Неточные совпадения
Зоя, которая уже кончила играть и только что
хотела зевнуть, теперь никак не может раззеваться. Ей хочется не
то сердиться, не
то смеяться. У ней есть постоянный гость, какой-то высокопоставленный старичок с извращенными эротическими привычками. Над его визитами к ней потешается все заведение.
— А
хотя бы? Одного философа, желая его унизит! посадили за обедом куда-то около музыкантов. А он, садясь, сказал: «Вот верное средство сделать последнее место первым». И, наконец, я повторяю: если ваша совесть не позволяет вам, как вы выражаетесь, покупать женщин,
то вы можете приехать туда и уехать, сохраняя свою невинность во всей ее цветущей неприкосновенности.
Кончилось
тем, что через полчаса Лихонин и Ярченко ни за что не
хотели расстаться с репортером и потащили его с собой в Яму. Впрочем, он и не сопротивлялся.
Хотя бы о
том, что такое люди испытывали на войне…
— Нет, брат, ошибся! — сказал Лихонин и прищелкнул языком. — И не
то, что я по убеждению или из принципа… Нет! Я, как анархист, исповедываю, что чем хуже,
тем лучше… Но, к счастию, я игрок и весь свой темперамент трачу на игру, поэтому во мне простая брезгливость говорит гораздо сильнее, чем это самое неземное чувство. Но удивительно, как совпали наши мысли. Я только что
хотел тебя спросить о
том же.
Второе
то, что этот же распрекрасный кавалер, мало
того, что
хочет красоты, — нет, ему подай еще подобие любви, чтобы в женщине от его ласк зажегся бы этот самый «агонь безу-умнай са-та-ра-са-ти!», о которой поется в идиотских романсах.
Но если к
тому же еще вы воспламените ее воображение, влюбите ее в себя,
то она за вами пойдет всюду, куда
хотите: на погром, на баррикаду, на воровство, на убийство.
— А в самом деле, — сказала Женя, — берите Любку. Это не
то, что я. Я как старая драгунская кобыла с норовом. Меня ни сеном, ни плетью не переделаешь. А Любка девочка простая и добрая. И к жизни нашей еще не привыкла. Что ты, дурища, пялишь на меня глаза? Отвечай, когда тебя спрашивают. Ну?
Хочешь или нет?
— И прекрасно! И волшебно! — суетился обрадованный Лихонин. — Иди и сейчас же заяви хозяйке, что ты уходишь отсюда навсегда. И вещи забери самые необходимые. Теперь не
то, что раньше, теперь девушка, когда
хочет, может уйти из публичного дома.
Другой человек и не
хочет дать заказа, а ты его должен уговорить, как слона, и до
тех пор уговариваешь, покамест он не почувствует ясности и справедливости твоих слов.
— Господин Горизонт! Что вы мне голову дурачите? Вы
хотите то же самое со мной сделать, что в прошлый раз?
— Именно! Я вас очень люблю, Рязанов, за
то, что вы умница. Вы всегда схватите мысль на лету,
хотя должна сказать, что это не особенно высокое свойство ума. И в самом деле, сходятся два человека, вчерашние друзья, собеседники, застольники, и сегодня один из них должен погибнуть. Понимаете, уйти из жизни навсегда. Но у них нет ни злобы, ни страха. Вот настоящее прекрасное зрелище, которое я только могу себе представить!
Остальные двое согласились на это, вероятно, неохотно, но Елене Викторовне сопротивляться не было никакой возможности. Она всегда делала все, что
хотела. И потом все они слышали и знали, что в Петербурге светские кутящие дамы и даже девушки позволяют себе из модного снобизма выходки куда похуже
той, какую предложила Ровинская.
— О нет, нет, Елена Викторовна. Я вас предупреждал только из любви к вам. Но если вы прикажете,
то я готов идти, куда
хотите. Не только в это сомнительное предприятие, но хоть и на самую смерть.
— Говорят, Эльза, что с вами обращаются очень грубо… иногда бьют… принуждают к
тому, чего вы не
хотите и что вам противно?
Вернулась Ванда. Она медленно, осторожно уселась на край Жениной постели, там, где падала тень от лампового колпака. Из
той глубокой,
хотя и уродливой душевной деликатности, которая свойственна людям, приговоренным к смерти, каторжникам и проституткам, никто не осмелился ее спросить, как она провела эти полтора часа. Вдруг она бросила на стол двадцать пять рублей и сказала...
Здесь они нам не страшны, потому что мы с ними что
хотим,
то и делаем, а тогда!
В продолжение этой пылкой тирады старый извозчик многозначительно,
хотя и молча, рассмеялся, и от этого беззвучного смеха тряслась его спина. Старые извозчики очень многое слышат, потому что извозчику, сидящему спереди, все прекрасно слышно, чего вовсе не подозревают разговаривающие седоки, и многое старые извозчики знают из
того, что происходит между людьми. Почем знать, может быть, он слышал не раз и более беспорядочные, более возвышенные речи?
