Сказки для детского и семейного чтения / Kinder- und Hausmärchen

Братья Гримм, 1816

Сказки братьев Гримм публикуются в соответствии с правилами современной немецкой орфографии (2004—2006). Русский перевод сделан на рубеже XIX и XX веков детским писателем, издателем и редактором А. А. Фёдоровым-Давыдовым (1875—1936). В аннотации к дореволюционному тому говорится: «В издание входят сказки и детские легенды, представляющие из себя, за небольшим исключением, почти буквальный перевод немецкого подлинника». В тексте сохранены имена персонажей, которые сегодня покажутся читателю непривычными: Белоснеженка, С-Пальчик, Глупышок. Для среднего школьного возраста. Die Grimms Märchen, die in diesem Buch angeboten werden, sind nach den Regeln moderner Rechtreibung (seit 2004—2006) herausgegeben worden. Sie wurden ins Russische an der Wende des 19. und 20. Jahrhunderts vom Kinderbuchautor, Verleger und Redakteur A. A. Fedorov-Davydov (1875—1936) übersetzt.

© Состав, оформление. АО «Издательство «Детская литература», 2021

Братья Гримм

Сказки для детского и семейного чтения

На русском языке

Золотая птица

В давние времена жил-был король, у которого позади замка был роскошный сад, а в саду росло дерево, которое давало золотые яблоки. Когда яблоки поспевали, их пересчитывали, но на следующее же утро одного яблока недоставало. Однажды было доложено о том королю, и он повелел, чтобы каждую ночь под деревом ставили караул.

Было у короля три сына, вот он с наступлением ночи и послал старшего в сад, но, когда настала полночь, королевич никак не мог преодолеть дремоты, а наутро снова не хватало ещё одного яблока. На следующую ночь должен был держать караул второй сын, но и с ним вышла та же история, не лучше: только-только пробило двенадцать — задремал он, а наутро одного яблока не хватало. Теперь пришёл черёд третьего сына. Он уж было совсем собрался, однако король не доверял ему и думал, что он и того меньше пользы принесёт, чем его братья, — но в конце концов всё-таки позволил идти на караул.

Вот юноша улёгся под деревом сторожить, а сну не поддаётся. Едва пробило двенадцать, зашумело что-то в воздухе, и увидел он в сиянии месяца летящую на него птицу, у которой оперенье, словно чистое золото, так жаром и горело!

Опустилась птица на дерево и только было клюнула яблоко, как юноша пустил в неё стрелу. Птица улетела, но стрела всё-таки задела её, и одно золотое перо выпало на землю.

Поднял юноша перо, отнёс его наутро к королю и поведал, что видел ночью. Собрал король совет, и каждый из советников признал, что одно такое перо стоит больше, чем всё их королевство.

— Ежели перо это такое драгоценное, — заметил король, — так оно одно не окажет мне большой помощи; я хочу и должен иметь всю птицу!

Собрался в путь-дорогу старший сын и, рассчитывая на свой ум, был вполне уверен, что золотую птицу он наверняка достанет. Едва прошёл он небольшое расстояние, как завидел на опушке леса лисицу, вскинул ружьё и стал целиться в неё. Лисица крикнула ему:

— Не убивай меня! Я дам тебе за это добрый совет. Ты идёшь за золотою птицей; нынче вечером придёшь ты в деревню, где стоят две харчевни одна против другой. Одна из них ярко освещена, и веселье царит там невообразимое. Только ты туда не заходи, а заверни в другую, хоть с виду она покажется тебе и не больно приглядной.

«Как может это глупое животное дать мне разумный совет?» — подумал королевич и спустил курок, однако промахнулся. Лисица распустила хвост и сломя голову бросилась в лес.

Затем он продолжил путь и вечером пришёл в деревню, где, точно, стояли две харчевни: в одной пели и плясали, а другая с виду казалась бедной и печальной.

«И дурак же я буду, — подумал королевич, — если зайду в эту дрянную харчевню, а хорошую оставлю в стороне!»

Вот и отправился он в весёлую харчевню, и зажил там в полное своё удовольствие, и мало-помалу забыл совсем и птицу, и отца, и все благие наставления.

Прошло время, а старший сын домой всё не возвращался, — и тогда собрался в путь-дорогу второй сын на поиски золотой птицы. Как и старшему брату, повстречалась ему лисица и дала тот же благой совет, на который он внимания не обратил. Он тоже подошёл к двум харчевням. У окна одной из них стоял его брат, из окна нёсся гул веселья, и брат окликнул его. Он и не подумал отговариваться, вошёл — и зажил там припеваючи.

Прошло ещё время, и вот задумал пуститься в странствие, счастье своё испытать, младший королевич, но отец не хотел пускать его.

— Это совершенно безнадёжно! — говорил король. — Он, конечно, меньше, чем братья, может рассчитывать на то, что найдёт золотую жар-птицу, а если ещё с ним случится какое-нибудь несчастье, он не догадается, как и помочь-то себе! У него не хватает самого главного…

Однако в конце концов, так как королевич не давал ему покоя, он позволил ему отправиться в путь.

Опять на опушке леса сидела лисица, которая попросила её не убивать и повторила ему добрый совет. Юноша был человек добродушный и сказал:

— Будь покойна, лисонька, я тебе зла не причиню!

— Ты в этом не раскаешься, — ответила лисица. — А чтобы тебе скорее добраться до цели, садись ко мне на хвост.

Едва он уселся, лисица бросилась бежать во всю прыть — и пошла отмахивать через пни и каменья, только волосы по ветру развевались да ветер в ушах шумел.

Когда они прискакали в деревню, юноша сошёл с лисицы, послушался её совета и завернул, не оглядываясь по сторонам, в невзрачную харчевню, где преспокойно переночевал. На другое утро, когда он вышел в поле, лисица сидела уже там. Она сказала ему:

— Теперь я научу тебя, что дальше делать. Иди себе всё прямо, прямо, и дойдёшь ты наконец до замка, перед которым — целая толпа солдат. Только ты не печалься, потому что люди будут лежать в глубоком сне и похрапывать во всю мочь, и ты проберёшься между ними прямо в замок. Пройди через все комнаты, и достигнешь ты наконец особой комнаты, где висит в деревянной клетке золотая жар-птица. Рядом с нею стоит золотая клетка, ради роскоши. Только смотри, берегись, не вынимай птицу из её плохой клетки и не сажай в золотую, не то худо тебе будет!

После этих слов лисица вытянула хвост, королевич взобрался на него — и пошла она перемахивать через пни и каменья, только волосы по ветру развевались да ветер в ушах шумел.

Когда он достиг замка, то нашёл всё именно так, как ему лисица докладывала. Пробрался королевич и в ту комнату, где золотая жар-птица в деревянной клетке сидела, а золочёная клетка стояла рядом, и три золотых яблока лежали вокруг. Подумал он тут, что смешно будет, если он оставит чудесную птицу в такой убогой и безобразной клетке, — открыл дверцу, ухватил птицу и пересадил в золотую. В то же мгновение птица подняла пронзительный крик. Проснулись солдаты, ворвались к нему и повели в темницу.

На другое утро его представили на суд, где он во всём сознался, и его приговорили к смерти. Однако король предложил даровать ему помилование, но только при одном условии: если он достанет ему золотого коня, который бегает быстрее ветра, — и тогда вдобавок он может получить в награду золотую жар-птицу.

