Неточные совпадения
Много требовалось на
то умения и досуга, но первого не занимать было сенным
девушкам княжны Евпраксии, а второго было много и у боярышень, и у прислужниц в
те праздные для русской женщины времена. В косу были искусно вплетены нитки жемчуга, а на ввязанный в конце косы треугольный косник насажены дорогие перстни с самоцветными камнями.
Что же касается до княжны, рано развившейся физически, но еще девочки по летам,
то Бог весть, были ли заняты ее ум и сердце чем-либо иным, кроме нарядов да игр и забав со своими сенными
девушками?
Княжна Евпраксия между
тем вернулась к себе в верхние светлицы и была, по обыкновению, весела, смеялась и шутила с
девушками.
Это и был
тот подкидыш Яков Потапов, о котором беседовал с братом князь Василий и упоминание чьего имени черномазою Танюшей смутило княжну Евпраксию и некоторых находившихся в ее светлице сенных
девушек.
Молодец он из себя красавец — сам знает, на
то глаза есть. Сенные
девушки молодой княжны под взглядом его молодецким только ежатся, так и вьются вьюнами вокруг него, особенно одна — чернобровая… Да на что ему, боярину, их холопья любовь? Не по себе дерево рубить вздумали — пришибет неровен час. Княжна, княжна… касаточка…
Княжна Евпраксия не заметила ухода своей любимой сенной
девушки, не заметила и
того, что в опочивальне, когда Танюшей были потушены восковые свечи, стало темнее. Но молодая
девушка не спала.
Таня, Танюша — как звала ее княжна, Татьяна Веденеевна — как полупочтительно величали ее, ввиду ее близости к молодой княжне, княжеская дворя, Танька-цыганка — по заочному прозвищу
той же дворни, была высокая, стройная, молодая
девушка. Черные волосы, цвета вороньего крыла, обрамляли смуглое, почти с бронзовым оттенком круглое личико, с задорным, вызывающим выражением; большие, черные как уголь глаза метали искры сквозь длинные ресницы из-под густых дугообразных бровей.
— Молод ты, Яков Потапович, но считают тебя все не по летам разумным, а потому понимаешь ты, чай, многое, что еще и не испытывал, поймешь, чай, и сердце девичье, когда первою страстною любовью оно распаляется, когда притом не понимает или, быть может, не хочет понять
той любви молодец, к которому несутся все помышления
девушки… Понимаешь ли ты все это, Яков Потапович?
Недоумение Григория Семенова возросло до крайних пределов. Ему и не верилось, и хотелось верить ее словам. Ненависть вдруг исчезла из его сердца, растаяла перед ласками так бессердечно год
тому назад отвергнувшей его
девушки, как лед под лучами жгучего тропического солнца; она сменилась снова как бы даже выросшим от годичной паузы чувством любви.
Тот шаг, который, говорят, существует между чувством любви и ненависти, был им сделан, — он любил снова.
— Волен ты, государь мой, обижать бедную
девушку… Каюсь, повинна я пред тобой, но не
тем, о чем мыслишь ты, а лишь скрытностью, да и
то повинна в ней, тебя жалеючи…
Частые посещения Григория Лукьяновича и их причина не ускользнули от внимания и всеведения сенных
девушек, окружавших княжну, и служили им богатою
темою пересудов и шуток, но за последнее время лишь втихомолку от боярышни, которая при одном имени этого непрошеного поклонника бледнела как полотно.
Там он обменялся своим сердцем с одной из сенных
девушек молодой княжны — полногрудой белокурой и голубоокой Машей,
той самой, если помнит читатель, которая, в день приезда князя Никиты к брату с невеселыми вестями из Александровской слободы, подшучивала над Танюшей, что она «не прочь бы от кокошника», и получила от цыганки достодолжный отпор.
Козлом отпущения этого состояния его черной души были не только
те несчастные, созданные по большей части им самим «изменники», в измышлении новых ужасных, леденящих кровь пыток для которых он находил забвение своей кровавой обиды, но и его домашние: жена, забитая, болезненная, преждевременно состарившаяся женщина, с кротким выражением сморщенного худенького лица, и младшая дочь, Марфа, похожая на мать,
девушка лет двадцати, тоже с симпатичным, но некрасивым лицом, худая и бледная.
Причину этого надо было искать не в отсутствии красивой внешности у обеих
девушек, так как даже и в
то отдаленное от нас время люди были людьми и богатое приданое в глазах многих женихов, державшихся мудрых пословиц «Была бы коза да золотые рога» и «С лица не воду пить», могла украсить всякое физическое безобразие, — дочери же Малюты были далеко не бесприданницы, — а главным образом в
том внутреннем чувстве брезгливости, которое таили все окружающие любимца царя, Григория Лукьяновича, под наружным к нему уважением и подобострастием, как к «человеку случайному».
