Неточные совпадения
— Хорошо!
так, по-вашему, я
так ничтожен,
что даже не стою ответа, — вы это хотели сказать? Ну, пусть будет
так; пусть я буду ничто.
Но Степан Алексеевич уж не слушал. Эффект, произведенный на него полупьяным рассказом Васильева, был необыкновенный. Толстяк был
так раздражен,
что даже побагровел; кадык его затрясся; маленькие глазки налились кровью. Я думал,
что с ним тотчас же будет удар.
— Помилуйте, в какую же пику? напротив. Притом же вы
так… оригинально выражаетесь,
что я
даже готов записать ваши слова.
Они и подумали,
что я соглашаюсь, и непременно хотят, чтоб завтра, для семейного праздника, я объяснился… и потому завтра
такие хлопоты,
что я
даже не знаю,
что предпринять!
Этот глупый вопрос окончательно сбил меня с толку. Не понимаю, отчего она назвала меня вольтижером? Но
такие вопросы ей были еще нипочем. Перепелицына нагнулась и пошептала ей что-то на ухо; но старуха злобно махнула рукой. Я стоял с разинутым ртом и вопросительно смотрел на дядю. Все переглянулись, а Обноскин
даже оскалил зубы,
что ужасно мне не понравилось.
— Отец, братец, отец. И знаешь, пречестнейший, преблагороднейший человек, и
даже не пьет, а только
так из себя шута строит. Бедность, брат, страшная, восемь человек детей! Настенькиным жалованьем и живут. Из службы за язычок исключили. Каждую неделю сюда ездит. Гордый какой — ни за
что не возьмет. Давал, много раз давал, — не берет! Озлобленный человек!
Но всего интереснее было то,
что Фалалей никак не мог догадаться солгать: просто — сказать,
что видел не белого быка, а хоть, например, карету, наполненную дамами и Фомой Фомичом; тем более
что солгать, в
таком крайнем случае, было
даже не
так и грешно.
Может быть, я, входя сюда давеча,
даже нарочно усилил мою правдивую откровенность, нарочно принужден был дойти
даже до грубости, именно потому,
что вы сами ставите меня в
такое положение.
Не знаю, грустная ли фигура Гаврилы при произношении французской фразы была причиною, или предугадывалось всеми желание Фомы, чтоб все засмеялись, но только все
так и покатились со смеху, лишь только Гаврила пошевелил языком.
Даже генеральша изволила засмеяться. Анфиса Петровна, упав на спинку дивана, взвизгивала, закрываясь веером. Смешнее всего показалось то,
что Гаврила, видя, во
что превратился экзамен, не выдержал, плюнул и с укоризною произнес: «Вот до какого сраму дожил на старости лет!»
— Это правда! Я был болван!
Даже больше: я сделал подлость! Вы приметили ее — и я уже наказан! Браните меня, смейтесь надо мной, но послушайте: может быть, вы перемените наконец ваше мнение, — прибавил я, увлекаемый каким-то странным чувством, — вы меня еще
так мало знаете,
что потом, когда узнаете больше, тогда… может быть…
— Да, конечно, Фома Фомич; но теперь из-за меня идет дело, потому
что они то же говорят,
что и вы, ту же бессмыслицу; тоже подозревают,
что он влюблен в меня. А
так как я бедная, ничтожная, а
так как замарать меня ничего не стоит, а они хотят женить его на другой,
так вот и требуют, чтоб он меня выгнал домой, к отцу, для безопасности. А ему когда скажут про это, то он тотчас же из себя выходит;
даже Фому Фомича разорвать готов. Вон они теперь и кричат об этом; уж я предчувствую,
что об этом.
— Ваша правда: он многим благодетельствовал; но заступаться за него я считаю совершенно бесполезным: во-первых, это и для него бесполезно и
даже унизительно как-то; а во-вторых, меня бы завтра же выгнали. А я вам откровенно скажу: мои обстоятельства
такого рода,
что я должен дорожить здешним гостеприимством.
— Согласен; но можно и увлечься, с тем чтоб непременно потом завершить законным браком.
Так часто увлекаются. Впрочем, повторяю, я нисколько не стою за совершенную достоверность этих известий, тем более
что ее здесь очень уж размарали; говорил
даже,
что она была в связи с Видоплясовым.