Пустился королевич в путь-дорогу и всё вздыхал, всё печалился, потому что где же ему было достать золотого коня? И вдруг увидел он свою старую приятельницу, лисицу, что сидела перед ним на дороге.

— Видишь, — сказала лисица, — ты меня не послушался — и вот что из этого вышло. Впрочем, будь твёрд духом, я позабочусь о тебе и скажу, как добраться до золотого коня. Ты должен отправиться вот по этой дороге всё прямо, прямо, и подойдёшь ты к одному замку — там в конюшне стоит этот самый конь. Около стойла лежат конюхи, но они будут крепко спать да похрапывать, и ты преспокойно сможешь вывести золотого коня! Только одно заруби себе на носу: оседлай коня простеньким деревянным седлом, обшитым кожей, а не золотым, которое висит там же, иначе худо будет тебе!

Лисица вытянула хвост, королевич уселся на него — и помчалась она во весь дух через пни и каменья, так что только волосы по ветру развевались да ветер в ушах шумел. Всё случилось так, как предсказала лисица: пробрался он в стойло, где стоял золотой конь, но когда стал осёдлывать его простым седлом, то снова подумал: «Для такого прекрасного, благородного животного позор будет, если я не возложу на него золотого седла, которое как раз подходит ему!» Но едва золотое седло коснулось золотого коня, заржал он внезапно громко-громко… Конюхи очнулись, схватили юношу и бросили в темницу.

На другое утро он был приговорён судом к смерти, однако король пообещал ему даровать жизнь и вдобавок золотого коня, если только он добудет для него прекрасную королевну из золотого замка.

С удручённым сердцем тронулся в путь-дорогу юноша, да, на своё счастье, вскоре встретил верную лисицу.

— Нужно было бы тебя оставить на произвол судьбы, — молвила лиса, — да жалко мне тебя, и я решила ещё раз выручить тебя из беды. Вот эта дорога приведёт как раз к золотому замку. Прибудешь ты туда вечером, а ночью, когда всё вокруг смолкнет, королевна отправится в купальню. Как только она войдёт туда, бросься к ней и поцелуй, и тогда она покорно последует за тобою и ты легко уведёшь её — не позволяй только ей идти прощаться с родными, иначе тебе может быть плохо!

Затем лиса вытянула хвост, королевич уселся на него — и пошла она перемахивать во всю прыть через пни и каменья, так что только волосы по ветру развевались да ветер в ушах шумел.

Когда он прибыл к золотому замку, всё случилось так, как предсказывала лисица. Он дождался полночи, всё погрузилось в глубокий сон, и когда королевская дочь вышла и направилась к купальне, он выскочил ей навстречу и поцеловал. Тут она сказала, что охотно готова следовать за ним, только со слезами умоляла позволить прежде попрощаться с родителями. Он сначала было воспротивился её просьбам, но как стала она пуще и пуще плакать и в ноги ему упала — так он и дал ей своё согласие.

Но чуть только девушка пришла к отцовской кровати, как проснулся он, и все живущие в замке проснулись тоже. Юношу схватили и бросили в темницу.

На другое утро король ему и говорит:

— Ты достоин казни и единственно только тем можешь заслужить себе прощение, если сроешь вон ту гору, что возвышается перед моим окном, из-за которой я не могу обозревать окрестности. И работу должен ты выполнить в течение восьми дней. Удастся тебе это — получишь в награду руку моей дочери!

Королевич тотчас принялся за работу, рыл и копал землю, рук не покладая, но когда через семь дней увидел, как ещё мало срыто, то понял, что почти ничего не сделано, и овладело им отчаяние, и потерял он всякую надежду.

Вечером на седьмые сутки явилась к нему лиса и сказала:

— Ты недостоин, чтобы я о тебе пеклась! Но всё же ступай и ложись спать — я справлю за тебя работу.

На другое утро, как только он проснулся и выглянул в окно, — гора исчезла. Радостный поспешил королевич к королю и доложил ему, что поручение исполнено, — и король — нравится ему это или нет — должен был сдержать слово и отдать ему руку дочери.

И вот отправились они с королевной восвояси, а дорогою в скором времени нагнала их верная лисица.

— Лучшее, и правда, при тебе, — сказала она, — однако девушке из золотого замка золотой конь был бы куда как под стать!

— Да как же его заполучишь-то? — спросил юноша.

— Вот этому я тебя и научу! — ответила лисица. — Прежде всего привези прекрасную девушку тому королю, который послал тебя за нею в золотой замок. Неслыханная радость поднимется там, тебе охотно отдадут золотого коня, ещё сами его и выведут. Ты сейчас же вскочи на коня и на прощание станешь всем протягивать руку, а самой последней протяни руку прекрасной королевне — и как только возьмёшь ты её за руку, то одним движением подними к себе на коня и скачи оттуда прочь. Никто не будет в силах нагнать тебя, потому что конь этот понесётся быстрее ветра.

И точно, всё было благополучно выполнено, и королевич увёз-таки прекрасную девушку на золотом коне. Лисица ни на шаг от них не отставала и сказала ему:

— Теперь хочу я тебе помочь добыть и золотую жар-птицу. Когда ты приблизишься к замку, где находится эта самая птица, ссади с коня королевну, и уж я возьму её на свою ответственность! А затем скачи на золотом коне на королевский двор. При одном взгляде на тебя все страшно обрадуются и вынесут тебе золотую жар-птицу. Как только клетка очутится в твоих руках, гони коня к нам сюда и забирай с собой девушку.

Когда счастливо удалось исполнить и этот заговор и королевич готов был тронуться в путь со своими сокровищами, лисица ему и говорит:

— Теперь награди же меня за то, что я тебе помогла!

— Что же ты потребуешь от меня за всё это? — спросил юноша.

— Как доберёмся мы до леса, застрели меня и отруби голову и лапы!

— Вот была бы хорошая благодарность! — воскликнул королевич. — Конечно, я никак не могу исполнить этого!

И сказала лисица:

— Раз ты не хочешь исполнить мою просьбу, я должна покинуть тебя. Но прежде чем уйти, я дам тебе добрый совет: двоих остерегайся, мяса висельников не покупай и на край колодца не садись!

С этими словами она скрылась в лесу.

Юноша призадумался: «Вот диковинная зверюга, вечно у неё на уме разные причуды! Ну кто же станет покупать мясо висельников?! Ни разу отродясь не бывало у меня охоты на край колодца садиться!»

Он поскакал со своею прекрасной девушкой дальше, и дорога вела как раз через ту деревню, где остались жить его братья. Там на этот раз было большое стечение народа, и суматоха стояла невообразимая. Когда он спросил, что случилось, то услышал, что сейчас будут повешены два человека. Когда же он подъехал ближе, то увидел, что это его братья, которые наделали много разных преступлений и промотали всё своё добро. Спросил он тут, нельзя ли как-нибудь освободить их.

— Если вы желаете заплатить за них — да! — ответили люди. — Но что вам за охота швырять деньги на этих дурных людей да выкупать их на свободу?

Но он не дал себя переубедить, уплатил за них сколько следовало, и когда братья были освобождены, они все вместе пустились в путь-дорогу.

Приехали они в тот лес, где повстречалась им в первый раз лисица, а так как в лесу было прохладно и приятно, а на открытом месте солнце палило жарко, оба брата и сказали:

— Давайте немного отдохнём здесь, у колодца, поедим да попьём.

