Неточные совпадения
Так вот зачем он кататься-то звал! он хотел меня за городом-то на
тот свет отправить, чтобы беззащитную
девушку обесчестить!
Сторешников слышал и видел, что богатые молодые люди приобретают себе хорошеньких небогатых
девушек в любовницы, — ну, он и добивался сделать Верочку своею любовницею: другого слова не приходило ему в голову; услышал он другое слово: «можно жениться», — ну, и стал думать на
тему «жена», как прежде думал на
тему «любовница».
Известно, как в прежние времена оканчивались подобные положения: отличная
девушка в гадком семействе; насильно навязываемый жених пошлый человек, который ей не нравится, который сам по себе был дрянноватым человеком, и становился бы чем дальше,
тем дряннее, но, насильно держась подле нее, подчиняется ей и понемногу становится похож на человека таксебе, не хорошего, но и не дурного.
Девушка начинала
тем, что не пойдет за него; но постепенно привыкала иметь его под своею командою и, убеждаясь, что из двух зол — такого мужа и такого семейства, как ее родное, муж зло меньшее, осчастливливала своего поклонника; сначала было ей гадко, когда она узнавала, что такое значит осчастливливать без любви; был послушен: стерпится — слюбится, и она обращалась в обыкновенную хорошую даму,
то есть женщину, которая сама-то по себе и хороша, но примирилась с пошлостью и, живя на земле, только коптит небо.
«Однако ж он вовсе не такой дикарь, он вошел и поклонился легко, свободно», — замечается про себя на одной стороне стола. — «Однако ж если она и испорченная
девушка,
то, по крайней мере, стыдится пошлостей матери», замечается на другой стороне стола.
«Однако же — однако же», — думает Верочка, — что такое «однако же»? — Наконец нашла, что такое это «однако же» — «однако же он держит себя так, как держал бы Серж, который тогда приезжал с доброю Жюли. Какой же он дикарь? Но почему же он так странно говорит о
девушках, о
том, что красавиц любят глупые и — и — что такое «и» — нашла что такое «и» — и почему же он не хотел ничего слушать обо мне, сказал, что это не любопытно?
Марья Алексевна хотела сделать большой вечер в день рождения Верочки, а Верочка упрашивала, чтобы не звали никаких гостей; одной хотелось устроить выставку жениха, другой выставка была тяжела. Поладили на
том, чтоб сделать самый маленький вечер, пригласить лишь несколько человек близких знакомых. Позвали сослуживцев (конечно, постарше чинами и повыше должностями) Павла Константиныча, двух приятельниц Марьи Алексевны, трех
девушек, которые были короче других с Верочкой.
Учитель и прежде понравился Марье Алексевне
тем, что не пьет чаю; по всему было видно, что он человек солидный, основательный; говорил он мало —
тем лучше, не вертопрах; но что говорил,
то говорил хорошо — особенно о деньгах; но с вечера третьего дня она увидела, что учитель даже очень хорошая находка, по совершенному препятствию к волокитству за
девушками в семействах, где дает уроки: такое полное препятствие редко бывает у таких молодых людей.
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек в ее собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек, не запускал глаз за корсет очень хорошенькой
девушки, не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты без отговорок, не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах в духе, который казался Марье Алексевне ее собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что не быть ему плутом, — не говоря уж о
том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
— Видишь, на
том уроке, которого я не бросил, семейство дрянное, а в нем есть порядочная
девушка. Хочет быть гувернанткой, чтоб уйти от семейства. Вот я ищу для нее места.
Им, видите ли, обоим думалось, что когда дело идет об избавлении человека от дурного положения,
то нимало не относится к делу, красиво ли лицо у этого человека, хотя бы он даже был и молодая
девушка, а о влюбленности или невлюбленности тут нет и речи.
— Она согласна; она уполномочила меня согласиться за нее. Но теперь, когда мы решили, я должен сказать вам
то, о чем напрасно было бы говорить прежде, чем сошлись мы. Эта
девушка мне не родственница. Она дочь чиновника, у которого я даю уроки. Кроме меня, она не имела человека, которому могла бы поручить хлопоты. Но я совершенно посторонний человек ей.
— Очень дурно. — Лопухов стал рассказывать
то, что нужно было знать г-же Б., чтобы в разговорах с Верою избегать предметов, которые напоминали бы
девушке ее прошлые неприятности. Г-жа Б. слушала с участием, наконец, пожала руку Лопухову...
