Неточные совпадения
«Может быть, это и правда, что ты ничего не скажешь худого, — подумала про себя красавица, — только
мне чудно… верно, это лукавый! Сама, кажется, знаешь, что не годится так… а силы недостает взять
от него руку».
— Враг
меня возьми, если
мне, голубко, не представилась твоя рожа барабаном, на котором
меня заставили выбивать зорю, словно москаля, те самые свиные рожи,
от которых, как говорит кум…
— И ты туда же, кум! Чтобы
мне отсохнули руки и ноги, если что-нибудь когда-либо крал, выключая разве вареники с сметаною у матери, да и то еще когда
мне было лет десять
от роду.
—
Я не злопамятен, Солопий. Если хочешь,
я освобожу тебя! — Тут он мигнул хлопцам, и те же самые, которые сторожили его, кинулись развязывать. — За то и ты делай, как нужно: свадьбу! — да и попируем так, чтобы целый год болели ноги
от гопака.
— Добре!
от добре! — сказал Солопий, хлопнув руками. — Да
мне так теперь сделалось весело, как будто мою старуху москали увезли. Да что думать: годится или не годится так — сегодня свадьбу, да и концы в воду!
Признаюсь,
я немного пришел в тупик
от такого вопроса.
— А что до этого дьявола в вывороченном тулупе, то его, в пример другим, заковать в кандалы и наказать примерно. Пусть знают, что значит власть!
От кого же и голова поставлен, как не
от царя? Потом доберемся и до других хлопцев:
я не забыл, как проклятые сорванцы вогнали в огород стадо свиней, переевших мою капусту и огурцы;
я не забыл, как чертовы дети отказались вымолотить мое жито;
я не забыл… Но провались они,
мне нужно непременно узнать, какая это шельма в вывороченном тулупе.
— Что вы, братцы! — говорил винокур. — Слава богу, волосы у вас чуть не в снегу, а до сих пор ума не нажили:
от простого огня ведьма не загорится! Только огонь из люльки может зажечь оборотня. Постойте,
я сейчас все улажу!
Она страшная ведьма:
мне не было
от нее покою на белом свете.
— Посмотри, посмотри! — быстро говорила она, — она здесь! она на берегу играет в хороводе между моими девушками и греется на месяце. Но она лукава и хитра. Она приняла на себя вид утопленницы; но
я знаю, но
я слышу, что она здесь.
Мне тяжело,
мне душно
от ней.
Я не могу чрез нее плавать легко и вольно, как рыба.
Я тону и падаю на дно, как ключ. Отыщи ее, парубок!
— Нет,
я не хочу быть вороном! — сказала девушка, изнемогая
от усталости. —
Мне жалко отнимать цыпленков у бедной матери!
Месяц, остановившийся над его головою, показывал полночь; везде тишина;
от пруда веял холод; над ним печально стоял ветхий дом с закрытыми ставнями; мох и дикий бурьян показывали, что давно из него удалились люди. Тут он разогнул свою руку, которая судорожно была сжата во все время сна, и вскрикнул
от изумления, почувствовавши в ней записку. «Эх, если бы
я знал грамоте!» — подумал он, оборачивая ее перед собою на все стороны. В это мгновение послышался позади его шум.
Я держу заклад, что это человек, а не черт! — так кричал голова своим сопутникам, и Левко почувствовал себя схваченным несколькими руками, из которых иные дрожали
от страха.
Я вижу теперь, что
я совсем не хороша! — и, отдвигая несколько подалее
от себя зеркало, вскрикнула: — Нет, хороша
я!
Я думаю, у
меня горло замерзло
от проклятого морозу.
Черт всплеснул руками и начал
от радости галопировать на шее кузнеца. «Теперь-то попался кузнец! — думал он про себя, — теперь-то
я вымещу на тебе, голубчик, все твои малеванья и небылицы, взводимые на чертей! Что теперь скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего села человек в моих руках?» Тут черт засмеялся
от радости, вспомнивши, как будет дразнить в аде все хвостатое племя, как будет беситься хромой черт, считавшийся между ними первым на выдумки.