— О, пожалуйста, не стесняйтесь в ваших выражениях! Не беспокойтесь; вы мне
даже сделаете этим большое удовольствие, потому
что эдак ближе к цели. Я, впрочем, согласен,
что все это с первого взгляда может показаться
даже несколько странным. Но смею уверить вас,
что мое намерение не только не глупо, но
даже в высшей степени благоразумно; и если вы будете
так добры, выслушайте все обстоятельства…
— О, не беспокойтесь! в этом я совершенно уверен. В том-то и состоит основная мысль,
что Татьяна Ивановна способна завести амурное дело решительно со всяким встречным, словом, со всяким, кому только придет в голову ей отвечать. Вот почему я и взял с вас предварительно честное слово, чтоб вы тоже не воспользовались этой идеей. Вы же, конечно, поймете,
что мне бы
даже грешно было не воспользоваться
таким случаем, особенно при моих обстоятельствах.
— Да неужели вы не понимаете,
что такой поступок
даже неблагороден?
Это
так неблагородно,
что, извините меня, я
даже не понимаю, как вы решились просить меня в ваши сотрудники!
— Признаюсь вам, — отвечал он, — этот вопрос для меня хуже самой горькой пилюли. В том-то и штука,
что я уже открыл мою мысль… словом, свалял ужаснейшего дурака! И как бы вы думали, кому? Обноскину!
так что я
даже сам не верю себе. Не понимаю, как и случилось! Он все здесь вертелся; я еще его хорошо не знал, и когда осенило меня вдохновение, я, разумеется, был как будто в горячке; а
так как я тогда же понял,
что мне нужен помощник, то и обратился к Обноскину… Непростительно, непростительно!
— С восторгом согласился, а на другой же день, рано утром, исчез. Дня через три является опять, с своей маменькой. Со мной ни слова, и
даже избегает, как будто боится. Я тотчас же понял, в
чем штука. А маменька его
такая прощелыга, просто через все медные трубы прошла. Я ее прежде знавал. Конечно, он ей все рассказал. Я молчу и жду; они шпионят, и дело находится немного в натянутом положении… Оттого-то я и тороплюсь.
— Ну, нет, братец, ну, нет: ты ошибся. Действительно, Фома ему благодетельствует. Он взял его к себе в секретари: в этом и вся его должность. Ну, разумеется, он его развил, наполнил благородством души,
так что он
даже, в некотором отношении, прозрел… Вот видишь, я тебе все расскажу…
Всем нам вдруг сделалось чрезвычайно совестно.
Даже Мизинчиков покраснел и отвернулся, а дядя
так сконфузился,
что уж не знал,
что и сказать.
— Да это галиматья! — вскричал дядя с беспокойством. — Ведь это невозможное ж дело! Девятнадцать человек от всего войска осталось, когда прежде был,
даже и весьма значительный, корпус!
Что ж это, братец,
такое?
— Последнее, последнее, Егор Ильич-с, — подхватил опять Ежевикин, — и она вам
так хорошо это все объяснила,
что я
даже, признаться, и не ожидал-с.
Татьяна Ивановна была в
таком восторге,
что в эту минуту, по крайней мере, невозможно,
даже жаль было ей возражать. На это и не решились, а отложили до другого времени. Она бросилась целовать генеральшу, Перепелицыну — всех нас. Бахчеев почтительнейшим образом протеснился к ней и попросил и у ней ручку.
Но некоторые из шуток были до
такой степени сальны и недвусмысленны,
что даже Бахчеев сконфузился.
Егор Ильич и Настенька до того были счастливы друг с другом,
что даже боялись за свое счастье, считали,
что это уж слишком послал им Господь;
что не стоят они
такой милости, и предполагали,
что, может быть, впоследствии им назначено искупить свое счастье крестом и страданиями.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает
даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это
такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий. И
так даже напугал: говорил,
что застрелится. «Застрелюсь, застрелюсь!» — говорит.
Артемий Филиппович. Вот и смотритель здешнего училища… Я не знаю, как могло начальство поверить ему
такую должность: он хуже,
чем якобинец, и
такие внушает юношеству неблагонамеренные правила,
что даже выразить трудно. Не прикажете ли, я все это изложу лучше на бумаге?
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали
таких тюфяков и перин?
даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка
такая,
что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится
такая жизнь.
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли,
что,
даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы
так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в сердце.