Эти слухи были
тем более правдоподобны, что все знали, что Григорий Семенович души не чаял в сбежавшей цыганке, а после возвращения из бегов чуть не ежедневно вертелся у княжеского двора, а некоторые из княжеских слуг, сохранившие дружескую приязнь с «опричником», знали даже и степень близости его отношений к сенной
девушке молодой княжны, но по дружбе к нему помалкивали.
Раненый был помещен в горницу невдалеке от
тех, в которых помещалась молодая княжна с своими
девушками, чтобы Панкратьевне не было надобности отлучаться далеко от своего пациента.
Ему казалось, что он лежит на кровати в какой-то светлой комнате и к нему попеременно подходит
то сморщенная худая старуха,
то прелестная молодая
девушка с тихой улыбкой на розовых губах.
Молодая
девушка что-то шепчет старухе,
та грозит на нее пальцем, который больному кажется страшным когтем необыкновенного зверя.
То, чего искал он наяву, явилось в этом, уже более спокойном и здоровом сне. Снова к его изголовью подошла виденная им в бреду прелестная
девушка, наклонилась близко к его лицу, и он почувствовал на своих губах нежный поцелуй.
Он, несмотря на довольно долгое пребывание в доме князя, несмотря на сделанную с его семейством дальнюю дорогу, еще ни разу не видал княжны Евпраксии. По обычаям
того времени, женщин и
девушек знатных родов ревниво охраняли от взоров посторонних мужчин, и они появлялись лишь, как мы видели, во время установленных
тем же обычаем некоторых обрядов приема гостей, для оказания последним вящего почета.
— Если бы это сделала Анна Еремеевна, — заметили
девушки, —
то мы подумали бы, что она чересчур наотведалась из графинчика романеи…
— Много гоняла меня по белу свету лиходейка-судьба, много видел я красных
девушек, но такую красавицу, как ты, княжна, впервые видеть доводится. За здоровье
той, что краше всех на свете, за твое здоровье, княжна Евпраксия!
Это было условленное место свиданий Григория и Татьяны. Последняя как-то ухитрилась раздобыться другим ключом от замка крайнего сарая, и каждый раз по приезде Григория из отлучки и после посещения им Григория Лукьяновича ожидала его в нем. Здесь он передавал ей полученную добычу; здесь, наедине с горячо любимой
девушкой, проводил он
те чудные минуты своей жизни, которыми скрашивалась его тяжелая, душегубственная служба.
В этой исхудалой, бледной восковой бледностью
девушке можно было с трудом угадать всего за каких-нибудь три-четыре недели
тому назад цветущую здоровьем красавицу.
Подтачивающая и без
того слабые силы молодой
девушки мысль о судьбе ее ненаглядного нареченного жениха князя Владимира Никитича не покидала головку выздоравливающей и мешала ей успокоиться и окончательно поправиться.
Он не ошибся в источнике и добыл достоверные известия, но они были таковы, что любящий человек не мог решиться передать их любимой
девушке, несмотря на
то, что княжна Евпраксия уверила его, что ее мучит сильнее всего неизвестность и что она успокоится при получении какой-либо весточки о судьбе Владимира, дурной или хорошей — все равно; что на последнюю она даже не рассчитывает.
Сенные
девушки между
тем, убравши работу, вышли. Панкратьевна забралась на лежанку, находившуюся в противоположном углу горницы, и задремала.
По мере
того, как он говорил, Яков Потапович делался все бледнее и бледнее: выражение отчаяния появилось на его лице. Он понял весь ужас их положения, грозящего опасностью для самой жизни спасенной им
девушки.
Неточные совпадения
— Нет, сердце говорит, но вы подумайте: вы, мужчины, имеете виды на
девушку, вы ездите в дом, вы сближаетесь, высматриваете, выжидаете, найдете ли вы
то, что вы любите, и потом, когда вы убеждены, что любите, вы делаете предложение…
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме
того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой
девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Не говоря уже о
том, что Кити интересовали наблюдения над отношениями этой
девушки к г-же Шталь и к другим незнакомым ей лицам, Кити, как это часто бывает, испытывала необъяснимую симпатию к этой М-llе Вареньке и чувствовала, по встречающимся взглядам, что и она нравится.
Русская
девушка ухаживала за мадам Шталь и, кроме
того, как замечала Кити, сходилась со всеми тяжело-больными, которых было много на водах, и самым натуральным образом ухаживала зa ними.
Но вместе с
тем она знала как с нынешнею свободой обращения легко вскружить голову
девушки и как вообще мужчины легко смотрят на эту вину.