Неточные совпадения
И в самом
деле, нечто в этом роде было, но было вот как: Гриневич посоветовался с дочерью,
принять или не
принять обязательное предложение?
— Ну, все равно; он не захотел ни стеснять нас, ни сам стесняться, да тем и лучше: у него
дела с крестьянами… нужно будет
принимать разных людей… Неудобно это!
— О, разумеется, не
примет!.. если ты сам к нему приедешь, но если он тебя позовет, тогда, надеюсь, будет другое
дело. Пришли ко мне, пожалуйста, Висленева… его я могу
принимать, и заставлю его быть трубой твоей славы.
На самом же
деле Горданов уже немножко зло выразился о писании своего приятеля: статьи его с многосоставными заглавиями имели свои достоинства. Сам редактор, которому Висленев поставлял эти свои произведения, смотрел на них, как на кунштюки, но
принимал их и печатал, находя, что они годятся.
Висленев, грызя сухарь, распечатал конверт и прочел: «
Примите к сведению, еще одна подлость: Костька Оболдуев, при всем своем либерализме, он женился на Форофонтьевой и взял за нею в приданое восемьдесят тысяч. Пишу вам об этом со слов Роговцова, который заходил ко мне ночью нарочно по этому
делу. Утром иду требовать взнос на общее
дело и бедным полякам. Завтра поговорим. Анна Скокова».
Горданов понял, что это штука, но только не знал, как она сделана. Но это было все равно. Он знал, что его ограбили, и что на все это негде искать управы, что
дело сделано чисто, и что вступить в спор или тяжбу будет значить
принять на себя обязанность доказывать, и ничего не доказать, а кроме всего этого, теперь еще предстоит ответственность за погибшие залоги…
Не забываю никаких мелочей из моих экзальтаций этого
дня: мне всегда шло все черное, и я
приняла это в расчет: я была в черном мериносовом платье и черной шляпке, которая оттеняла мои светло-русые волосы и давала мне вид очень красивого ребенка, но ребенка настойчивого, своенравного и твердого, не с детскою силой.
К розысканию его велено было
принять самые тщательные меры, заключающиеся у нас, как известно, в переписке из части в часть, из квартала в квартал, — меры, приносящие какую-нибудь пользу тогда лишь, когда тот, о ком идет
дело, сам желает быть пойманным.
— Да согласится ли он
принять во мне участие, если в самом
деле Горданов имеет покровителя? Не связаны ли они чем?
Катерина Астафьевна побежала послом к Подозерову и через несколько минут возвратилась с его согласием и благодарностию, а через два
дня Андрей Иванович уже уехал на свой новый пост
принимать имение и устраивать себе там жилье.
— Я считал бы излишним указывать это в письме, — отвечал Подозеров, — но если уж это надо, то он мне в самом
деле может оказать огромное одолжение: я хочу, чтобы моя жена получила право на развод со мною, и вину готов
принять на себя.
Гордость Лары страшно возмутилась этим наставлением, и она, посидев очень короткое время у Бодростиной, уехала, захватив с собой в качестве утешителя Жозефа, а на другой
день прибыл к ним и другой утешитель — сам Павел Николаевич Горданов, которого потерявшаяся Лариса
приняла и выслушивала его суждения с братом о лицемерии провинциальном и о толерантности столиц.
— Напротив, — вмешался Ропшин и, дав девушке знак выйти, сказал Глафире, что
дело это нешуточное и что она непременно должна
принять Синтянину и в точности узнать, что такое случилось.
Со смертью Горданова
дело приняло еще новый оборот: теперь во всем выходил виновным один сумасшедший Висленев, который нимало и не оправдывался и оставался совершенно равнодушным к своей судьбе.
Но подивитесь же, какая с самим с ним произошла глупость: по погребении Катерины Астафьевны, он, не зная как с собой справиться и все-таки супротив самой натуры своей строптствуя, испил до
дна тяжелую чашу испытания и, бродя там и сям, очутился ночью на кладбище, влекомый, разумеется, существующею силой самой любви к несуществующему уже субъекту, и здесь он соблаговолил присесть и, надо думать не противу своей воли, просидел целую ночь, припадая и плача (по его словам от того будто, что немножко лишнее на нутро
принял), но как бы там ни было, творя сей седален на хвалитех, он получил там сильную простуду и в результате оной перекосило его самого, как и его покойницу Катерину Астафьевну, но только с сообразным отличием, так что его отец Кондратий щелкнул не с правой стороны на левую, а с левой на правую, дабы он, буде вздумает, мог бы еще правою рукой перекреститься, а левою ногой сатану отбрыкнуть.