Он охотно согласился, и во время разговора совершенно забылся и сел на край колодца, ничего дурного не подозревая. Тут братья столкнули его в колодец, а сами захватили девушку, коня и жар-птицу и отправились домой к отцу.

— Вот мы и привезли не только золотую птицу! — сказали они. — Мы привели с собою золотого коня и девушку из золотого замка.

То-то великая радость овладела всеми! Но конь ничего не ел, птица — хоть бы свистнула разок, а молодая королевна сидела и беспрестанно плакала.

А младший брат вовсе не умер. Глубокий колодец был сух, и он упал на мягкий мох, не повредив себе. Только никак не мог выбраться. Но и в этом горе не покинула его верная лисица. Она спрыгнула прямо к нему и стала упрекать, что он забыл её советы.

— Я этого дела так не оставлю! — сказала она. — Я тебя вынесу на вольный свет!

Она велела, чтобы он ухватился за её хвост и держался покрепче, и таким манером вытащила его наверх.

— Ты всё-таки ещё не в безопасности, — сказала лисица. — Твои братья не были вполне уверены в твоей смерти и расставили по лесу караульных, которые должны тебя убить, если попадёшься им.

О ту пору сидел один бедный человек при дороге. С ним-то королевич и поменялся платьем и добрался таким образом до королевского двора. Никто не признал его — только птица запела и засвистала, только конь принялся за еду, только прекрасная девушка перестала плакать.

Удивлённый король спросил, что это значит.

Тогда девушка сказала:

— Я не знаю, король, но мне было прежде так грустно, а теперь стало так весело! Мне кажется, будто мой истинный жених вернулся…

И она поведала ему обо всём, что произошло, хотя оба брата пригрозили ей смертью в том случае, если она хоть намёком выдаст их.

Повелел король собраться всем людям, которые были в замке; пришёл также и юноша-королевич, как нищий, в своём рубище, в лохмотьях — но королевна сразу узнала его и бросилась к нему на шею.

Тут безбожных братьев схватили и казнили, а королевича обвенчали с молодою девушкой и провозгласили наследником короля.

А что сталось с бедной лисицей? Много времени спустя отправился однажды королевич на охоту в лес, и повстречалась ему там лиса и сказала:

— Теперь у тебя есть всё, что ты только можешь себе желать. Но моему несчастью, видно, конца и края нет, а тем не менее — в твоей власти освободить меня! — И снова стала умолять его, чтобы он пристрелил её наповал и отрубил ей голову и лапы.

Королевич так и сделал.

Едва он выстрелил, как лисица превратилась в человека — и это был не кто иной, как брат прекрасной королевны, который наконец-то был освобождён от волшебных чар, тяготеющих над ним.

С той поры ничто уже не омрачало их жизнь за всё время, пока они жили да поживали.

С-пальчик

Жил-был однажды бедный крестьянин. Он сидел как-то вечером у очага и мешал дрова в огне, а его жена сидела рядом и пряла. И сказал он:

— Как жаль, что у нас деток нет! Так тихо у нас… А в других-то домах какое оживление, какое веселье!

— Да, — ответила жена и вздохнула. — Хоть бы один-единственный ребёнок у нас был, пускай бы совсем крошечный, с палец ростом, — я и то была бы довольна! Мы бы души в нём не чаяли!

Случилось, что захворала жена и родился у неё через семь месяцев ребёнок, который хотя был не урод, руки-ноги на месте, да ростом-то — не выше большого пальца.

Супруги и сказали:

— А ведь вышло так, как мы желали, и это будет наше любимое дитя! — И назвали они его, сообразно размеру, С-Пальчик.

Они кормили его, ничего не жалея, но ребёнок больше не рос и оставался таким же, каким родился. Но глаза его блестели умом, и вскоре мальчик доказал, что он малый сообразительный и расторопный и ему удаётся решительно всё, за что бы он ни взялся.

Собрался однажды крестьянин в лес дрова рубить и бормочет себе под нос:

— Ах, как бы я желал, чтобы кто-нибудь за мной с телегой поехал.

— Батюшка, — воскликнул С-Пальчик, — я поеду с телегой, положитесь на меня! Она будет к условленному времени в лесу!

Засмеялся тут отец и говорит:

— Да как же это? Ты слишком мал ростом, чтобы вести лошадь под уздцы!

— Это ничего не значит, батюшка! Ежели только матушка запряжёт её мне, я усядусь лошади в ухо и стану покрикивать, куда ей идти.

— Ну что ж, — ответил отец, — попробуем, пожалуй.

Как пришло время ехать за дровами, запрягла мать лошадь, усадила С-Пальчика в лошадиное ухо, и стал малютка покрикивать, куда лошади надо идти: «но» да «но», «тпру», то «вправо», то «влево», — и всё пошло своим чередом, как у мастера своего дела, и телега покатилась прямёхонькой дорогой в лес.

Случилось так, что, когда они огибали угол и малютка кричал: «Левей, левей!», шли мимо двое незнакомых мужчин.

— Слышь-ка, — сказал один, — что это такое? Вон идёт телега и возница покрикивает на лошадь, а его самого не видать!

— Да, дело тут нечисто! Пойдём-ка за телегой следом да посмотрим, где она остановится.

Телега заехала в глубь леса, туда, где рубили дрова. Едва заметил С-Пальчик отца, закричал ему:

— Видишь, батюшка, вот я с телегой и приехал! Ну-ка, сними меня отсюда!

Придержал отец лошадь левой рукой, а правой вынул из уха сынишку — и тот весёлый-развесёлый уселся на соломинку. Когда оба незнакомца заметили С-Пальчика, они от удивления сначала не знали, что и сказать. Отвёл один другого в сторону и говорит:

— Слышь-ка, а маленький парнишка принесёт нам счастье, ежели мы его в людном городе за деньги станем показывать! Купим-ка его!

Подошли они к крестьянину и сказали:

— Продайте нам маленького человечка, ему у нас будет хорошо!

— Нет! — отвечал отец. — Я в нём души не чаю и не продам его за всё золото мира!

Но С-Пальчик, как только услышал о торге, вскарабкался по складкам отцовского платья, встал ему на плечо и прошептал на ухо:

— Продай меня, батюшка! Я к тебе вернусь!

Тогда отец и отдал его двум незнакомцам за приличную сумму.

— Ну, где тебе удобнее сидеть? — спросили они С-Пальчика.

— Ах, посадите меня на поля вашей шляпы! Я могу по ним разгуливать взад и вперёд да на окрестности любоваться, а уж свалиться-то оттуда не свалюсь!

Они сделали, как он пожелал, и, едва С-Пальчик распростился с отцом, тронулись в путь.

Так шли они, пока не стало смеркаться. Тут малютка и говорит:

— Снимите меня вниз, мне очень нужно!

— Оставайся-ка наверху, — сказал незнакомец, на чьей голове он сидел. — Я на это внимания не обращаю. От тебя, как от птицы, моей шляпе большого вреда не будет!

— Нет, — сказал С-Пальчик, — я знаю, как следует себя вести! Снимите меня скорее!

Снял человек шляпу и посадил малютку на пашню возле дороги — а тот отпрыгнул в сторону и пополз между комьями земли: туда, сюда, потом внезапно скользнул в мышиную норку, которую заранее высмотрел себе.

