Неточные совпадения
Нежно поглядывая на Дунюшку, рассказывал он
Марку Данилычу, что приехал уж с неделю и пробудет на ярманке до флагов, что он, после того как виделись на празднике у Манефы, дома в Казани еще не бывал, что поехал тогда по делам в Ярославль да в Москву, там вздумалось ему прокатиться по новой еще тогда железной
дороге, сел, поехал, попал в Петербург, да там и застрял на целый месяц.
— Как же мне об нем не задуматься? — грустно ответил Абрам. — Теперь хоть по крестьянству его взять — пахать ли, боронить ли — первый мастак, сеять даже уж выучился. Опять же насчет лошадей… О прядильном деле и поминать нечего, кого хошь спроси, всяк тебе скажет, что супротив Харлама нет другого работника, нет, да никогда и не бывало. У
Марка Данилыча вся его нитка на отбор идет, и продает он ее, слышь,
дороже против всякой другой.
Дня через три по приезде в Сосновку Герасим Силыч, разобрав купленные книги и сделав им расценку, не дожидаясь записки
Марка Данилыча, поехал к нему с образами
Марка Евангелиста и преподобной Евдокии и с несколькими книгами и рукописями, отобранными во время
дороги Смолокуровым.
Стал поперек
дороги и, повертывая лотком перед
Марком Данилычем, кричит во всю мочь звонким голосом...
Проведя в Фатьянке три недели, Марья Ивановна поехала в Рязанскую губернию, к двоюродным братьям Луповицким. Верстах в сорока от Миршени свернула она с прямой
дороги и заехала к
Марку Данилычу Смолокурову.
— Калякай,
Марка Данылыш, пожалыста, калякай, — перебил Субханкулов, хватая его за обе руки и загораживая
дорогу. — Слушай — карашá дела тащи с карман два тысяча.
С кем по
дороге ни встретится, всякого извещает, что с
Марком Данилычем случилось недоброе: под горой, возле казначейства, лежит без памяти.
Поликарп Андреич вдвоем остался с отцом Прохором. Долго рассуждали они, как быть с Дуней. Наконец решили так: только что исправит она свои покупки, отправить ее к отцу с Акулиной Егоровной, а меж тем послать письмо к
Марку Данилычу и отписать, где теперь она находится и в какой день намерена в
дорогу выехать.
Уныло глядел дом
Марка Данилыча, когда подъезжали к нему изусталые в
дороге Дуня и Аграфена Петровна.
Устроивши главные дела покойного
Марка Данилыча, Чапурин, несмотря на просьбы новой своей дочки, собрался в путь-дорогу в свои родные леса. Аграфена Петровна с ним же поехала. Страшно показалось Дуне предстоявшее одиночество, особенно печалила ее разлука с Груней. К ней теперь привязалась она еще больше, чем прежде, до размолвки.
Лес, на пристани заготовленный на два года, был продан
дороже, чем обошелся он
Марку Данилычу.
Неточные совпадения
«Играйте, веселитесь, растите, молодые силы, — думал он, и не было горечи в его думах, — жизнь у вас впереди, и вам легче будет жить: вам не придется, как нам, отыскивать свою
дорогу, бороться, падать и вставать среди
марка; мы хлопотали о том, как бы уцелеть — и сколько из нас не уцелело! — а вам надобно дело делать, работать, и благословение нашего брата, старика, будет с вами.
На столе стояли три бутылки — с белым и красным вином и с мадерой, — правда, уже начатые и заткнутые серебряными фигурными пробками, но
дорогие, хороших иностранных
марок.
Конечно, Марку-то Васильичу мысли всегда
дороже людей, но однако — откуда же у Максимки свои мысли явились бы?
Дорогой я спросил сумрачного
Марка Васильева, в чём дело, и он не весьма охотно разъяснил мне:
Хозяин был рысистый охотник, крепыш-сангвиник, один из тех, которые никогда не переводятся, ездят в собольих шубах, бросают
дорогие букеты актрисам, пьют вино самое
дорогое с самой новой
маркой, в самой
дорогой гостинице, дают призы своего имени и содержат самую
дорогую.