Неточные совпадения
Медные
деньги переливать тоже не
стать была гусарам, ходившим в мундирах службы ее императорского величества.
Молча слушала Дарья Сергевна трещавшую, как заведенное колесо, мастерицу. Жалко ей
стало голодавших Шигиных, а больше всего бойкого, способного на ученье Федюшку. Вынула из сундука бумажный плат и
денег полтину. Подавая их мастерице, молвила...
Зашумели рабочие, у кого много забрано
денег, те кричат, что по два целковых будет накладно, другие на том стоят, что можно и больше двух целковых приказчику дать, ежели
станет требовать.
— А вот, к примеру сказать, уговорились бы мы с вами тысяч по двадцати даром получить, —
стал говорить Веденеев. — У меня наличных полтины нет, а товару всего на какую-нибудь тысячу, у вас то же. Вот и пишем мы друг на дружку векселя, каждый тысяч по двадцати, а не то и больше. И ежели в банках по знакомству с директорами имеем мы доверие, так вы под мой вексель
деньги получаете, а я под ваш. Вот у нас с вами гроша не было, а вдруг
стало по двадцати тысяч.
— Да могло ль прийти в голову, что вы эдак
деньгами швырять
станете? Ведь за все зá это на плохой конец ста полтора либо два надо было заплатить!.. Ежели б мы с Зиновеем Алексеичем знали это наперед, неужто бы согласились ехать с вами кататься?
— Знаешь ты с редькой десять! — вскинулся на него Корней. — Врать, что ли, я тебе
стану? Нанимал, что ли, ты меня врать-то?.. За вранье-то ведь никакой дурак
денег не даст… Коли есть лишние, подавай — скажу, пожалуй, что пуд по пяти рублев продавали…
Заря еще не занималась, но небосклон
становился светлее… Чу!.. Кто-то по грязи шлепает… Вглядывается Флор Гаврилов — ровно бы хозяин… Вот кто-то, медленно и тяжело ступая, пробирается вдоль стенки… Подошел под фонарь… Тут узнал Флор Гаврилов Дмитрия Петровича… «Он!.. зато весь в грязи… Никогда такого за ним не водилось!.. Шибко, значит, загулял!.. Деньги-то целы ли?.. Сам-от здоров ли?»
Чубалов не прекословил. Сроду не бирал
денег взаймы, сроду никому не выдавал векселей, и потому не очень хотелось ему исполнить требование Марка Данилыча, но выгодная покупка тогда непременно ускользнула бы из рук. Согласился он. «Проценты взял Смолокуров за год вперед, — подумал Герасим Силыч, —
стало быть, и платеж через год… А я, не дожидаясь срока, нынешним же годом у Макарья разочтусь с ним…»
— Эка память-то какая у меня
стала! — сказал он. — Из ума было вон… Вот что, Герасим Силыч,
деньги мне, братец ты мой, необходимо надо послезавтра на Низ посылать, на ловецких ватагах рабочих надобно рассчитать, а в сборе наличных маловато. Такая крайность, что не придумаю, как извернуться. Привези, пожалуйста, завтра должок-от.
— Помните, бабы, как он Настасье Чуркиной этак же судьбу пророчил? — бойко, развязно заговорила и резким голосом покрыла общий говор юркая молодая бабенка из таких, каких по деревням зовут «урви, да отдай». — Этак же спросили у него про ее судьбину, а Настасья в те поры была уж просватана, блаженный тогда как хватит ее братишку по загорбку… Теперь брат-от у ней вон какой
стал, торгует да
деньгу копит, а Настасьюшку муж каждый Божий день бьет да колотит.
А после того
стала вино разносить. Сначала поднесла молчавшему Василью Борисычу, потом дедушке новорожденного, а затем гостям по их старшинству. И опять на поднос
деньги ей клали, хоть и не столько, как за кашу. Опорожнили гости стаканчики, хозяину мало того.
— Ладно, потолкуем с Васильем Фадеевым, — сказал Патап Максимыч, — а работникам, наперед говорю вам, не дам своевольничать. Нá этот счет у меня ухо держи востро, терпеть не могу потачек да поблажек. Будьте, матушка, спокойны, вздорить у меня не
станут, управлюсь. Поговоря с приказчиком,
деньги кому следует отдам, а ежели кто забунтует, усмирю. В городу-то у вас начальство тоже ведь, чай, есть?