— Доброго вечера, господа хорошие! Ступайте-ка дальше без меня! — закричал он и принялся их высмеивать.

Они бросились к нему, начали тыкать палками в мышиную норку, но это был бесполезный труд: С-Пальчик залезал всё глубже и глубже, а так как вскоре совсем стемнело, они вынуждены были, разгневанные, да ещё с пустым кошельком, отправиться дальше.

Как только С-Пальчик увидел, что они ушли, тотчас выкарабкался на волю из подземного хода.

— А ведь опасно по полю в темноте бродить, — сказал он. — Тут легко шею свернёшь и ноги переломаешь.

Да на счастье наткнулся он на пустую раковину улитки.

— Слава богу! — воскликнул он. — Здесь я могу безопасно провести ночь! — И уселся внутри.

Вскоре, только он собирался заснуть, слышит: идут мимо двое людей. Один из них говорит:

— С чего же мы дело начнём, чтобы утащить у богатого пастора деньги и серебро?

— Я бы тебе сказал, с чего! — выкрикнул тут С-Пальчик.

— Это что такое? — спросил испуганный вор. — Я слышал чей-то голос!..

Остановились они, стали прислушиваться, а С-Пальчик снова начал:

— Возьмите меня с собой! Я вам охотно помогу!

— Да где же ты?

— Шарьте по земле да прислушивайтесь, откуда я подам голос! — ответил тот.

И нашли его наконец воры, и подняли его.

— Ты, маленькое созданьице, чем же ты нам поможешь? — спросили они.

— Слушайте, — ответил он, — я пролезу между железными прутьями в кладовую и стану вам подавать то, что вы захотите.

— Ладно! — сказали они. — Посмотрим, на что ты способен!

Когда пришли они к пасторскому дому, С-Пальчик вполз в кладовую да как закричит изо всех сил:

— Вы что же, всё хотите взять, что тут есть?!

Перепугались воры и просят:

— Говори тише, чтобы никто не проснулся!

А С-Пальчик сделал вид, будто не понимает их, и снова заорал:

— Да что же вам надо-то?! Или хотите взять всё, что тут есть?

Услыхала это кухарка, которая спала в горнице, приподнялась на кровати и прислушалась. А воры от страха отбежали немного в сторону, да потом снова с духом собрались и подумали: «Маленький карапуз просто дразнит нас!»

Вернулись они назад и шепчут ему:

— Ну, прекрати дурачиться да подай-ка нам что-нибудь!

Тут С-Пальчик заорал ещё раз, как мог громко:

— Я вам всё, всё передам! Протягивайте только руки!

Услышала это насторожившаяся кухарка совершенно явственно, спрыгнула с кровати и выскочила за дверь.

Воры бросились бежать и понеслись сломя голову, так быстро, словно дикая свора собак гналась за ними, а кухарка ничего не заметила и пошла свечку засветить. Когда вернулась она со свечкой, С-Пальчик, не замеченный ею, успел уже пробраться в овин. Кухарка, после того как обшарила все уголки и ничего решительно не нашла, снова улеглась в постель и подумала, что всё это ей просто померещилось.

С-Пальчик забрался в сено и отыскал себе чудесную соломинку для сна: здесь он и решил выспаться, пока настанет день, а тогда-де он вернётся домой, к своим родным.

Но ему предстояло испытать ещё многое. Да, много на белом свете огорчений и бедствий! Только день забрезжил, кухарка поднялась с постели — надо было задать корму скотине. Прежде всего отправилась она на сеновал, захватила охапку сена, и именно ту самую соломинку, в которой бедный С-Пальчик, съёжась, лежал и спал. Да спал-то он так крепко, что ничего не почувствовал, и не раньше проснулся, как уже очутившись в пасти у коровы, которая захватила его вместе с сеном.

— Ах, боже мой! — воскликнул он. — Да как же это я в валяльную мельницу попал!

Но вскоре он сообразил, где именно находится. И нужно было ему увёртываться, чтобы на зубок корове не попасться и не быть пережёванным. А в конце концов всё-таки пришлось ему соскользнуть в желудок.

— В каморке-то забыли прорубить окошки, — сказал он, — и солнышко сюда не заглядывает. Да и свечи здесь, видно, не употребляются!

Прибежище ему показалось из рук вон плохим, а всего хуже было то, что постоянно прибывало в дверку всё больше и больше сена и становилось всё теснее и теснее. И закричал он наконец в ужасе, насколько мог громко:

— Не давайте мне больше корма! Не давайте свежего корма!

Кухарка доила корову и как услыхала, что кто-то говорит, а никого не видать, и голос-то — тот самый, который она слышала ночью, — перепугалась до того, что покатилась со своей скамейки и всё молоко пролила.

Бросилась она бежать к хозяину и крикнула:

— Ах, боже! Господин пастор, корова-то наша словом обмолвилась!

— Да ты с ума сошла! — ответил пастор, однако пошёл в стойло полюбопытствовать, что творится там. Но только-только он занёс ногу за порог, завопил С-Пальчик сызнова:

— Не давайте мне больше корма! Не давайте мне больше корма!

Пастор перепугался и подумал, что нечистая сила забралась в корову, и велел её зарезать.

Вот и зарезали корову, а желудок, где С-Пальчик сидел, бросили на навозную кучу. С-Пальчик с большим усилием стал выбиваться на волю, а это стоило трудов немалых, и очистил-таки себе наконец достаточно места. Но только хотел было голову наружу высунуть — новое несчастье как с неба свалилось! Прибежал голодный волк да весь желудок целиком одним глотком и проглотил.

Не потерял С-Пальчик мужества. «Быть может, — подумал он, — волк со мной душевно поговорит», — и крикнул ему из брюха:

— Милейший волк! Я знаю для тебя великолепный лакомый кусочек!

— А где его достать? — спросил волк.

— В таком-то и таком-то доме! Ты только должен влезть туда через трубу — там найдёшь ты пирогов, сала и колбасы столько, сколько съесть можешь!

И как по писаному обрисовал ему отцовский дом.

Волк не заставил два раза приглашать себя, протиснулся ночью через трубу в кладовую и наелся там всякой всячины до отвала. Вот он насытился и хотел было задать сейчас же стрекача, да только так растолстел, что уже не мог пролезть прежней дорогой.

На это С-Пальчик и рассчитывал! Поднял он в желудке волка невообразимую возню, зашумел, закричал, как только мог.

— Замолчишь ли ты?! — вскричал волк. — Ты разбудишь людей!

— А мне что! — ответил малютка. — Ты вот досыта наелся, хочу и я повеселиться! — И ну опять изо всей силы кричать.

Проснулись наконец от этого крика его отец и мать, бросились к каморке да в щёлочку и заглянули. Как увидели они, что это волк хозяйничает у них, кинулись бежать назад. Затем муж принёс топор, а жена — косу.

— Оставайся позади! — велел муж, когда они вступили в кладовую. — Как только я нанесу удар, если он сразу не повалится замертво, ты тогда резани да брюхо и распори!

Услышал С-Пальчик голос отца и закричал:

— Милый батюшка, я здесь! Я сижу в животе у волка!

И сказал обрадованный отец:

— Слава богу! Наше милое дитя снова отыскалось! — И велел жене косу бросить, чтобы С-Пальчику как-нибудь не повредить.

