Неточные совпадения
— Ни за что
на свете старым моим глазам не признать вас, батюшка…
Скажите, сделайте
милость, как вы нам родня-то?
— Этого никак невозможно, —
сказал, ломаясь, Василий Фадеев. — Самого хозяина вам в караване видеть ни в каком разе нельзя. А ежели у вас какая есть к нему просимость, так просим
милости ко мне в казенку; мы всякое дело можем в наилучшем виде обделать, потому что мы самый главный приказчик и весь караван
на нашем отчете.
— А вот и икорка с балычком, вот и водочка целительная, —
сказал Василий Петрович. —
Милости просим, Никита Федорыч. Не обессудьте
на угощенье — не домашнее дело, что хозяин дал, то и Бог послал. А ты, любезный, постой-погоди, — прибавил он, обращаясь к любимовцу.
— О том просить хотел тебя, Ермило Матвеич, — сделай
милость, пусти не
на долгое время, —
сказал Петр Степаныч.
Сказал об этом брату с невесткой, те не знают, как и благодарить Герасима за новую
милость… А потом, мало погодя, задрожал подбородок у Пелагеи Филиппьевны, затряслись у ней губы и градом полились слезы из глаз. Вскочив с места, она хотела поспешно уйти из избы, но деверь остановил ее
на пороге.
— Не то через десять, через тридцать не в силах буду расплатиться… — склонив голову,
сказал на то Чубалов. — Помилосердуйте, Марко Данилыч, — явите Божескую
милость, потерпите до Макарьевкой.
— Наказывал доложить вашей
милости, самим бы вам к нему пойти, — опять-таки шепотом
сказал на ухо хозяину Фадеев.
«Открылись движения духа», —
сказал Степан Алексеич, жена согласилась с ним, и оба благодарили Бога за
милости, излиянные
на их дочь.
— Куда уж нам! —
сказал казначей. — Пошлет Господь и простенького медку, и за то благодарни суще славим великие и богатые его
милости. Где уж нам с резедами возиться!.. Ведь у нас нет крепостных, а штатные служители только одна слава — либо калека, либо от старости ног не волочит. Да и много ль их? Всего-то шесть человек. Да и из них, которы помоложе,
на архиерейский хутор взяты.
— А все-таки Меркулов-от настоящие цены открыл, и спасибо ему за то, — с усмешкой глядя в упор
на Орошина,
сказал маленький, тщедушный старичок Лебякин, один из самых первых покупателей. — Теперича, примерно
сказать, уж нельзя будет хоть вашей
милости, Онисим Самойлыч, оченно-то высоко заламывать, потому что прямые цены уж известны.
— А кто нынешней весной в Астрахани всю икру и рыбу хотел скупить?.. А?.. Ну-ка,
скажи! Да видно, бодливой-то корове Бог рог не дает. Не то быть бы всем нам у праздника, всем бы карманы-то наизнанку ты повыворотил… Не выкинь Меркулов с Веденеевым своей штуки, псом бы нам пришлось по твоей
милости зубы
на полку класть.
— Ни в токарню, ни в красильню ни за что
на свете не пойду — очень уж обидно будет перед батраками, —
сказал Василий Борисыч. — Да к тому же за эти дела я и взяться не сумею. Нет, уж лучше петлю
на шею, один, по крайней мере, конец. А уж если такая
милость, дядюшка, будет мне от тебя, так похлопочи, чтобы меня при тебе он послал. У тебя
на чужой стороне буду рад-радехонек даже
на побегушках быть, опять же по письменной части во всякое время могу услужить. Мне бы только от Парашки куда-нибудь подальше.
— Вы, милостивый государь, войдите в мое положение… Посудите сами, какую, ну, какую,
скажите на милость, какую пользу мог я извлечь из энциклопедии Гегеля? Что общего, скажите, между этой энциклопедией и русской жизнью? И как прикажете применить ее к нашему быту, да не ее одну, энциклопедию, а вообще немецкую философию… скажу более — науку?
Неточные совпадения
Кабанов. Ну, да. Она-то всему и причина. А я за что погибаю,
скажи ты мне
на милость? Я вот зашел к Дикуму, ну, выпили; думал — легче будет; нет, хуже, Кулигин! Уж что жена против меня сделала! Уж хуже нельзя…
— Я с Марфенькой хочу поехать
на сенокос сегодня, —
сказала бабушка Райскому, — твоя
милость, хозяин, не удостоишь ли взглянуть
на свои луга?
— «Что ты, любезный, с ума сошел: нельзя ли вместо сорока пяти проехать только двадцать?» — «Сделайте божескую
милость, — начал умолять, —
на станции гора крута, мои кони не встащат, так нельзя ли вам остановиться внизу, а ямщики сведут коней вниз и там заложат, и вы поедете еще двадцать пять верст?» — «Однако не хочу, —
сказал я, — если озябну, как же быть?» — «Да как-нибудь уж…» Я сделал ему
милость — и ничего.