Неточные совпадения
Тот, о ком я
говорю, был человек смелости испытанной,
не побоявшийся ни «Утюга», ни «волков Сухого оврага», ни трактира «Каторга», тем более, что он знал
и настоящую сибирскую каторгу.
Убитый был «кот». Убийца — мститель за женщину. Его так
и не нашли — знали, да
не сказали,
говорили: «хороший человек».
Нищий-аристократ берет, например, правую сторону Пречистенки с переулками
и пишет двадцать писем-слезниц,
не пропустив никого, в двадцать домов, стоящих внимания. Отправив письмо, на другой день идет по адресам. Звонит в парадное крыльцо: фигура аристократическая, костюм, взятый напрокат, приличный. На вопрос швейцара
говорит...
— Да, очень. Вот от него мне памятка осталась. Тогда я ему бланк нашей анкеты дал, он написал, а я прочел
и усомнился. А он
говорит: «Все правда. Как написано — так
и есть. Врать
не умею».
Дело о задушенном индейце в воду кануло, никого
не нашли. Наконец года через два явился законный наследник — тоже индеец, но одетый по-европейски. Он приехал с деньгами, о наследстве
не говорил, а цель была одна — разыскать убийц дяди. Его сейчас же отдали на попечение полиции
и Смолина.
Тащат
и тащат. Хочешь
не хочешь, заведут в лавку. А там уже обступят другие приказчики: всякий свое дело делает
и свои заученные слова
говорит. Срепетовка ролей
и исполнение удивительные. Заставят пересмотреть, а то
и примерить все:
и шубу,
и пальто,
и поддевку.
— Да бери, голубок, бери, мы ведь силой
не отнимаем, —
говорит торговка
и вдруг с криком ужаса: — Да куды ж это делось-то? Ах, батюшки-светы, ограбили, среди белого дня ограбили!
В тот день, когда произошла история с дыркой, он подошел ко мне на ипподроме за советом: записывать ли ему свою лошадь на следующий приз, имеет ли она шансы? На подъезде, после окончания бегов, мы случайно еще раз встретились,
и он предложил по случаю дождя довезти меня в своем экипаже до дому. Я отказывался,
говоря, что еду на Самотеку, а это ему
не по пути, но он уговорил меня
и, отпустив кучера, лихо домчал в своем шарабане до Самотеки, где я зашел к моему старому другу художнику Павлику Яковлеву.
— Так,
говорите, без персидской ромашки
и пьес
не было бы?
Тогда Черняев приехал в Москву к Хлудову, последний устроил ему
и себе в канцелярии генерал-губернатора заграничный паспорт,
и на лихой тройке, никому
не говоря ни слова, они вдвоем укатили из Москвы — до границ еще распоряжение о невыпуске Черняева из России
не дошло.
И указывал на кого-нибудь,
не предупреждая, — приходилось
говорить. А художник Синцов уже сидел за роялем, готовый закончить речь гимном… Скажет кто хорошо — стол кричит...
А при жизни С.
И. Грибков
не забывал товарищей. Когда разбил паралич знаменитого В. В. Пукирева
и он жил в бедной квартирке в одном из переулков на Пречистенке, С.
И. Грибков каждый месяц посылал ему пятьдесят рублей с кем-нибудь из своих учеников. О В. В. Пукиреве С.
И. Грибков всегда
говорил с восторгом...
Ну я
и говорю: «Ваше сиятельство,
не обессудьте уж,
не побрезгуйте моим…» Да вот эту самую мою анютку с хвостиком, берестяную —
и подношу…
— Вот там; да ее
не заводим: многие гости обижаются на машину — старье,
говорят! У нас теперь румынский оркестр… —
И, сказав это, метрдотель повернулся, заторопился к другому столу.
—
И очень даже просто! Только случая
не упустил. А вы
говорите: «Та-ра-кан»!
— До сих пор одна из них, — рассказывал мне автор дневника
и очевидец, — она уж
и тогда-то
не молода была, теперь совсем старуха, я ей накладку каждое воскресенье делаю, — каждый раз в своем блудуаре со смехом про этот вечер
говорит… «Да уж забыть пора», — как-то заметил я ей. «
И што ты… Про хорошее лишний раз вспомнить приятно!»
— Сезон блюсти надо, —
говаривал старшина по хозяйственной части П.
И. Шаблыкин, великий гурман, проевший все свои дома. — Сезон блюсти надо, чтобы все было в свое время. Когда устрицы флексбургские, когда остендские, а когда крымские. Когда лососина, когда семга… Мартовский белорыбий балычок со свежими огурчиками в августе
не подашь!
