сама-то и говорит: достань мне сиротку, я его вместо сына любить буду. Я и отдала; много я с нее денег взяла… За воспитанье, говорю, мне за два года не плочено, так заплати! Заплатила. Потом Григорью…
как его… да, вспомнила, Григорью Львовичу и сказываю: так и так, мол, отдала. И хорошо, говорит, и без хлопот. Еще мне
же зелененькую пожаловал.
Галчиха.
Как же, видала, видала… Да вот и недавно видела.
Коринкина. Ну, уж это твое дело.
Как же ты осмеливаешься играть драматических любовников, если ты боишься пожертвовать собой, хоть раз в жизни, для меня, за все, за все…
Миловзоров. Я думаю, такая
же,
как и все.
Миловзоров (с испугом). Ну, вот, мамочка!
Как же можно с тобой разговаривать? Ну тебя! Оставь меня, не спрашивай. Я уйду.
Шмага. Говорят, есть какая-то маленькая; да не наше это дело. Нет, ты меня философией не донимай! А то я затоскую так
же,
как ты. Направимся-ка лучше в «Собрание веселых друзей».
Незнамов. Желал бы я знать,
как настоящие великие артисты в обыкновенной жизни себя ведут? Неужели так
же притворяются,
как на сцене?
Коринкина.
Как же, дожидайтесь! Да с чего вы взяли так со мной разговаривать?
Незнамов. А вот погоди, мы подбавим. Надо, брат, Шмага, пользоваться случаем. Не всегда нас с тобой приглашают в порядочное общество, не всегда обращаются с нами по-человечески. Ведь мы здесь такие
же гости,
как и все.
Незнамов. А
как же мне сказали? Господа, зачем
же вы меня обманули?
― Ну,
как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш… ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот и спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!
Неточные совпадения
Городничий. Да
как же вы осмелились распечатать письмо такой уполномоченной особы?
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были
какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что
же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий. Ну, слушайте
же, Степан Ильич! Чиновник-то из Петербурга приехал.
Как вы там распорядились?
Хлестаков. Поросенок ты скверный…
Как же они едят, а я не ем? Отчего
же я, черт возьми, не могу так
же? Разве они не такие
же проезжающие,
как и я?
Городничий. Ну что
же,
как вы, Иван Кузьмич?