— Подожди, Любочка! Подожди, этого не надо. Понимаешь, совсем, никогда не надо.
То, что вчера было, ну, это случайность. Скажем, моя слабость. Даже более: может быть, мгновенная подлость. Но, ей-богу, поверь мне, я вовсе не
хотел сделать из тебя любовницу. Я
хотел видеть тебя другом, сестрой, товарищем… Нет, нет ничего: все сладится, стерпится. Не надо только падать духом. А покамест, дорогая моя, подойди и посмотри немножко в окно: я только приведу себя в порядок.
Нет, уж если вы действительно
хотите помочь этой бедной девушке,
то дайте ей возможность сразу стать на ноги, как трудовому человеку, а не как трутню.
А кроме
того, стоит ли мне,
то есть, я
хочу сказать, стоит ли нам всем, столько хлопотать, стараться, беспокоиться для
того, чтобы, избавив человека от одного рабства, ввергнуть в другое?
Как и предполагал Лихонин, ее, давно отвыкшую от будничной, суровой и обильной всякими неприятностями действительности, страшила встреча с ворчливой Александрой, и, кроме
того, на нее угнетающе подействовало
то, что Лихонин не
хотел скрывать ее прошлое.
— А еще вот что. Теперь я должна вам сказать, что ваша Любка дрянь, воровка и больна сифилисом! У нас никто из хороших гостей не
хотел ее брать, и все равно, если бы вы не взяли ее,
то завтра мы ее выбросили бы вон! Еще скажу, что она путалась со швейцаром, с городовыми, с дворниками и с воришками. Поздравляю вас с законным браком!
— Как
хотите, — лепетала девушка, целуя
то его руки,
то сукно его сюртука. — Если я вам так не нравлюсь,
то, конечно, как
хотите.
Почему-то он не мог или не
хотел сознать
того, что было бы гораздо умнее и выгоднее для него не лгать, не фальшивить и не притворяться.
Она с наслаждением готова была пресмыкаться перед Лихониным, служить ему как раба, но в
то же время
хотела, чтобы он принадлежал ей больше, чем стол, чем собачка, чем ночная кофта.
Потерпев неудачу в прикладных науках, он сразу перешел к метафизике. Однажды он очень самоуверенно и таким тоном, после которого не оставалось никаких возражений, заявил Любке, что бога нет и что он берется это доказать в продолжение пяти минут. Тогда Любка вскочила с места и сказала ему твердо, что она,
хотя и бывшая проститутка, но верует в бога и не позволит его обижать в своем присутствии и что если он будет продолжать такие глупости,
то она пожалуется Василию Васильевичу.
— Как
хотите, дорогой мой, если вам или Любе не нравится мой метод,
то я котов и отказаться.
— Да и
то правда. А поздоровел как мальчишка, похорошел, вырос… один восторг! Так если не
хочешь, я сама пойду.
Принесли вино. Тамара выклянчила, кроме
того, пирожных. Женька попросила позволения позвать Маньку Беленькую. Сама Женька не пила, не вставала с постели и все время куталась в серый оренбургский платок,
хотя в комнате было жарко. Она пристально глядела, не отрываясь, на красивое, загоревшее, ставшее таким мужественным лицо Гладышева.
— Да что же вы ругаетесь! — бурчал Петров, не поднимая глаз. — Ведь я вас не ругаю. Зачем же вы первая ругаетесь? Я имею полное право поступить, как я
хочу. Но я провел с вами время, и возьмите себе. А насильно я не
хочу. И с твоей стороны, Гладышев…
то бишь, Солитеров, совсем это нехорошо. Я думал, она порядочная девушка. а она все лезет целоваться и бог знает что делает…
Ты еще молода, и, по правде я тебе скажу, ты очень красива,
то есть ты можешь быть, если
захочешь, необыкновенно эффектной…
— Послушай, Маня! Ты скажи им всем, чтобы они не обращали внимания на
то, что меня выбрали экономкой. Это так нужно. А они пусть делают что
хотят, только бы не подводили меня. Я им по-прежнему — друг и заступница… А дальше видно будет.
— Кроме
того, — продолжала Тамара, — я
хочу ее похоронить… На свой счет… Я к ней была при ее жизни привязана всем сердцем.
— Я не могу сейчас всего сообразить как следует, — сказала она, помолчав. — Но если человек чего-нибудь сильно
хочет, он достигнет, а я
хочу всей душой исполнить ваше желание. Постойте, постойте!.. Кажется, мне приходит в голову великолепная мысль… Ведь тогда, в
тот вечер, если не ошибаюсь, с нами были, кроме меня и баронессы…
Неточные совпадения
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести,
то есть не двести, а четыреста, — я не
хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто
хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет,
то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом,
то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как
хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не
хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с
той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите,
то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что
хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)