Правило четырех

Марина Дробкова, 2016

Продолжение необыкновенной истории Ани Пчелкиной. Цепь удивительных событий приводит ее на остров Центральный, в благополучный мир передовых технологий и искусственного интеллекта, где все довольны и счастливы. Но так ли все здорово и безмятежно, как кажется на первый взгляд? Пусть здесь нет орланов, которые пугали жителей Светлоярска, зато на каждом шагу роботы-искины, от одного вида которых Аню почему-то бросает в дрожь. Какие испытания ждут юную техноведьму? Об этом известно лишь обитателям заоблачной башни, которые свысока наблюдают за людьми, орланами, искинами. Они ведут свою игру, правила которой понятны пока только им.

Глава пятая

О длинной дороге, песнях и бомбах-вонючках

Аня

Мы сидели внизу на столе и разговаривали. Я не стала рассказывать, что я — техно. Арт все равно не поймет. Я жила в интернате, случайно узнала, что мои родители — в тюрьме на Центральном острове. Предположительно здесь же мой брат-близнец, которого усыновили в раннем детстве, и вот я сбежала и ищу их. Так звучала моя версия. Поскольку я ничего не наврала — все это может и не быть правдой, но я-то во все это верю! — Арт, кажется, тоже поверил. А еще я коротко рассказала ему про встречу с детьми в библиотеке. Услышав, что Линкка выглядит более нормальной по сравнению с мальчишками, он несколько повеселел.

— Интересно вы живете… А что от искинов сбежала? Мне в больнице нравилось.

— Не знаю… Мне рядом с ними как-то… неприятно.

— Ты прям как моя Елка, — усмехнулся Арт. — Когда водил ее зубы лечить, она так орала, как будто ее режут. Я спрашиваю: больно? А она: «Нет, искины противные!» Прикинь?

У меня возникла безумная мысль.

— Послушай… как она сюда вошла, а? Замок же закрыт был.

Арт не сразу ответил.

— Разве не ты ее впустила?

Ну, это уж точно вранье. Не думает он, что ее впустила я.

— Нет, я спала. Почему ты не хочешь сказать? Я ведь не искин, никуда ее не заберу.

— Потому что это бред. Ты бы поверила, что кто-то ходит через закрытые двери?

Я вспомнила тренерскую. Там вообще не было двери, но я как-то очутилась в Городе-за-воротами. Сказать ему? А вдруг это ловушка?

— Поверила бы, — только и ответила я.

Но Арт явно не хотел продолжать разговор на эту тему.

— Как, говоришь, зовут твоего брата?

— Алеша. Фамилию я не знаю, Пчелкина — это ведь ненастоящая моя фамилия, мне ее в интернате дали.

— Если твоего брата действительно воспитывают здесь искины, то имя с фамилией тебе ничем не помогут — ему давно дали ник.

— Что такое этот ник? Зачем он?

— Ну как… — растерялся Арт. — Это вроде имени, только… Имена, я слышал, повторяются. А ник у каждого свой, второго такого же на острове нет, иначе тебя нельзя записать в Паутину. В информационную сеть.

— Зачем записывать? — нахмурилась я.

— Хм. — Арт пожал плечами. — Ну, чтобы были твои данные. Вот, например, карточка школьника. — Он достал из кармана прямоугольник — такая же карта была у Линкки. — Она выдается, как только твои данные записывают в Паутину. А с ней ты потом ездишь на транспорте, ешь в школьной столовой, к искинам в клинику ходишь, если надо, раз в год по ней покупаешь тетради… Еще для чего-то она нужна, я просто не в теме.

— В библиотеку ходить, — подсказала я.

— О, ты больше меня знаешь! — отозвался Арт, засовывая карту в карман. — Слушай. Представь, во что превратился твой брат с мыслешунтом. Тебе точно надо его видеть? Он и не помнит ни тебя, ни родителей… вообще ничего.

— Почему с мыслешунтом? — горячо возразила я. — У тебя и твоих друзей же нет мыслешунтов! Может, он в нормальную семью попал, к людям!

Арт странно посмотрел на меня.

— К людям? — переспросил он, наморщив лоб. — Бред полный. Бывает, что своих детей оставляют. Но чтобы брали чужих? Никогда не слышал. На воспитание берут только искины. Для них это вроде игрушечных бобиков. Некоторые родители еще и спасибо говорят, что у них ребенка забрали. А ты говоришь: в нормальную семью. Ха-ха три раза.

Я растерялась. Но если Алеша у искинов, как же он… Ведь ему должно быть плохо рядом с ними, он бы не смог… А может, внезапно осенило меня, мой брат — не техно? С чего я взяла, что он обязательно техно? Тогда ему, наверное, все равно.

Я слезла со стола и уселась на скамейку лицом к Арту.

— Но как же я его найду?! — произнесла я, подперев кулаком голову.

— Все-таки хочешь найти? — неодобрительно протянул Арт. — Даже если он… как…

— Но Линкка же — человек как человек! — ухватилась я за последний аргумент.