Размахнулся он затем и с такой силой ударил волка по голове, что тот тут же мёртвый упал. Потом разыскали они ножик да ножницы, распороли ему брюхо и вынули малютку.

— Ах, — сказал отец, — как же мы о тебе беспокоились!

— Да, батюшка, я таки постранствовал по свету! Слава богу, что я снова дышу чистым воздухом!

— Где же ты побывал?

— Ах, батюшка! Был я в мышиной норе, в желудке коровы и в брюхе волка! А теперь уж я останусь с вами!

— И мы тебя уж больше не продадим ни за какие сокровища мира! — сказали родители.

Они обнимали и целовали своего милого С-Пальчика. Дали они ему поесть-попить и заказали новое платье, потому что старое в путешествии пообносилось.

Три счастливчика

Как-то позвал отец своих трёх сыновей и подарил старшему петуха, среднему — косу, а младшему — кошку.

— Я уже стар, — сказал он, — смерть моя близка, потому я и решил позаботиться о вас прежде моего конца. Денег у меня нет, и то, что я дарю вам, кажется, конечно, малоценным, но всё будет зависеть от того, насколько разумно вы этим воспользуетесь. Отыщите только такую страну, где эти предметы ещё никому неведомы — и счастье ваше обеспечено.

После смерти отца пошёл старший бродить со своим петухом, но куда он ни приходил, всюду петуха знали отлично. В городах он видел ещё издалека петуха, сидящего на башнях и вертящегося по ветру, по деревням слышал не одно «кукареку» — и никто не думал дивиться на эту птицу, так что нельзя было представить, чтобы он мог составить этим своё счастье. Однако же в конце концов довелось ему попасть на такой остров, где люди ничего о петухе не знали, ведать не ведали, а потому и времени измерять и определять не умели. Они точно знали, когда бывает утро, когда вечер, зато ночью, если они не спали, никто не мог точно определить время.

— Полюбуйтесь, — говорил старший брат, — что за гордая тварь! На маковке — рубиновая красная корона, шпоры носит, что твой рыцарь! Он поёт трижды в течение ночи в определённое время и как только крикнет в последний раз — солнце восходит тотчас же. А ежели он закричит среди бела дня, то, стало быть, предупреждает, что погода обязательно переменится.

Очень понравилось это людям. Они целую ночь не спали и с большой радостью слушали, как петух громко и внятно возвещал время в два часа, в четыре часа и в шесть. Спросили они хозяина, не продаётся ли эта тварь и сколько бы он за неё потребовал.

— Столько золота, сколько осёл на себе увезёт! — ответил тот.

— Это очень дёшево за такую драгоценную птицу! — воскликнули они хором и охотно уплатили то, что он потребовал с них.

Когда он вернулся домой с таким богатством, оба брата подивились на него, и второй брат сказал:

— Ну так и я пойду да посмотрю, не удастся ли и мне так же выгодно сбыть с рук мою косу?…

Но на неё и смотреть-то не думали, потому что всюду встречались ему мужики, которые несли на плечах такие же славные косы, как у него. Однако в конце концов посчастливилось и ему оказаться на каком-то острове, где жители о косе знать не знали, ведать не ведали. Там, когда, бывало, созревала рожь, вывозили пушки на поля и стреляли по ней. Но это было неудобное изобретение: один стрелял поверх нивы, другой попадал вместо стебля аккурат в самый колос и сшибал его, и много колосьев пропадало даром — а сверх того стоял невыносимый грохот. А наш молодчик пошёл на поле и скосил хлеб так тихо и быстро, что островитяне рты разинули от удивления.

Они готовы были дать ему всё, чего бы он только не пожелал, и он получил за косу лошадь, на которую навьючили столько золота, сколько она могла свезти.

Ну, вот и третий брат задумал пристроить свою кошку в добрые руки. И у него дела так же, как и у братьев, шли из рук вон плохо, пока он оставался на материке, — ну то есть никакого толку нельзя было добиться: повсюду кошек всяких пород было хоть отбавляй — так много, что вновь нарождавшихся частью топили.

Наконец переправился он на один остров, и случилось, к счастью, так, что там ещё отродясь ни одной кошки не видывали, а мыши до того распоясались, что, бывало, отплясывали по столам и скамьям — будь тут сам хозяин или нет. Жители страшно жаловались на это всеобщее бедствие, сам король в своём замке не знал, как ему спастись от них: по всем углам мыши знай попискивали да грызли решительно всё, что попадало на зубок.

Вот и отправилась кошка на охоту и в скором времени совершенно очистила от мышей две залы. И стали люди молить короля купить это дивное животное для их королевства. Король охотно дал за неё то, что было запрошено, а именно — нагруженного золотом мула, и вот третий брат вернулся домой с самым большим богатством.

Кошка затеяла в королевском замке с мышами знатную потеху и загрызла их такое множество, что и счесть было положительно невозможно. Наконец упарилась-таки она от работы, и захотелось ей пить. Тогда она остановилась, задрала голову кверху и замяукала: «Мяу, мяу!»

Король вместе со своею свитой как услышали этот диковинный крик, перепугались и в ужасе бросились из замка. На дворе король стал совещаться, что теперь лучше всего делать, и в конце концов было решено послать к кошке герольда и предложить ей оставить дворец, или против неё будет употреблена сила.

Советники сказали:

— Лучше нам страдать от мышей, к этому злу мы уже привыкли, чем ставить свою жизнь на карту такому чудовищу!..

Вот и пошёл придворный паж наверх, и спросил кошку, оставит она добровольно замок или нет?

Но кошка, чья жажда ещё усилилась, ничего другого не ответила, кроме «мяу, мяу». А придворный паж понял: «Как?! Нет уж! Не уйду!» — и доложил королю о таком ответе.

— Ну, — молвили советники, — тогда она должна будет уступить силе!

Подкатили пушки и открыли огонь по замку. Как только показался огонь в зале, где кошка сидела, она благополучно выскочила через окошко на волю. Но осаждавшие не унялись до тех пор, пока весь замок не был разрушен пушками.

Шесть лебедей

Охотился однажды король в большом лесу и так рьяно гнался за какою-то дичью, что за ним никто из свиты не мог поспеть.

Лишь когда настал вечер, придержал он коня и оглянулся вокруг, и тут только заметил, что заблудился. Стал он искать верную дорогу и никак найти не мог. И вот заметил он какую-то старуху с трясущейся головою, которая шла прямо на него, — а это была ведьма.

— Милая женщина, — сказал он ей, — не можете ли вы указать мне дорогу, как выбраться из этого леса?

— О да, господин король, — ответила она, — это я могу сделать, но только с одним условием. И если вы его не исполните, то никогда не выберетесь из этого леса и должны будете погибнуть здесь от голода!

— Что же это за условие? — спросил король.

— Есть у меня дочь, — сказала старуха, — которая так хороша, что другой подобной вы на свете не сыщете. Она достойна стать вашей супругой. Если вы согласны взять её замуж и сделать королевой, я укажу вам дорогу из лесу!

Король в страхе согласился, и вот старуха повела его к своему домику, где у очага сидела её дочь. Она встретила короля так, словно бы его уже поджидала, а он увидел, что она, действительно, чудо как хороша собою — хотя ему вовсе не понравилась и он не мог взглянуть на неё без затаённого ужаса. После того как посадил он девушку к себе на коня, старуха показала ему дорогу, и король возвратился в свой замок, где и была отпразднована свадьба.