Иные, получив
деньги, прочь было пошли. Давненько не пивали зелена вина, каждого в кабак тянуло, но Патап Максимыч сказал, чтобы покуда оставались они на месте, что ему надо еще с ними потолковать и, ежели хоть один кто уйдет, другим
денег раздавать он не
станет. Все остались, и те, до кого не дошла еще очередь раздачи, зорко караулили, чтобы кто-нибудь тягу не задал.
Патап Максимыч своими руками отпер железный сундук. На столе, поставленном возле,
стал он раскладывать найденные бумаги — в одну сторону откладывать тучные пачки серий, ломбардные билеты, наличные
деньги; по другую векселя — и сохранные расписки, в третью сторону клал купчие крепости и закладные разных людей. Особо клал Патап Максимыч счета и торговые книги, особо контракты и условия. Завещания не нашлось.
Выбравши все из сундука, Патап Максимыч
стал считать, а Чубалов на счетах класть. В сериях, в наличных
деньгах и векселях до восьмисот тысяч рублей нашлось, да домов, лесных дач, барж и промысловых заведений тысяч на четыреста выходило, так что всего за миллион перевалило.
— Тятенька, — вступилась Аграфена Петровна, — вы ведь еще ничего не знаете, как мы с Дуней от Луповицких уехали. Много было всяких приключений, говорить теперь не
стану, сама когда-нибудь расскажет. Поликарп Андреич да еще один человек и ей, и мне много добра сделали. Будь у меня такие же
деньги, как у Дуни, я бы и больше трех тысяч не пожалела.
Иные
стали обращаться к ней с просьбами о помощи, другие просто
денег просили взаймы, третьи уж не просили, а просто-напросто требовали крупных сумм на общественные надобности — на дамские вечера в клубе, на музыку, даже на благородные театральные представления, до которых богатой наследнице никакого дела не было.
Узнавши, что теперь вы богаты, она, надо полагать,
станет у вас
денег просить на ихнее дело, то есть чтобы как-нибудь, и насколько возможно, опять присовокупить вас к их кораблю.
Узнавши, что присутственные места в городке до того обветшали, что заниматься в них
стало невозможно, он вступил в переговоры с начальством, чтобы наняли смолокуровский дом, ежели нет в казне
денег на его покупку.
— Женится — переменится, — молвил Патап Максимыч. — А он уж и теперь совсем переменился. Нельзя узнать супротив прошлого года, как мы в Комарове с ним пировали. Тогда у него в самом деле только проказы да озорство на уме были, а теперь парень совсем выровнялся… А чтоб он женины
деньги нá ветер пустил, этому я в жизнь не поверю. Сколько за ним ни примечал, видится, что из него выйдет добрый, хороший хозяин, и не то чтоб сорить денежками, а
станет беречь да копить их.
Послал я тогда большого сына в работу к Патапу Максимычу, и возлюбил его Патап Максимыч паче всякой меры,
деньгами пожаловал, так что мы и токарню новую поставили, и животиной обзавелись, только уж такой спорыньи по хозяйству, как прежде была, у меня не
стало.
Неточные совпадения
Да, если б в Пензе я не покутил,
стало бы
денег доехать домой.
Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие
деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош
становится.
Потом остановились на мысли, что будет произведена повсеместная «выемка», и
стали готовиться к ней: прятали книги, письма, лоскутки бумаги,
деньги и даже иконы — одним словом, все, в чем можно было усмотреть какое-нибудь «оказательство».
— Нет, ничего не будет, и не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя жду. Ах, да! Ты знаешь, что положение Долли
становится решительно невозможным? Она кругом должна,
денег у нее нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (так она звала мужа сестры Львовой) и решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
30 сентября показалось с утра солнце, и, надеясь на погоду, Левин
стал решительно готовиться к отъезду. Он велел насыпать пшеницу, послал к купцу приказчика, чтобы взять
деньги, и сам поехал по хозяйству, чтобы сделать последние распоряжения перед отъездом.