— Линкку забрали в одиннадцать лет! — возразил Арт. — За четыре года, может, она просто не успела превратиться в железную болванку. А твоему братану сколько было?

— Полтора года, — упавшим голосом ответила я.

Арт присвистнул:

— Капец котенку.

Я почувствовала, как по щекам катятся слезы.

— Слушай, извини, — смутился Арт. — Может, не так все плохо.

— Но ты же сказал… что… — всхлипывала я.

— Мало ли что я сказал, нашла кого слушать, — ответил он мрачно.

— Тогда… скажи, как его можно найти? Вы все говорите про какую-то Паутину…

Я вытерла слезы ладонью.

— Паутина — это информационная сеть. Чтобы в ней что-то искать, надо ввести данные. А что вводить, если ник не знаем и фотки нет? Да в нее на раз и не попасть.

Я почувствовала, что очень устала. Сегодняшний день, плавно перешедший в ночь, выдался невероятно длинным. Я просто уронила голову на руки… а дальше не помню.

* * *

Проснулась я от того, что солнечный свет бил в глаза. Оказывается, внизу есть круглое окошко. Шея и плечи затекли, еле повернула голову. Спать, сидя за столом, — это ужас-ужас.

Арта не было. Он только оставил мне свою толстовку, которая успела сползти на пол. Я поскорее натянула ее: со сна холодно. Руки утонули в рукавах, а шорт из-под нее вообще не было видно. Жалко, что толстовка не до пят. Кое-как покрутив шеей, я подошла к лестнице.

— Елка, ты там? — крикнула я на всякий случай.

Мне никто не ответил. Конечно же Арт увел племянницу.

Я отыскала дверь в туалет, там же имелась треснутая раковина, и даже холодная вода из крана шла. При свете дня хорошо видна была плесень на стенах маяка — тут как-никак сыро.

Щелкнул замок, и на пороге появился Арт. В руках он держал какую-то штуку в чехле, а под мышкой — сверток.

— Здорово́. Выспалась?

— Привет. Угу, только шея болит, — усмехнулась я.

— Сочувствую. Слушай, жрать охота. Тебе, наверное, тоже. Денег нет, дома — пусто, остался один бутерброд, для матери. Она сейчас с работы придет… Елке хорошо, ее в саду накормят. Поможешь заработать?

— А… конечно, а что надо делать? А что это у тебя? — посыпались из меня вопросы.

— Это? — Арт швырнул сверток на стол — тот распался на джинсы и водолазку — и похлопал по предмету в чехле. — Гитара. Ты петь или танцевать умеешь? Хотя бы как-нибудь. Сильно хорошо не нужно.

— Могу… петь.

— Ну и ок. А это я тебе принес сеструхины шмотки, она из них давно выросла. Меряй, погода не для шортиков.

Штаны были жутко драные. Вернее, их словно нарочно кто-то разрезал в нескольких местах, по краям дырок свисала бахрома.

— Ой…

— Да это специально, ты не думай. Ньютка любила выпендриться.

Водолазка была белой, а спереди намалеван рисунок: перевернутая башня, в которой, как в рожке, болтались три розовых шарика мороженого. Сама бы я ни за что такое не надела. Но по необходимости сойдут любые вещи.

— Спасибо тебе… — искренне поблагодарила я Арта. — Я тогда… наверх…

— Я отвернусь, не беспокойся. Времени жалко.

Арт повернулся спиной к столу, а я, не раздумывая долго, начала переодеваться.

— Блин! — воскликнул он вдруг.

— Что?

— Кроссовки забыл. Хотел же взять! Шлепанцы твои — просто песня.

— Ничего, я с ними сроднилась, — вздохнула я, натягивая водолазку.

— Вообще… надо тебя привести к нам. У сестры еще всякое барахло осталось, тебе пригодится, — заявил Арт, слегка запнувшись.

Да уж. Я бы не отказалась от еще кое-какого «барахла». И неважно, что ношеного.

Медальон спрятать под водолазку не получилось — она же в обтяг, это не свободная футболка. Хотела снять и сунуть в карман, но меня ждал сюрприз: карманы джинсов оказались «обманками». Пришлось оставить медальон сверху. Булавку с остатками ниток пришпилила к штанине изнутри.

— Готово! — объявила я.

Арт обернулся.

— О, в самый раз, отлично!

Честно говоря, джинсы были мне длинноваты, но я их подвернула. Толстовку вернула Арту, и он поскорее натянул ее.

— А это что у тебя, можно глянуть?

Не дожидаясь разрешения, Арт взял медальон в руки, чтоб удобнее было рассматривать.

— Просто балерина, — как можно спокойнее ответила я.

Арт повертел медальон в руках.

— Он играет? Можно?

Трогать ключик он не спешил — дождался ответа.

— Промок, к сожалению. Где бы тут у вас починить, а?..

Арт отпустил медальон.

— Смотря что внутри — микросхема или механика.

— Э?..

— Ясно, — усмехнулся он. — Что за музыка была?

— «Шутка» Баха. Не знаешь, случайно?

Конец ознакомительного фрагмента.