Жизнь его шла суетно и бойко, люди всё теснее окружали, и он
стал замечать, что руки их направлены к его карманам. То один, то другой из деловых людей города тайно друг от друга предлагали ему вступить с ними в компанию, обещая золотые барыши, и всё чаще являлся крепенький Сухобаев, садился против хозяина и, спрятав глазки, убедительно говорил...
Неточные совпадения
— Велик ты
становишься однако! Вот он — тайный ребячий рост: дерево летом не
заметишь, сколько выросло, а весной, глядь — распустит наряды свои…
Он
замечал, как злые и жадные глаза, ощупывая его,
становились покорны, печальны и ласковы, — и, обижаясь этой, слишком явною, ложью, опускал голову.
Кожемякин
замечал, что пожарный
становился всё молчаливее, пил и не пьянел, лицо вытягивалось, глаза выцветали, он
стал ходить медленно, задевая ногами землю и спотыкаясь, как будто тень его сгустилась, отяжелела и человеку уже не по силам влачить её за собою.
Он
заметил, что постоялка всегда говорит на два лада: или неуважительно — насмешливо и дерзко, или строго — точно приказывая верить ей. Часто её тёмные глаза враждебно и брезгливо суживались под тяжестью опущенных бровей и ресниц, губы вздрагивали, а рот
становился похож на злой красный цветок, и она бросала сквозь зубы...
— Видите ли, Матвей Савельич, ещё когда я первый раз — помните? — пришла к вам, я поняла: вот этот человек влюбится в меня! Я
стала бояться этого, избегала знакомства с вами, — вы
заметили это?
Кожемякину показалось, что в человеке этом есть что-то ненадёжное, жуликоватое, и он был обидно удивлён,
заметив, что Евгения Петровна сразу
стала говорить с Алексеем подолгу, доверчиво и горячо, а тот слушал её как-то особенно внимательно и отвечал серьёзно, немногословно и точно.
Сдерживая лошадь, — точно на воровство ехал, — он тихо остановился у ворот дома, вылез из шарабана и
стал осторожно стучать железным кольцом калитки. В темноте бросились в глаза крупно написанные
мелом на воротах бесстыдные слова.
«Дьяволы!» — злобно подумал он и, сняв картуз,
стал сбивать
мел картузом.
— Вот, —
мол, — скоро сорок лет, как я живу, а ни одного счастливого человека не видел. Раньше, бывало, осуждал людей, а ныне, как
стал стареться, — жалко всех.
И скоро Кожемякин
заметил, что его слова уже не вызывают лестного внимания, их
стали принимать бесспорно и, всё более нетерпеливо ожидая конца его речи, в конце торопливо говорили, кивая ему головой...
Кожемякин пристально оглядел дворника и
заметил, что лицо Максима похудело, осунулось, но
стало ещё более независимым и решительным.
Чтение
стало для него необходимостью: он чувствовал себя так, как будто долго шёл по открытому месту и со всех сторон на него смотрело множество беспокойных, недружелюбных глаз — все они требовали чего-то, а он хотел скрыться от них и не знал куда; но вот нашёлся уютный угол, откуда не видать этой бесполезно раздражающей жизни, — угол, где можно жить, не
замечая, как нудно, однообразно проходят часы.
— И я, — резонно
заметила девушка, подошла к нему и, ласково улыбаясь,
стала просить: — Сходите к нему, а? Пожалуйста! Ну — сходите!
Когда прошло то размягченье, произведенное в ней близостью смерти, Алексей Александрович
стал замечать, что Анна боялась его, тяготилась им и не могла смотреть ему прямо в глаза. Она как будто что-то хотела и не решалась сказать ему и, тоже как бы предчувствуя, что их отношения не могут продолжаться, чего-то ожидала от него.
Неточные совпадения
Как ни просила вотчина, // От должности уволился, // В аренду снял ту мельницу // И
стал он пуще прежнего // Всему народу люб: // Брал за
помол по совести.
— Сижу я намеднись в питейном, — свидетельствовала она, — и тошно мне, слепенькой,
стало; сижу этак-то и все думаю: куда,
мол, нонче народ против прежнего гордее
стал!
Бога забыли, в посты скоромное едят, нищих не оделяют; смотри,
мол, скоро и на солнышко прямо смотреть
станут!
Вронский взглянул на них, нахмурился и, как будто не
заметив их, косясь на книгу,
стал есть и читать вместе.
Прежде (это началось почти с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он
замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная, не было полной уверенности в том, что дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы
стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё
становится больше и больше.