Король прежде уже был раз женат, и от первой жены у него осталось семеро детей: шесть мальчиков и одна девочка, которых любил он больше всего на свете. Так как он думал, что мачеха будет дурно обращаться с ними, а то и зло какое-нибудь причинит, он удалил их в одинокий замок, что таился в самой чаще леса. Замок тот был так защищён деревьями и так трудно было найти дорогу к нему, что сам король не мог разыскать его, если бы не подарила ему одна вещая мудрая женщина клубок ниток с диковинным свойством: когда король бросал его перед собою, клубок сам начинал разматываться и катился, указывая ему дорогу.

Однако король так часто уходил повидаться со своими милыми детьми, что королева заметила его отлучки. Стало её мучить любопытство, и захотела она узнать, что это он делает в лесу совершенно один.

Щедро одарила она его слуг деньгами, а те выдали тайну и рассказали даже про клубок, который один только мог указать путь. Не ведала королева покоя, пока не дозналась-таки, где король хранит клубок. Затем нашила она маленьких белых шёлковых рубашечек — а так как от своей матери переняла она искусство колдовства, то и заворожила эти рубашечки. И вот, когда однажды король отправился на охоту, взяла она рубашечки и пошла в лес, а клубок указывал ей дорогу.

Как только дети завидели издалека, что кто-то идёт к ним, они подумали, что это их дорогой отец, и радостные, весёлые выскочили навстречу. Тогда она набросила на каждого из них по рубашечке, и чуть только рубашки коснулись их, как дети мгновенно превратились в лебедей и взвились высоко над лесом.

Пошла королева домой совершенно довольная и думала, что избавилась от пасынков. Но девочка-то не выбежала ей навстречу со своими братьями, и королева про неё даже и не ведала!

На другой день вернулся король и навестил детей, да только никого-никого не нашёл, кроме девочки.

— Где же твои братья? — спросил король.

— Ах, милый батюшка, — ответила она, — они теперь далеко отсюда, а меня оставили здесь одну-одинёшеньку! — И поведала ему всё, что видела в своё окошечко: как её братья в лебедином обличье взвились над лесом; и показала ему перья, которые обронили они во дворе, а она подняла.

Опечалился король, однако и не подумал он, что это злое дело совершила королева. Опасался он, что и девочку у него похитят, и хотел было взять её с собою. Но девочка страшно боялась мачехи и упросила короля, чтобы тот позволил ей ещё хоть ночь остаться в лесном замке.

Бедная девочка думала: «Мне уже недолго здесь быть, так лучше пойду я разыскивать моих братьев!» И как только наступила ночь, ускользнула она из замка и пошла напрямик в лесную чащу.

Шла она целую ночь напролёт и весь следующий день безостановочно, пока уже от усталости идти дальше не могла. Тут завидела она хижину, вошла в неё и обнаружила в одной из комнат шесть маленьких кроваток. Она не отважилась лечь ни в одну из них, а забралась под одну кровать, легла прямо на жёстком полу и так решила провести ночь. Вскоре, когда солнце стало заходить, услыхала она какой-то шум и увидела, как влетели в окошко шесть лебедей. Они опустились на пол, принялись дуть один на другого и сдули с себя все перья — и, совсем как рубашки, стянули лебединую кожу. Едва глянула на них девочка, как тотчас признала своих братьев, обрадовалась и выкарабкалась из-под кровати. Братья не меньше были обрадованы, когда увидели снова свою сестрицу, да только недолго продолжалась эта радость.

— Здесь тебе оставаться немыслимо! — сказали они. — Это разбойничий притон. Когда вернутся разбойники домой да застанут тебя здесь, они убьют тебя!

— Разве вы не можете меня защитить? — спросила сестра.

— Нет, — ответили они, — потому что мы можем каждый вечер лишь на четверть часа сбрасывать лебединую кожу, и лишь в это время мы принимаем человеческий облик, а там снова обращаемся в лебедей.

Заплакала сестрица и говорит:

— Да неужели же нельзя вас освободить от чар?

— Ах, нет! — ответили они. — Условия слишком тяжелы! Ты должна целых шесть лет не говорить, не смеяться и за это время сшить нам шесть рубашек из астр. Если одно только слово сорвётся с твоих губ, все труды твои пропали!

Как только братья сказали это, четверть часа истекли, и они снова вылетели в окошко лебедями.

А девочка твёрдо решила освободить братьев, даже если это будет стоить ей жизни. Покинула она лесную хижину, отправилась в чащу леса, взобралась на дерево и провела там ночь. На следующее утро сошла она с дерева, набрала астр и принялась шить рубашечки. Говорить ей было не с кем, а смеяться у неё никакой охоты не было: она сидела себе и следила только за своей работой.

Много времени провела она так, и случилось, что король той страны охотился в лесу, и его охотники наехали на дерево, на котором сидела девушка. Окликнули они её и спрашивают:

— Кто ты такая?

Но она не дала им ответа.

— Сойди к нам вниз, — сказали они, — мы тебе зла не сделаем!

Но она только головой качала. Когда же они продолжили надоедать ей вопросами, она бросила им золотую шейную цепочку и подумала, что они этим удовлетворятся.

Но они не оставляли её, и тогда сбросила она им пояс. А когда и это не помогло — свои подвязки, и так одно за другим всё, что на ней было надето и без чего она обойтись могла, так что ничего уже на ней не оставалось, кроме рубашки. Но охотники всё же не удовольствовались этим, влезли на дерево, сняли её и привели к королю.

Король спросил:

— Кто ты? Что ты делаешь на этом дереве?

Но она ничего не ответила.

Он спрашивал на всех языках, какие знал, но она оставалась немою как рыба. А так как она была прекрасна собою, то сердце короля было тронуто, и он горячо полюбил её. Он накинул на неё свой плащ, взял к себе на лошадь и привёз в свой замок. Велел он одеть её в богатое платье, и она заблистала красотою, как ясный день, — только нельзя было никак слова от неё добиться. Он усадил её рядом с собою за стол, и её скромное лицо, уменье держать себя так понравились ему, что он сказал:

— Возьму-ка я замуж её и никого другого на свете! — и через несколько дней обвенчался с нею.

Но у короля была злая мачеха, которой не по сердцу пришлась эта свадьба, и она наговаривала много дурного на молодую королеву.

— Кто знает, откуда объявилась эта девица, — сказала она как-то раз. — Она и говорить-то не умеет! Она недостойна короля!

Через год, когда родился у королевы первый ребёнок, старуха унесла его, а спящей королеве измазала кровью губы. Пошла она к королю и пожаловалась, что-де королева — людоедка. Не хотел король этому верить и не позволил дурно поступить с королевой.

А королева сидела и неустанно шила рубашки, и ни на что иное внимания не обращала.

В другой раз, когда ещё родился у неё хорошенький мальчик, коварная мачеха повторила тот же обман, но король не мог решиться поверить её речам. Он сказал:

— Она слишком благочестива и добра, чтобы совершить что-либо подобное. Не будь она нема и имей возможность защитить себя, её невиновность выяснилась бы!

Когда же в третий раз старуха украла новорождённого ребёнка и снова обвинила в людоедстве королеву, которая и словом в свою защиту не обмолвилась, то королю ничего другого не оставалось, как предать её суду, а последний приговорил лишить её жизни через сожжение на костре.

