— Хорош солдат — железо, прямо сказать! Работе — друг, а не то, что как все у нас: пришёл, алтын сорвал, будто сук сломал, дерево сохнет, а он и не охнет! Говорил он про тебя намедни, что ты к делу хорошо будто пригляделся. Я ему верю. Ему во всём верить можно: язык свихнёт, а
не соврёт!
— А не приставайте —
не совру! Чего она пристаёт, чего гоняет меня, забава я ей? Бог, да то, да сё! У меня лева пятка умней её головы — чего она из меня душу тянеть? То — не так, друго — не так, а мне что? Я свой век прожил, мне наплевать, как там правильно-неправильно. На кладбищу дорога всем известна, не сам я туда пойду, понесуть; не бойсь, с дороги не собьются!
Прогони его!» Опять она посоловела, трясёт меня, испугалась, шепчет, точно кипятком обдавая: «Что тебе привиделось, что ты, не смей, забудь!» Я — пуще плачу: «
Не ври, знаю я всё!» Ну, и она заплакала тогда, жмёт меня так, что едва дышу, и — плачет!
Неточные совпадения
— Хоруша — все любит, нехоруша — никакой
не любит, — татар прямой! Это — русска никого
не любит, ни хоруша, ни плохой —
врать любит русска! Пушкарь — прямой, ух! Наша народ простая, она прямой любит…
— Ты, Маркуша, — придерживай язык. Я те
врать не позволю!
— Никто ничего
не знает этого. Это всё
врут на меня, ты
не верь. Закон есть, по закону Ваське приводится в остроге сидеть, а нам с тобой на воле гулять! Идём в избу-то!
Про женщин очень памятно Дроздов говорит, хоть и
не всегда понятно. С Максимом они всё спорят, и на все слова Дроздова Максим возражает:
врёшь! Выдаёт себя Дроздов за незаконнорожденного, будто мать прижила его с каким-то графом, а Максим спрашивает...
— Я в этих делах наблошнился до большой тонкости. Он мне — стар-де я, мне
не учить, а помирать надо. Не-ет, брат,
врёшь! Ну, обратал я его и вожу вот, старого пса, — я эти штуки наскрозь проник!
— Идут, чу! Ты, чёрт, —
ври чего-нибудь!
Не хочу огласки…
— Что ты
врёшь! — вздрогнул и с отвращением воскликнул Кожемякин, поднявшись и садясь на кровати, но Дроздов,
не слыша, продолжал тревожным, всхлипывающим шёпотом...
— Хорошая баба русская, хитрая, всё понимает всегда, добрая очень, лучше
соврёт, а
не обидит, когда
не хочет. В трудный день так умеет сделать: обнимет, говорит — ничего, пройдёт, ты потерпи, милый. Божия матерь ей близка, всегда её помнит. И молчит, будто ей ничего
не надо, а понимает всё. Ночью уговаривает: мы других
не праведней, забыть надо обиду, сами обижаем — разве помним?
« — Дело в том, — сказал он сегодня, час назад, — дело в том, что живёт на свете велие множество замученных, несчастных, а также глупых и скверных людей, а пока их столь много, сколь ни любомудрствуй, ни
ври и ни лицемерь, а хорошей жизни для себя никому
не устроить.
— Ну,
врёшь! — сказал дядя, предложив мне идти домой, а поп отскочил в угол и свернулся там на кресле, видимо, рассердясь, мне сунул руку молча, а дяде и головой
не кивнул.
— А —
врёшь, Виктор! — крикнул Смагин Ревякину. — Удовольствие — смех, со смехом
не помолишься!
Провинюсь в чём — сам приду и скажу, ни разу
не помню, чтобы
соврал ей!
— Я ему и помешать
не успел. Всё это надо погасить, — говорил Никон внушительно, — ты угости хорошенько всех, кто тут есть, они и забудут скандал, на даровщинку напившись. Надо
соврать им чего-нибудь. В псалтыре сказано на такие случаи: «Коль ложь во спасение».
— Перестань-ко
врать, смятоша-святоша! И сердце у тебя
не болит, и псалмов ты
не знаешь…
— Я как привёл его тогда к ней — по глазам её, по усмешке понял, что дурака играю. Ожгло. После она спрашивает меня, как ты: «
Не боишься?» — «Нет», мол. «А
не жалеешь?» Как сознаться, что и жалею и боюсь? Она будто рассердилась: «Никогда, говорит, ты меня честно
не любил! Да». Конечно —
врала, глаза прикрыть мне старалась!
— Они очень много
врут,
не бывает того, что они рассказывают, если бы это было — я уж знала бы, мне мамочка рассказывала всё, про людей и женщин, совсем — всё! А они это — со зла!
— Ну, брат,
не ври, меня не проведешь, боишься родителя-то? А я тебе скажу, что совершенно напрасно. Мне все равно, какие у вас там дела, а только старик даже рад будет. Ей-богу… Мы прямо на маменькину половину пройдем. Ну, так едешь, что ли? Я на своей лошади за тобой приехал.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок!
Врет,
врет — и нигде
не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь
не спишь, стараешься для отечества,
не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Не верит:
врут, разбойники!
Г-жа Простакова.
Врет он, друг мой сердечный! Нашел деньги, ни с кем
не делись. Все себе возьми, Митрофанушка.
Не учись этой дурацкой науке.
Г-жа Простакова. Что? Что ты это, Пафнутьич,
врешь? Я
не вслушалась.
Проводив княгиню Бетси до сеней, еще раз поцеловав ее руку выше перчатки, там, где бьется пульс, и,
наврав ей еще такого неприличного вздору, что она уже
не знала, сердиться ли ей или смеяться, Степан Аркадьич пошел к сестре. Он застал ее в слезах.