Девушка, перепуганная будущностью, стала писать просьбу за просьбой; дело
дошло до государя, он велел переследовать его и прислал из Петербурга чиновника. Вероятно, средства Ярыжкиной не шли до подкупа столичных, министерских и жандармских следопроизводителей, и дело приняло иной оборот. Помещица отправилась в Сибирь на поселение, ее муж был взят под опеку, все члены уголовной палаты отданы под суд: чем их дело кончилось, не знаю.
Неточные совпадения
Слава Гумбольдта, тайного советника его прусского величества, которому
государь император изволил дать Анну и приказал не брать с него денег за материал и диплом,
дошла и
до них.
—
До сведения
государя императора, — сказал он мне, —
дошло, что вы участвуете в распространении вредных слухов для правительства.
«Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю:
дойдет до государя, ну да и послужной список тоже…
— Вздор!.. Я вижу. Все французская болезнь!.. своеволие!.. Хотите все по-своему сделать!.. Но вас я действительно оставить не могу. Надо мною тоже выше начальство есть… Эта ваша вольнодумная выходка может
дойти до государя… Что это вам пришла за фантазия!..
— Теперь он… перестал даже бывать… Вы расстались с ним навсегда… Напишите ему… что вы заступитесь за меня, что сами обратитесь к государю с просьбой о разводе; он тотчас же предупредит вас и поправит свою вину относительно меня… Иначе я сама
дойду до государя и государыни и брошусь к их ногам, умоляя заставить его покрыть мой позор… Я решилась на все… я не могу долее выносить такую жизнь… я терпела семь лет… семь долгих лет…
Неточные совпадения
Пока выбранные вами вакансии
дойдут до Санкт-Петербурга, и пока великому
государю нашему, его императорскому величеству императору Александру Третьему не благоугодно будет собственноручно их утвердить, и пока, наконец, высочайшее его соизволение не
дойдет до Москвы — вы будете нести военную службу со всеми ее строжайшими обязанностями неукоснительно и в двойном размере.
Сначала неудовольствие было глухо и не выходило из пределов законности: много челобитных подано было на имя
государя, только они не
доходили до него.
Надо было, чтобы это не
дошло как-нибудь в Петербурге
до государя.
— Нет,
государь милостивый, — отвечал Сергеич, — строгости особливой нет, а известно, что… дело барское,
до делов наших, крестьянских, доподлинно не
доходил; не все ведь этакие господа, как твой покойной папенька был: с тем, бывало, говоришь, словно со своим братом — все
до последней нитки по крестьянству знал; ну, а наш барин в усадьбу тоже наезжает временно, а мужики наши — глупой ведь, батюшка, народец, и полезут к нему со всякими нуждами, правыми и неправыми, так тоже в какой час попадут; в иной все смирно да ласково выслушает, а в другой, пожалуй, еле и ноги уплетут — да!
— А Господь их знает. Шел на службу, были и сродники, а теперь кто их знает. Целый год гнали нас
до полков, двадцать пять лет верой и правдой Богу и великому
государю служил, без малого три года отставка не выходила, теперь вот четвертый месяц по матушке России шагаю, а как
дойду до родимой сторонушки, будет ровно тридцать годов, как я ушел из нее… Где, чать, найти сродников? Старые, поди, подобрались, примерли, которые новые народились — те не знают меня.