— Встань! — сказала ласково государыня. — Если так тебе хочется иметь такие башмаки, то это нетрудно сделать. Принесите ему сей же час башмаки самые дорогие, с золотом! Право,
мне очень нравится это простодушие! Вот вам, — продолжала государыня, устремив глаза на стоявшего подалее
от других средних лет человека с полным, но несколько бледным лицом, которого скромный кафтан с большими перламутровыми пуговицами, показывал, что он не принадлежал к числу придворных, — предмет, достойный остроумного пера вашего!
— По чести скажу вам:
я до сих пор без памяти
от вашего «Бригадира». Вы удивительно хорошо читаете! Однако ж, — продолжала государыня, обращаясь снова к запорожцам, —
я слышала, что на Сечи у вас никогда не женятся.
— Э, козак! знаешь ли ты…
я плохо стреляю: всего за сто сажен пуля моя пронизывает сердце.
Я и рублюсь незавидно:
от человека остаются куски мельче круп, из которых варят кашу.
— Снилось
мне, чудно, право, и так живо, будто наяву, — снилось
мне, что отец мой есть тот самый урод, которого мы видали у есаула. Но прошу тебя, не верь сну. Каких глупостей не привидится! Будто
я стояла перед ним, дрожала вся, боялась, и
от каждого слова его стонали мои жилы. Если бы ты слышал, что он говорил…
— Да, сны много говорят правды. Однако ж знаешь ли ты, что за горою не так спокойно? Чуть ли не ляхи стали выглядывать снова.
Мне Горобець прислал сказать, чтобы
я не спал. Напрасно только он заботится;
я и без того не сплю. Хлопцы мои в эту ночь срубили двенадцать засеков. Посполитство [Посполитство — польские и литовские паны.] будем угощать свинцовыми сливами, а шляхтичи потанцуют и
от батогов.
— Нет, не называй его отцом моим! Он не отец
мне. Бог свидетель,
я отрекаюсь
от него, отрекаюсь
от отца! Он антихрист, богоотступник! Пропадай он, тони он — не подам руки спасти его. Сохни он
от тайной травы — не подам воды напиться ему. Ты у
меня отец мой!
—
Я тебя не завела, а вывела; вынесла на руках моих из душного подвала. Замкнула ключиком, чтобы тебе не досталось чего
от пана Данила.
— Слушай, жена моя! — сказал Данило, — не оставляй сына, когда
меня не будет. Не будет тебе
от Бога счастия, если ты кинешь его, ни в том, ни в этом свете. Тяжело будет гнить моим костям в сырой земле; а еще тяжелее будет душе моей.
—
Мне нет
от него покоя! Вот уже десять дней
я у вас в Киеве; а горя ни капли не убавилось. Думала, буду хоть в тишине растить на месть сына… Страшен, страшен привиделся он
мне во сне! Боже сохрани и вам увидеть его! Сердце мое до сих пор бьется. «
Я зарублю твое дитя, Катерина, — кричал он, — если не выйдешь за
меня замуж!..» — и, зарыдав, кинулась она к колыбели, а испуганное дитя протянуло ручонки и кричало.
И когда придет час меры в злодействах тому человеку, подыми
меня, Боже, из того провала на коне на самую высокую гору, и пусть придет он ко
мне, и брошу
я его с той горы в самый глубокий провал, и все мертвецы, его деды и прадеды, где бы ни жили при жизни, чтобы все потянулись
от разных сторон земли грызть его за те муки, что он наносил им, и вечно бы его грызли, и повеселился бы
я, глядя на его муки!
Не мешает здесь и
мне сказать, что он вообще не был щедр на слова. Может быть, это происходило
от робости, а может, и
от желания выразиться красивее.
Вот, скинувши новые сапоги и обернувши в хустку, чтобы не покоробились
от дождя, задал он такого бегуна, как будто панский иноходец. Влез в курень, промокши насквозь, накрылся тулупом и принялся ворчать что-то сквозь зубы и приголубливать черта такими словами, каких
я еще отроду не слыхивал. Признаюсь,
я бы, верно, покраснел, если бы случилось это среди дня.