Неточные совпадения
— Да, ваши
дела не опасны, не то что мои. Я вот
человек отпетый… — заметил со вздохом Лизаро.
Хотя распространенное газетами известие о его смерти и должно было на первое время усыпить бдительность разыскивающих его полицейских агентов, но Савин понимал, что последние не особенно-то доверчивы к газетным сообщениям и их профессиональный нюх будет, напротив, крайне заинтересован отсутствием трупа раздавленного поездом
человека, и найдутся даже чиновники-любители, которые по собственной инициативе займутся разъяснением этого
дела.
Будь еще господин Савин
человек малоизвестный, уехавший давно из России, тогда
дело было бы другое, но господин Савин был русским гвардейским офицером, имевшим множество знакомых, друзей и товарищей, могущих его узнать.
Не проявляй полиция в обхождении с
людьми этой грубости и наглости, конечно, было бы устранено много скандалов и
дел подобных настоящему.
Ничего не было бы удивительного в том, что
человек, обладающий большим состоянием, пожелал променять свою прежнюю «собачью жизнь» на жизнь, соответствующую его громадным средствам, тем более, что эта перемена жизни была далеко не безвыгодна для одержимого манией наживы богача, так как банкирское
дело и другие финансовые и биржевые операции расширили круг деятельности петербургского «паука», и в его паутину стали попадаться крупные трутни великосветского мира.
— А, вот в чем
дело! — равнодушно протянул Селезнев, посмотрев по указанному ему направлению. — В этом отношении я совершенно спокоен. Долинский честный
человек, я знаю его с детства и очень бы желал иметь его своим зятем. Я был бы очень рад, если бы ему удалось завоевать сердце моей дочери и получить согласие моей жены. Но я боюсь, что Люба уже сделала выбор.
Иван Александрович и отец Иосиф встретились, как встречаются
люди, ожидавшие встречи, и действительно, ежедневно летом, ранним утром, кроме праздничных
дней, когда была служба в церкви, они совершали утреннюю прогулку, проводя час-другой в задушевной беседе.
Об этом умении устраивать
дела, как и о необычайной аккуратности и знании
людей Алфимовым ходило по Петербургу много рассказов и анекдотов.
— Нет, я говорю совершенно серьезно… Я не могу вести
дело с
человеком, которого можно обмануть. Я убежден, что он тоже может обмануть.
— Молодой
человек не явился ни в тот
день, ни после. На другой
день, когда его ожидали, я прочитал в газетах, что в Сокольничьей роще, недалеко от роскошной дачи Подгурского, нашли убитым разыскиваемого петербургской полицией преступника Станислава Ядзовского… Я пошел посмотреть на труп моего друга Пальто, сюртук, бумаги — все было твое, кроме лица. Я ничего не сказал, решив, что для тебя же лучше, если тебя сочтут умершим. Каким образом очутилось твое платье и бумаги на убитом?
Вино, карты и женщины — эти три исторические силы падения
человека — сделали свое
дело и направили молодого
человека на тот путь, где один лишний шаг зачастую отделяет честного
человека от преступника.
— Я посоветовал бы вам не вмешиваться в это
дело самим. Лучше всего передать его хорошему
человеку сыскной полиции. Через час вы будете знать, в чем
дело… Мы сейчас это устроим, идем, Иван Корнильевич!
Но можно ли сравнивать и относиться одинаково к
человеку, совершившему преступление случайно, или только заподозренному, часто при роковом даже сцеплении улик, как было в
деле Дмитрия Павловича Сиротинина, в совершенном преступлении, и к
человеку, сделавшему из преступления ремесло?
Это вмешательство присяжных, то есть
людей беспристрастных, не профессиональных юристов, в участь обвиняемого с самого начала возбуждения уголовного
дела — бесспорно, самое правильное и гуманное применение суда совести.
Эти представители общества смотрят на
людей и жизнь общежитейскими беспристрастными глазами, а это уже огромный шаг вперед в
деле правосудия. Будь у нас в России такое учреждение, Дмитрий Павлович Сиротинин не был бы, быть может, прийдя утром в контору честным
человеком, к вечеру уже заключенным под стражу преступником.
«Со вчерашнего
дня я совсем другой
человек, — думал граф Петр Васильевич, проснувшись утром, — Да, эти чистые слезы, эти светлые радости не сравнятся ни с какими другими наслаждениями! И зачем только понадобилось Корнилию Потаповичу именно в эти
дни сводить со мною счеты», — продолжал он, схватывая со стола лист, испещренный цифрами.
Костюмированный бал Корнилия Потаповича происходил накануне
дня его рождения, а потому на другой
день более близкие
люди собрались к роскошному завтраку-обеду, назначенному, в виду позднего окончания бала, в четыре часа.
Граф Стоцкий постарался успокоить взбешенного графа и объяснил ему, что доказательство будет полно и несомненно только тогда, когда он потребует, чтобы его жена надела медальон в
день бала или даже лучше всего, когда бал начнется, иначе-де она может возвратить его от «того
человека», то есть от доктора Неволина, на время или навсегда.
Перспектива вечной, как ей казалось, близости к любимому
человеку, наполнившая все ее существо сладким трепетом, через несколько
дней после бегства сменилась томительным гнетущим сомнением.
