— Ступай же,
говорят тебе! — кричали запорожцы. Двое из них схватили его под руки, и как он ни упирался ногами, но был наконец притащен на площадь, сопровождаемый бранью, подталкиваньем сзади кулаками, пинками и увещаньями. — Не пяться же, чертов сын! Принимай же честь, собака, когда тебе дают ее!
— Молчи ж,
говорят тебе, чертова детина! — закричал Товкач сердито, как нянька, выведенная из терпенья, кричит неугомонному повесе-ребенку. — Что пользы знать тебе, как выбрался? Довольно того, что выбрался. Нашлись люди, которые тебя не выдали, — ну, и будет с тебя! Нам еще немало ночей скакать вместе. Ты думаешь, что пошел за простого козака? Нет, твою голову оценили в две тысячи червонных.
Неточные совпадения
— Ну, давай на кулаки! —
говорил Тарас Бульба, засучив рукава, — посмотрю я, что за человек
ты в кулаке!
— Да он славно бьется! —
говорил Бульба, остановившись. — Ей-богу, хорошо! — продолжал он, немного оправляясь, — так, хоть бы даже и не пробовать. Добрый будет козак! Ну, здорово, сынку! почеломкаемся! — И отец с сыном стали целоваться. — Добре, сынку! Вот так колоти всякого, как меня тузил; никому не спускай! А все-таки на
тебе смешное убранство: что это за веревка висит? А
ты, бейбас, что стоишь и руки опустил? —
говорил он, обращаясь к младшему, — что ж
ты, собачий сын, не колотишь меня?
— Э, да
ты мазунчик, как я вижу! —
говорил Бульба.
— Эх, как важно развернулся! Фу
ты, какая пышная фигура! —
говорил он, остановивши коня.
— Как не можно? Как же
ты говоришь: не имеем права? Вот у меня два сына, оба молодые люди. Еще ни разу ни тот, ни другой не был на войне, а
ты говоришь — не имеем права; а
ты говоришь — не нужно идти запорожцам.
— Неразумная голова, —
говорил ему Тарас. — Терпи, козак, — атаман будешь! Не тот еще добрый воин, кто не потерял духа в важном деле, а тот добрый воин, кто и на безделье не соскучит, кто все вытерпит, и хоть
ты ему что хочь, а он все-таки поставит на своем.
— Скажи, скажи, отчего, как
ты здесь? —
говорил Андрий, почти задыхаясь, шепотом, прерывавшимся всякую минуту от внутреннего волнения. — Где панночка? жива ли еще она?
— Что ж, она замужем? Да
говори же, какая
ты странная! что она теперь?..
— Не обманывай, рыцарь, и себя и меня, —
говорила она, качая тихо прекрасной головой своей, — знаю и, к великому моему горю, знаю слишком хорошо, что
тебе нельзя любить меня; и знаю я, какой долг и завет твой:
тебя зовут отец, товарищи, отчизна, а мы — враги
тебе.
— Спасибо
тебе, батько! Молчал, молчал, долго молчал, да вот наконец и сказал. Недаром
говорил, когда собирался в поход, что будешь пригоден козачеству: так и сделалось.
—
Ты, жид, это мне
говоришь?
— Врешь
ты, чертов сын! — сказал Бульба. — Сам
ты собака! — Как
ты смеешь
говорить, что нашу веру не уважают? Это вашу еретическую веру не уважают!
— „А солдатскую шинель, — говорит капитан-исправник, загвоздивши тебе опять в придачу кое-какое крепкое словцо, — зачем стащил? и у священника тоже сундук с медными деньгами?“ — „Никак нет, —
говоришь ты, не сдвинувшись, — в воровском деле никогда еще не оказывался“.
— Знаете что? — сказала вдруг Сонечка, — я с одними мальчиками, которые к нам ездят, всегда
говорю ты; давайте и с вами говорить ты. Хочешь? — прибавила она, встряхнув головкой и взглянув мне прямо в глаза.
Неточные совпадения
Хлестаков. Стой,
говори прежде одна. Что
тебе нужно?
Анна Андреевна. Цветное!.. Право,
говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай
тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы
тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах
ты, рожа!
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (
Говорит скоро.)А все
ты, а всё за
тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «Я
тебя, —
говорит, — не буду, —
говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это,
говорит, запрещено законом, а вот
ты у меня, любезный, поешь селедки!»