Эта мера в связи с волнениями студентов вызвала протест всей интеллигенции
и полное сочувствие к студенчеству в широких слоях населения. Но в печати никаких подробностей
и никаких рассуждений
не допускалось:
говорили об этом втихомолку.
«Кусочник» следит, когда парильщик получает «чайные», он знает свою публику
и знает, кто что дает. Получая обычный солодовниковский двугривенный, он
не спрашивает, от кого получен, а
говорит...
Как-то вышло, что суд присудил Ф. Стрельцова только на несколько месяцев в тюрьму. Отвертеться
не мог — пришлось отсиживать, но сказался больным, был отправлен в тюремную больницу, откуда каким-то способом —
говорили, в десять тысяч это обошлось, — очутился дома
и, сидя безвыходно, резал купоны…
Алексей Федорович
не смел
говорить брату об увлечении, которое считал глупостью, стоящей сравнительно недорого
и не нарушавшей заведенного порядка жизни: деньги, деньги
и деньги.
Никогда
и ничем
не болевший старик вдруг почувствовал, как он
говорил, «стеснение в груди». Ему посоветовали сходить к Захарьину, но, узнав, что за прием на дому тот берет двадцать пять рублей, выругался
и не пошел.
Пушкин о ней так
говорит: „Боюсь, брусничная вода мне б
не наделала вреда“,
и оттого он ее пил с араком».
С удовольствием он рассказывал, любил
говорить,
и охотно все его слушали. О себе он
не любил поминать, но все-таки приходилось, потому что рассказывал он только о том, где сам участником был, где себя
не выключишь.
Иногда называл себя в третьем лице, будто
не о нем речь. Где
говорит, о том
и вспоминает: в трактире — о старых трактирах, о том, кто
и как пил, ел; в театре в кругу актеров — идут воспоминания об актерах, о театре.
И чего-чего он
не знал! Кого-кого он
не помнил!
Сразу узнал его — мы десятки раз встречались на разных торжествах
и, между прочим, на бегах
и скачках, где он нередко бывал, всегда во время антрактов скрываясь где-нибудь в дальнем углу, ибо, как он
говорил: «
Не подобает бывать духовной особе на конском ристалище, начальство увидит, а я до коней любитель!»
Через минуту банщик домывает мне голову
и,
не извинившись даже, будто так
и надо было,
говорит...
Московские купцы, любившие всегда над кем-нибудь посмеяться,
говорили ему: «Ты, Петр, мне
не заправляй Петра Кирилыча!» Но Петр Кирилыч иногда отвечал купцу — он знал кому
и как ответить — так...
Был в трактире у «Арсентьича» половой, который
не выносил слова «лимон».
Говорят, что когда-то он украл на складе мешок лимонов, загулял у девочек, а они мешок развязали
и вместо лимонов насыпали гнилого картофеля.
К Бубнову переходили после делового завтрака от Лопашова
и «Арсентьича», если лишки за галстук перекладывали, а от Бубнова уже куда угодно, только
не домой. На неделю разгул бывал. Много было таких загуливающих типов. Один, например, пьет мрачно по трактирам
и притонам, безобразничает
и говорит только одно слово...
Шумела молодая рощица
и, наверное, дождалась бы Советской власти, но вдруг в один прекрасный день — ни рощи, ни решетки, а булыжная мостовая пылит на ее месте желтым песком. Как? Кто? Что? — недоумевала Москва. Слухи разные — одно только верно, что Хомяков отдал приказание срубить деревья
и замостить переулок
и в этот же день уехал за границу. Рассказывали, что он действительно испугался высылки из Москвы;
говорили, что родственники просили его
не срамить их фамилию.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох
и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего
и говорить про губернаторов…
Анна Андреевна. Вот хорошо! а у меня глаза разве
не темные? самые темные. Какой вздор
говорит! Как же
не темные, когда я
и гадаю про себя всегда на трефовую даму?
— Анна Андреевна именно ожидала хорошей партии для своей дочери, а вот теперь такая судьба: именно так сделалось, как она хотела», —
и так, право, обрадовалась, что
не могла
говорить.
Осип.
Говорит: «Этак всякий приедет, обживется, задолжается, после
и выгнать нельзя. Я,
говорит, шутить
не буду, я прямо с жалобою, чтоб на съезжую да в тюрьму».
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем,
и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.