И вот настал день, когда приговор должен был быть приведён в исполнение — настал как раз в последний день шестилетнего периода, во время которого королева не смела ни говорить, ни смеяться, так что она теперь почти освободила своих дорогих братьев от власти волшебства. Шесть рубашек были готовы, и только у одной ещё не хватало левого рукава. Когда повели её к костру, перекинула она через руку рубашки, и, когда уже стояла наверху костра и вот-вот должны были зажечь огонь, оглянулась она вокруг и видит вдруг: летят к ней по небу шесть лебедей. Поняла она, что их освобождение от чар уже недалеко, и сердце её забилось от радости.

А лебеди примчались к ней с шумом и опустились так близко, что она сама смогла накинуть на них рубашки. И как только рубашки коснулись их, спало с них лебединое оперение, и очутились перед нею братья живёхоньки-здоровёхоньки, один краше другого. Только у младшего вместо левой руки было лебединое крыло. Они обнимали и целовали друг друга.

Королева подошла к королю, который был совершенно поражён, и раскрылись уста её, и она сказала:

— Милый супруг! Теперь я смею говорить и могу открыть тебе, что я невиновна и несправедливо оклеветана! — И поведала она ему об обмане старухи, которая отняла у неё троих детей и спрятала.

Детей привели тогда к королю, к его великой радости, а злая мачеха была в наказание привязана к костру и сожжена до золы. А король и королева, и шесть братьев с ними, жили долгие годы в счастии и довольстве.

Король Дроздобород

У одного короля была дочь, всех и вся превосходящая своей красотой, но такая гордая и надменная, что не было ни одного жениха, которого бы она считала вполне достойным себя. Одного за другим ни с чем прогоняла она да ещё издевалась над ними. Вот однажды король повелел устроить пышное празднество и пригласил на него из соседних владений и из отдалённых стран и земель всех молодых людей, желающих вступить в брак.

Их рассортировали и расставили в ряд по достоинству и положению: сначала короли, потом — герцоги, князья, графы и бароны, а в конце — дворяне. И повели королевну по этим рядам, а она непременно находила что-нибудь сказать по поводу каждого. Один был для неё толст («Винная бочка!» — говорила она). Другой длинен и худ («От длинного да худого — проку никакого!»). Третий был слишком уж невысок («короток да полноват сей муж, оттого неуклюж»). Четвёртый бледен («бледная смерть»), пятый слишком румян («красный, как петушиный гребень»), шестой недостаточно строен («свежее дерево за печью сушено — да покороблено») — и так по адресу каждого находила она что-нибудь заметить, но больше всего потешалась над добродушным королём, который стоял в ряду выше других и у которого подбородок был несколько загнут вперёд.

— Эге! — воскликнула она и засмеялась. — У этого подбородок — словно клюв у дрозда!

И с того времени король получил прозвище Дроздобород.

Как старый король увидел, что его дочь только и делает, что потешается над людьми и пренебрегает всеми женихами, которые собрались к ней, разгневался он и поклялся, что она должна будет выйти замуж за первого попавшегося нищего, который подойдёт к их двери.

Через несколько дней после того вдруг под окнами, действительно, запел какой-то музыкант, в надежде выпросить хоть самое ничтожное подаяние.

Как только услыхал король его пение, то сказал:

— Впустите его, пускай войдёт сюда!

Вошёл музыкант в своём грязном, изорванном в лохмотья платье и спел перед королём и его дочерью — и когда окончил петь, то стал просить о милостивом подаянии.

Король сказал:

— Мне так понравилось твоё пение, что я хочу выдать за тебя замуж мою дочь.

Королевна страшно испугалась, но король прибавил:

— Я уже поклялся, что отдам тебя за первого нищего, и сдержу клятву!

Тут уж никакие возражения помочь не могли. Был позван пастор, и девушка должна была тотчас же обвенчаться с музыкантом.

Когда дело было слажено, король сказал:

— Неловко будет, если ты, жена нищего, станешь жить в моём замке. Ты можешь отправиться с мужем!

Бедный музыкант вывел её за руку, и пришлось ей идти с ним вместе пешком из замка. Вот пришли они в какой-то большой лес, она и спрашивает:

— Кому принадлежит лес чудный и густой?

— Принадлежит он королю Дроздобороду!

Будь замужем за ним — он был бы нынче твой!

— Ах, я несчастная, как жизнь меня гнетёт!

Зачем не мой супруг король Дроздобород?!

Потом проходили они лугами, и она снова спросила его:

— Кому принадлежит зелёный чудный луг?

— Принадлежит он королю Дроздобороду!

Будь замужем за ним — он был бы твой, мой друг!

— Ах, я несчастная, как жизнь меня гнетёт!

Зачем не мой супруг король Дроздобород?!

Потом проходили они большим городом, и она снова спрашивала:

— Чей это город чудный и большой?

— Принадлежит он королю Дроздобороду!

Будь замужем за ним — он был бы нынче твой!..

— Ах, я несчастная, как жизнь меня гнетёт!

Зачем не мой супруг король Дроздобород?!

— Мне не по нраву, — сказал музыкант, — что ты беспрестанно мечтаешь о другом муже. Я-то, что же, не больно хорош?

Наконец добрались они до крошечного домика, и она спросила:

— Ах, боже мой!

Чей это дом небольшой?

И тесный, и жалкий

Домишко дрянной?!

Музыкант ответил:

— Это наш домик, где мы с тобою вместе и поселимся.

Ей пришлось нагнуться, когда она входила в домик через низенькую дверь.

— А где прислуга? — спросила королевна.

— Какая там прислуга! — ответил нищий. — Ты сама всё должна делать, что тебе понадобится или захочется. Вот разведи-ка сейчас огонь, поставь воду кипятиться. Свари мне чего-нибудь поесть, а то я страшно устал!..

Но королевна ровнёшенько никакого понятия не имела ни о растопке печки, ни о стряпне, и нищий сам должен был ко всему приложить руку, чтобы дело пошло мало-мальски сносно. Поели они скудной пищи и легли отдыхать. Но утром он её поднял с постели ни свет ни заря — потому что она должна была приняться за хозяйство.

Два дня жили они таким образом, ни шатко ни валко, и подъели мало-помалу все свои запасы. Тогда муж и сказал ей:

— Жена, долго так дальше идти не может! Мы с тобою зря проедаемся, а ничего не зарабатываем. Ты должна хоть корзинки плести, что ли…

Пошёл он в лес, нарезал ивняку и принёс ей. Принялась королевна плести корзины, но жёсткие прутья в кровь искололи её нежные руки.

— Ну, я вижу, это дело тебе несподручное… — сказал муж. — Лучше уж садись прясть, может, на это ты больше способна!

Она села за прялку и попробовала было прясть, но тонкая нитка врезалась в нежные пальцы, так что кровь выступила на них.

— Сама видишь, — сказал муж, — что ты ни к какой работе не приспособлена! С тобой мне чистое наказание! Нет, лучше я попытаюсь завести торговлю горшками да разной посудой, а ты будешь сидеть на базаре и продавать товар!

«Ах, — подумала она, — ежели случится, что будут на базаре люди из королевства моего отца, как же они станут насмехаться надо мною!»