— Не бесись, сердечный… У тебя там нож под сюртуком, зарезать хочешь? Смотри, не просчитайся! Все наши с тобой
дела, как я уже говорил тебе, в руках третьего
человека, и тронь ты один волос у меня на голове, он пустит их в ход! Одним словом, клянусь тебе честью каторжника — и жить, и погибать мы будем вместе.
Она знала, что
дела его не из блестящих, а к таким
людям полковница не чувствовала симпатии.
Он припомнил весь вчерашний
день, и отчаяние сменилось страшным негодованием честного
человека, заклейменного незаслуженно позорным именем вора.
Несмотря на многолетнее служение слепой, нелицеприятной и строгой Фемиде, в его сердце не были порваны человеческие струны. Ему не представлялся обвиняемый в форме отношения за известным номером в папке с синей оберткой, на которой напечатано слово «
Дело». Он всегда видел в нем
человека, старался заглянуть к нему в душу, расшевелить его совесть, нравственно на него воздействовать.
Они, действительно, как Дубянская передавала Селезневой, решили устранить совершенно от
дела Сергея Аркадьевича,
человека горячего, несдержанного и могущего только испортить придуманный Сергеем Павловичем план заставить Неелова жениться на Любовь Аркадьевне.
— Мне сдается, — начал он после некоторой паузы, не обратив внимания на замечание молодой девушки, — что нам в этом
деле может помочь опять же тот
человек, который помог и в московском…
— Он вскоре после вашего с ним знакомства сказал о вас: «Вот девушка, для которой я бросился бы в огонь и в воду, и не как за женщину, а как за
человека». А он не из тех
людей, у которых слово разнится от
дела.
Роковое стечение обстоятельств, как он знал, порождает — хотя, к счастью весьма редко — страшные судебные ошибки, а наличие этих роковых обстоятельств в
деле кассира банкирской конторы «Алфимов и сын» было очевидно, особенно для
людей, знавших кружок лиц, среди которого вращался молодой Алфимов.
Надо войти в эту шайку своим
человеком, чтобы добыть данные, могущие служить основанием для раскрытия
дела…
— Дай-то Бог… Но это
дело интересует меня теперь вдвойне из-за личности графа Стоцкого. Не мог же
человек измениться так нравственно и даже физически. Надо будет съездить к Гемпелю. Где он живет?
— Оставь меня, Семен! Я, разумеется, не назову имени
человека, прежде, чем расскажу, почему я его подозреваю! Когда Оля жила у вас, она познакомилась с некоей Левицкой, молодой девушкой, которая затащила ее в известный притон на Васильевском острове к полковнице Усовой. Не сдобровать бы уж ей и тогда, но спасибо добрый
человек Ястребов разъяснил нам, в чем
дело, и муж вовремя поехал к Усовой и застал Олю с глазу на глаз с…
«Нет, нет! — думала графиня. — Этого быть не может! Граф Петр
человек испорченный, но он не лицемер! Ведь именно в тот
день…»
— Поймите, наконец, что если вы и правы, и я подал ему некоторые советы в этом
деле, но ведь они клонились в его пользу, а не в ущерб.
Человек склонен следовать таким советам, вы же желаете, чтобы я заставил его накинуть себе петлю на шею, не могу же ручаться я, что он согласится.
Тяжелые
дни переживал этот, еще в сущности неиспорченный, безвольный, запутавшийся в расставленных ему жизненных сетях молодой
человек.
— Ну, вот и хорошо, ну, вот и отлично! — ласково заговорила она. — Люблю
людей, которые с охотой берутся за
дело!.. Жаль только, что лиф у тебя маловато вырезан. Ну, да ничего, зато руки у тебя прелестны, шея и грудь.
«Однако же и умница этот Савин! Приятно иметь
дело с таким
человеком!» — думал граф Сигизмунд Владиславович, занимаясь своим туалетом и решив, действительно, в этот же
день открыть глаза старику Алфимову и спасти кассира Сиротинина.
— Ползай на коленях и проси прощенья не у меня, а у этого честного
человека, которого ты безвинно заставил вынести позор ареста и содержания в тюрьме… Которого ты лишил свободы и хотел лишить чести. Вымаливай прощенья у него… Если он простит тебя, то я ограничусь изгнанием твоим из моего дома и не буду возбуждать
дела, если же нет, то и ты попробуешь тюрьмы, в которую с таким легким сердцем бросил преданного мне и тебе
человека…
— Позвольте мне искренно поздравить вас с таким оборотом
дела, предчувствие не обмануло меня, я был давно убежден в вашей невиновности… Вы вели себя не только как несомненно честный
человек, но как рыцарь…
Глаза то и
дело наполнялись слезами, когда он смотрел на за несколько лет привычную для него обстановку дома
человека, которого он, по завещанию матери, называл отцом.
— Не увлекайтесь материнским чувством, — с иронической улыбкой заметил граф Стоцкий, — ведь вы же и готовили ее, чтобы она кого-нибудь при ком-нибудь заменила, так как ваши избранники все
люди пожилые и, конечно, не живут без женшин…
Дело только в том, что ее судьбой распорядились не вы, а я… Вы меня не раз называли другом.
Покойный граф слишком уже бравировал своим презрительным отношением к разоренной им жене, чтобы на самом
деле мог найтись
человек, в котором смерть его вызвала бы сожаление, а хладнокровное отношение к ней вдовы — порицание.