И если бы уличить Лопухова, как практического мыслителя, в тогдашней его неосновательности «не отказываюсь», он восторжествовал бы, как теоретик, и сказал бы: «вот вам новый пример, как эгоизм управляет нашими мыслями! — ведь я должен бы был видеть, но не видел, потому что хотелось видеть не
то — и нашими поступками, потому что зачем же заставил
девушку сидеть в подвале лишнюю неделю, когда следовало предвидеть и все устроить тогда же!»
Лопухов возвратился с Павлом Константинычем, сели; Лопухов попросил ее слушать, пока он доскажет
то, что начнет, а ее речь будет впереди, и начал говорить, сильно возвышая голос, когда она пробовала перебивать его, и благополучно довел до конца свою речь, которая состояла в
том, что развенчать их нельзя, потому дело со (Сторешниковым — дело пропащее, как вы сами знаете, стало быть, и утруждать себя вам будет напрасно, а впрочем, как хотите: коли лишние деньги есть,
то даже советую попробовать; да что, и огорчаться-то не из чего, потому что ведь Верочка никогда не хотела идти за Сторешникова, стало быть, это дело всегда было несбыточное, как вы и сами видели, Марья Алексевна, а
девушку, во всяком случае, надобно отдавать замуж, а это дело вообще убыточное для родителей: надобно приданое, да и свадьба, сама по себе, много денег стоит, а главное, приданое; стало быть, еще надобно вам, Марья Алексевна и Павел Константиныч, благодарить дочь, что она вышла замуж без всяких убытков для вас!
Эти три
девушки нашли еще трех или четырех, выбрали их с
тою осмотрительностью, о которой просила Вера Павловна; в этих условиях выбора тоже не было ничего возбуждающего подозрение,
то есть ничего особенного: молодая и скромная женщина желает, чтобы работницы в мастерской были
девушки прямодушного, доброго характера, рассудительные, уживчивые, что же тут особенного?
Одно из первых последствий
того, что окончательный голос по всему управлению дан был самим швеям, состояло в решении, которого и следовало ожидать: в первый же месяц управления
девушки определили, что не годится самой Вере Павловне работать без вознаграждения.
Прежде всего увидели, что если
девушка пропускала без работы несколько дней по болезни или другим уважительным причинам,
то нехорошо за это уменьшать ее долю из прибыли, которая ведь приобретена не собственно этими днями, а всем ходом работ и общим состоянием мастерской.
Счеты велись очень точные,
девушки знали, что если кто из них покинет мастерскую,
то без задержки получит свою долю, остающуюся в кассе.
А года через полтора почти все
девушки уже жили на одной большой квартире, имели общий стол, запасались провизиею
тем порядком, как делается в больших хозяйствах.
Они пользовались только услугами агентства; точно так же и
те швеи, которые были не
девушки, а замужние женщины.
Было в мастерской еще несколько историй, не таких уголовных, но тоже невеселых: истории обыкновенные,
те, от которых
девушкам бывают долгие слезы, а молодым или пожилым людям не долгое, но приятное развлечение.
А если и бывали иногда в нем тяжелые нарушения от огорчений, за них вознаграждали и особенные радостные случаи, которые встречались чаще огорчений: вот удалось очень хорошо пристроить маленьких сестру или брата
той — другой
девушки; на третий год, две
девушки выдержали экзамен на домашних учительниц, — ведь это было какое счастье для них!
А Вера Павловна чувствовала едва ли не самую приятную из всех своих радостей от мастерской, когда объясняла кому-нибудь, что весь этот порядок устроен и держится самими
девушками; этими объяснениями она старалась убедить саму себя в
том, что ей хотелось думать: что мастерская могла бы идти без нее, что могут явиться совершенно самостоятельно другие такие же мастерские и даже почему же нет? вот было бы хорошо! — это было бы лучше всего! — даже без всякого руководства со стороны кого-нибудь не из разряда швей, а исключительно мыслью и уменьем самих швей: это была самая любимая мечта Веры Павловны.
Девушки, которые держали себя безукоризненно с
тех пор, как начиналось ее знакомство с ними, говорили ей, что прежде когда-то вели дурную жизнь.
Что ж особенного, если из этого унижения также могут выходить неиспорченными
те, которым поможет счастливый случай избавиться от него?» Вторую исповедь она слушала, уже не изумляясь
тому, что
девушка, ее делавшая, сохранила все благородные свойства человека: и бескорыстие, и способность к верной дружбе, и мягкость души, — сохранила даже довольно много наивности.