Однако делать было нечего, ей пришлось согласиться на всё, чтобы им не погибнуть с голоду.

Вначале всё пошло как по маслу: люди охотно раскупали у неё товар, потому что она была хороша собой, и они платили ту цену, какую она только назначала, да многие расплачивались с нею, а горшки оставляли ей в придачу. Так и жили они на барыши, насколько хватало их, а потом муж снова закупил многое множество разной посуды, и королевна уселась с нею на углу базара, расставила её вокруг себя и стала торговать — как вдруг на неё наскочил какой-то пьяный гусар и промчался как раз по самым горшкам, так что они разлетелись на тысячи черепков.

Ударилась она в слёзы и в страхе не знала, что ей делать.

— Ах, как мне достанется! — плакала она. — Что скажет на это муж!

Побежала она домой и поведала ему о своём несчастье.

— Да кто же садится с глиняной посудой на углу, около дороги на краю базара?! — сказал муж. — Брось плакать-то, я вижу отлично, что ни к какой порядочной работе ты положительно неспособна. А я вот наведался в здешний королевский замок да поспрашивал там, не надо ли им судомойки. И мне пообещали взять тебя на это место, и за это тебя станут там кормить даром.

Вот и стала королевна судомойкой, и должна была помогать повару и справлять самую чёрную работу. Она завела себе на поясе два мешочка, а в них по горшочку, в которых приносила домой то, что доставалось на её долю из объедков, — этим-то они оба и питались.

Случилось о ту пору, что праздновали свадьбу старшего королевского сына.

Пошла бедная женщина наверх и притулилась за дверью залы, чтобы полюбоваться на торжество. Когда все свечи были уже зажжены и в залу стали беспрерывно входить гости, один красивее другого, и всё убранство было великолепно и пышно на диво — тогда с удручённым сердцем подумала она о своей доле и прокляла свою гордость и надменность, которые до того унизили её и повергли в такую бедность.

Порою слуги бросали ей остатки от роскошных кушаний, которые то вносили, то выносили из залы и запах от которых доходил до неё, — и она прятала эти куски в горшочки, чтобы унести с собою домой.

Вдруг королевский сын вышел к ней, весь разодетый в бархат и шёлк и с золотыми цепями на шее. И как только увидел он красивую женщину, стоящую в дверях, схватил её за руки и хотел было с ней пуститься в пляс, но она отбивалась от него, она перепугалась, потому что узнала сразу, что это сам король Дроздобород, который сватался к ней и которого она с насмешкой отослала от себя ни с чем.

Но сопротивление не привело ни к чему — королевский сын вытащил её в залу, и вдруг лопнула повязка, на которой висели её «карманы», горшочки выпали из них, и суп вылился на пол, и остатки еды запрыгали вокруг. Как только присутствующие увидели это, поднялся всеобщий хохот и насмешки — и она была так унижена, что лучше бы ей было на тысячу саженей в землю провалиться!

Бросилась она к двери и хотела было скрыться — но на лестнице какой-то человек поймал её и вернул назад. И как только она взглянула на него, оказалось, что это снова король Дроздобород. Он ласково сказал ей:

— Не бойся ничего! Я и тот музыкант, который с тобою жил в жалком домике, — одно и то же лицо! Из любви к тебе я принял такой вид. И гусар, который проскакал по твоим горшкам, тоже был я. Всё это было сделано ради того, чтобы склонить твоё гордое сердце и отплатить тебе за твоё высокомерие, с каким ты высмеяла меня!

Горько заплакала она тогда и сказала:

— То была большая несправедливость к тебе, и я недостойна уже стать твоей женою!

Но он ответил ей:

— Утешься! Зловещие дни промчались мимо, а теперь давай праздновать нашу свадьбу!

Приступили тогда к ней придворные дамы и облекли её в роскошное платье; и приблизились к ней её отец и вся его свита, и желали ей счастья по случаю бракосочетания с королём Дроздобородом, — и настоящая радость только тут-то и началась!

Я бы желал, чтобы мы оба — ты и я — побывали там!

Царевна-шиповник

Давным-давно жили царь с царицей, которые каждый день жалобно повторяли: «Ах, если бы только у нас был ребёнок!» — а детей у них всё не было.

Раз, когда царица купалась, выползла из воды на сушу лягушка и квакнула ей:

— Твоё желание исполнится! Прежде, чем год минет, у тебя родится дочка!

Что сказала лягушка, то и случилось, — и родилась у королевы девочка, которая была так хороша, что король не помнил себя от радости и затеял большое празднество.

Он пригласил к себе не только родственников, друзей и знакомых, но и вещих волшебниц — затем, чтобы они были милостивы и благосклонны к ребёнку. Было их в королевстве тринадцать, но так как у короля оказалось только двенадцать золотых тарелок, с которых им подобало есть, то одна должна была оставаться дома несолоно хлебавши.

Отпраздновали торжество со всем великолепием, а когда праздник подходил к концу, стали волшебницы одаривать ребёнка своими чудесными дарами. Одна одарила его добродетельной скромностью, другая — красотою, третья — богатством; и остальные одарили его всем, чего только на свете можно пожелать. Едва успела одиннадцатая своё пожелание высказать, как вошла внезапно тринадцатая. Она пришла отомстить за то, что её не пригласили, и, не приветствуя решительно никого, воскликнула громким голосом:

— А царевна-то на пятнадцатом году жизни уколется о веретено и упадёт замертво! — И, слова лишнего не прибавив, повернулась и оставила зал.

Все были перепуганы, но тогда выступила вперёд двенадцатая волшебница, которая ещё не успела высказать своего пожелания, и так как она не могла уничтожить злого предопределения, а в силах была лишь смягчить его, то и сказала:

— Но это будет не смерть, а только столетний глубокий сон, в который впадёт царевна!

Царь очень хотел избавить своего милого ребёнка от несчастья и издал указ, чтобы в его царстве были сожжены все веретёна.

Все пожелания вещих женщин исполнились. Девочка была так прекрасна, скромна и приветлива и такая умница-разумница, что всякий, кто её видел, не мог не полюбить её.

Случилось так, что как раз в тот самый день, когда исполнилось ей пятнадцать лет, царя с царицей не было дома, и девушка оставалась в замке одна-одинёшенька. Вот и пошла она бродить по всем закоулкам, осматривая комнаты и каморки, какие хотела, и очутилась наконец перед какой-то старой башенкой. Она взобралась по узенькой витой лестнице наверх и подошла к маленькой дверке. Ржавый ключ торчал в замочной скважине, и едва только она повернула его, дверь распахнулась, и там, в маленькой горенке, оказалось, сидела какая-то старушка за самопрялкой и усердно пряла лён.

— Добрый день, бабушка! — сказала царевна. — Что это ты такое делаешь?

— Я пряду! — ответила старушка и кивнула ей.

— Что же это за вещица такая, которая так весело вертится и попрыгивает? — спросила девушка, взяла веретено и хотела было тоже начать прясть, но едва только притронулась к нему, как предсказание исполнилось и она уколола себе палец.

В то же мгновение она упала на постель, которая стояла там, и погрузилась в глубокий сон — и так и осталась лежать. И весь замок тотчас был охвачен этим волшебным сном: царь и царица, которые только-только вернулись домой, едва вступили в зал, как тотчас же впали в сон, и вся придворная свита вместе с ними.

Конец ознакомительного фрагмента.