Против своей воли он ревниво следил за своими соперниками, графом Петром Игнатьевичем и «поляком», как не особенно дружелюбно называл он графа Свянторжецкого. Соперничество с графом Свиридовым не могло, конечно, не отразиться на
отношениях князя Сергея Сергеевича к его другу. Постепенно возникла холодность, которая заставила недавних задушевных друзей отдалиться друг от друга.
Неточные совпадения
Канцлер первый разгадал и понял Екатерину и решился с нею сблизиться. Через Сергея Васильевича Салтыкова узнала она, что канцлер ищет ее дружбы. Хотя немало накипело у нее злобы на сердце против Бестужева, однако шутить таким предложением было нечего. Голштинец Бремзен, вполне преданный канцлеру, служил при великом
князе по делам его герцогства. Ему поручила Екатерина объявить Бестужеву, что она готова войти с ним в дружеские
отношения. Заключен был тайный союз.
Дочь Апраксина, княгиня Елена Степановна Куракина, находилась в близких
отношениях с графом Петром Ивановичем. Апраксину Бестужев предписал всячески избегать столкновения с пруссаками и как можно медленнее подвигаться к границе, а сам стал бороться с врагами внутренними, трудиться над своим планом об удалении великого
князя от престолонаследия и хлопотал о заключении тайного союза с Англией. С большим трудом успел он уговорить государыню подписать союз с Англией.
«И кроме того, — неслось в голове княгини соображение, — и Архипыч и Федосья — свидетели прошлого, они знают тайну рождения Татьяны и тайну
отношений покойного
князя к жене стоявшего перед ней человека».
«Это пройдет, конечно, пройдет со временем, — думал
князь Сергей Сергеевич. — Не может же она не рассудить, что у него не было в данном случае никакого желания, ни даже мысли причинить ей зло. Она ведь знает, как он любит ее, знает, что он готов пожертвовать для нее жизнью. Разорвать
отношения только вследствие этой сумасбродной мысли — это было бы сумасшествием».
Князь Сергей Сергеевич быстро и внимательно посмотрел на нее. Она сидела с опущенным вниз взглядом. В глазах
князя мелькнул ревнивый огонек. Уже не графу ли Свиридову обязан он,
князь, изменившимися к нему
отношениями княжны Людмилы? Нехорошее чувство шевельнулось в его душе к его другу, но
князь тотчас же осудил себя мысленно за это чувство.
Внимание всех в описываемое нами время было обращено на так называемый «молодой двор», то есть на великого
князя Петра Федоровича и великую княгиню Екатерину Алексеевну вообще и на их
отношения между собою в частности.
Тяжесть этой ровности
отношений более всех их, конечно, чувствовалась
князем Сергеем Сергеевичем.
Первой задачей графа Иосифа Яновича Свянторжецкого было узнать подробности кровавой катастрофы в Зиновьеве. Ехать на место было неудобно, а единственным свидетелем ее был в Петербурге
князь Сергей Сергеевич Луговой,
отношения с которым у графа Свянторжецкого были более чем холодные. Надо было постараться с ним сблизиться. В этом помогло графу его решение временно отстраниться от княжны Людмилы Васильевны Полторацкой.
— Нет! Не может быть! — снова разубеждал себя
князь, а между тем, вспоминая свои
отношения к княжне Людмиле Васильевне Полторацкой с первого свидания после трагической смерти ее матери и до сегодня, он все более и более убеждался, что предсмертная исповедь «беглого Никиты» не ложь.
В списке осталось только двое: граф Свиридов и
князь Луговой. Если действительно присылает цветы кто-нибудь из них, а больше присылать некому, думала княжна, значит,
отношения одного из них к ней не изменились, а следовательно, ее страх обнаружения двойной игры, затеянной ею с этими двумя поклонниками, совершенно неоснователен.
Полтавский победитель был принижен, рабствовал Бирону, который говорил: «Вы, русские, как так смело и в самых винах себя защищать дерзаете». Эти слова были сказаны временщиком
князю Шаховскому, защищавшему своего дядю от обвинения Миниха. Сколько в этих словах презрительного
отношения к русским!
К объяснению всего этого ходило, конечно, по губернии несколько темных и неопределенных слухов, вроде того, например, как чересчур уж хозяйственные в свою пользу распоряжения по одному огромному имению, находившемуся у князя под опекой; участие в постройке дома на дворянские суммы, который потом развалился; участие будто бы в Петербурге в одной торговой компании, в которой князь был распорядителем и в которой потом все участники потеряли безвозвратно свои капиталы;
отношения князя к одному очень важному и значительному лицу, его прежнему благодетелю, который любил его, как родного сына, а потом вдруг удалил от себя и даже запретил называть при себе его имя, и, наконец, очень тесная дружба с домом генеральши, и ту как-то различно понимали: кто обращал особенное внимание на то, что для самой старухи каждое слово князя было законом, и что она, дрожавшая над каждой копейкой, ничего для него не жалела и, как известно по маклерским книгам, лет пять назад дала ему под вексель двадцать тысяч серебром, а другие говорили, что m-lle Полина дружнее с князем, чем мать, и что, когда он приезжал, они, отправив старуху спать, по нескольку часов сидят вдвоем, затворившись в кабинете — и так далее…
Неточные совпадения
— Но скажите, пожалуйста, я никогда не могла понять, — сказала Анна, помолчав несколько времени и таким тоном, который ясно показывал, что она делала не праздный вопрос, но что то, что она спрашивала, было для нее важнее, чем бы следовало. — Скажите, пожалуйста, что такое ее
отношение к
князю Калужскому, так называемому Мишке? Я мало встречала их. Что это такое?
Таков уже русский человек: страсть сильная зазнаться с тем, который бы хотя одним чином был его повыше, и шапочное знакомство с графом или
князем для него лучше всяких тесных дружеских
отношений.
— Я, графиня, во-первых, не имею никаких прав что-либо советовать
князю, — сказала Mariette, глядя на Нехлюдова и этим взглядом устанавливая между ним и ею какое-то полное соглашение об
отношении к словам графини и вообще к евангелизму, — и, во-вторых, я не очень люблю, вы знаете…
Граф Орлов написал
князю Щербатову секретное
отношение, в котором советовал ему дело затушить, чтоб не дать такого прямого торжества низшему сословию над высшим.
Князь был одним из тех расслабленных и чванных представителей старинных родов, которые, по-видимому, отстаивают корпоративную связь, но, в сущности, пресмыкаются и ползают, исключительно посвящая свою жизнь поддерживанию дворских и высокобюрократических
отношений.