Так это странно мне показалось, ведь я вовсе не к
тому сказала; да и как же этого ждать было? да я и ушам своим не верила, расплакалась еще больше, думала, что он надо мною насмехается: «грешно вам обижать бедную
девушку, когда видите, что я плачу»; и долго ему не верила, когда он стал уверять, что говорит не в шутку.
А между этих дел он сидит, болтает с детьми; тут же несколько
девушек участвуют в этом разговоре обо всем на свете, — и о
том, как хороши арабские сказки «Тысяча и одна ночь», из которых он много уже рассказал, и о белых слонах, которых так уважают в Индии, как у нас многие любят белых кошек: половина компании находит, что это безвкусие, — белые слоны, кошки, лошади — все это альбиносы, болезненная порода, по глазам у них видно, что они не имеют такого отличного здоровья, как цветные; другая половина компании отстаивает белых кошек.
С нею гораздо меньше хлопот, чем с прежнею: пять
девушек, составившие основной штат, перешли сюда из прежней мастерской, где места их были заняты новыми; остальной штат набрался из хороших знакомых
тех швей, которые работали в прежней мастерской.
А это значит, что все было уже приготовлено более, чем на половину: цель и порядок швейной были хорошо известны всем членам компании, новые
девушки прямо и поступали с
тем желанием, чтобы с первого же раза было введено
то устройство, которого так медленно достигала первая мастерская.
Каждый, если не сам испытал,
то хоть начитался, какая разница для
девушки или юноши между
тем вечером, который просто вечер, и
тем вечером, на котором с нею ее милый или с ним его милая, между оперою, которую слушаешь и только, и
тою оперою, которую слушаешь, сидя рядом с
тем или с
тою, в кого влюблен.
Вера Павловна занималась делами, иногда подходила ко мне, а я говорила с
девушками, и таким образом мы дождались обеда. Он состоит, по будням, из трех блюд. В
тот день был рисовый суп, разварная рыба и телятина. После обеда на столе явились чай и кофе. Обед был настолько хорош, что я поела со вкусом и не почла бы большим лишением жить на таком обеде.
Вот какое было общее впечатление моего первого посещения. Мне сказали, и я знала, что я буду в мастерской, в которой живут швеи, что мне покажут комнаты швей; что я буду видеть швей, что я буду сидеть за обедом швей; вместо
того я видела квартиры людей не бедного состояния, соединенные в одно помещение, видела
девушек среднего чиновничьего или бедного помещичьего круга, была за обедом, небогатым, но удовлетворительным для меня; — что ж это такое? и как же это возможно?
Отец любил Катю, не давал ультравеликосветским гувернанткам слишком муштровать
девушку: «это глупости», говорил он про всякие выправки талии, выправки манер и все
тому подобное; а когда Кате было 15 лет, он даже согласился с нею, что можно обойтись ей и без англичанки и без француженки.
Но она любила мечтать о
том, как завидна судьба мисс Найтингель, этой тихой, скромной
девушки, о которой никто не знает ничего, о которой нечего знать, кроме
того, за что она любимица всей Англии: молода ли она? богата ли она, или бедна? счастлива ли она сама, или несчастна? об этом никто не говорит, этом никто не думает, все только благословляют
девушку, которая была ангелом — утешителем в английских гошпиталях Крыма и Скутари, и по окончании войны, вернувшись на родину с сотнями спасенных ею, продолжает заботиться о больных…
Не говоря уж о
том, что ничего подобного никогда не позволит себе благовоспитанная
девушка, но если позволит,
то уж, конечно, выйдет из этого совсем не
то.
Если противен нравственности поступок, сделанный Катериной Васильевною,
то еще противнее всяким общепринятым понятиям об отношениях между мужчинами и
девушками содержание, так сказать, этого безнравственного поступка.
— Если женщина,
девушка затруднена предрассудками, — говорил Бьюмонт (не делая уже никаких ни англицизмов, ни американизмов),
то и мужчина, — я говорю о порядочном человеке, — подвергается от этого большим неудобствам. Скажите, как жениться на
девушке, которая не испытала простых житейских отношений в смысле отношений, которые возникнут от ее согласия на предложение? Она не может судить, будет ли ей нравиться будничная жизнь с человеком такого характера, как ее жених.
— А в самом деле, они могут наводить на грустные мысли, вот какие: если при таких ничтожных средствах судить о своих потребностях и о характерах мужчин,
девушки все-таки довольно часто умеют делать удачный выбор,
то какую же светлость и здравость женского ума показывает это!
Я нисколько не виновата в
том, что женщины и
девушки не могут делать
того, что нужно по вашему мнению.